Колдовская компания - Ольга Баумгертнер

– Тэрсел? – удивился он, а я, позволив себе легкую улыбку, склонил голову в приветствии.

Мои попутчики уставились на него с удивлением.

– Так ты его знаешь?! – вырвалось у Гаста. – Но… откуда?

– Еще бы мне не знать сына Повелителя темных колдунов, его наследника и его лучшего ученика! – Великий светлый маг улыбнулся и кивнул мне в ответ. – Похоже, он забыл сообщить вам об этом.

То, что я тщательно скрывал, больше не являлось тайной. Лайтфел не мог не назвать меня, как сделал это Визониан, меня узнавший. Гаст замер, не зная, что делать – то ли ужасаться, то ли продолжать меня защищать. Но никогда я не видел его таким растерянным. Мне вдруг стало жаль Гаста. Я понял, что еще одна его мечта – обратить на свою сторону темного колдуна – брызнула во все стороны хрустальными, больно режущими осколками. Кому по силам обратить на светлую сторону темного наследника?

– Тэрсел – сын Бэйзела? – наконец вымолвил он, голос его чуть дрожал, а открытие, похоже, совершенно не укладывалось в голове. – Но как такое может быть. Ведь…

Гаст, похоже, припомнил мою вчерашнюю встречу с Бэйзелом, и эта картина вряд ли походила на встречу отца и сына. Я спешно обернулся к нему. Он осекся, смешался и опустил глаза.

– Но… ведь из-за этого ты не причинишь ему ничего? – Инведнис заметил мою реакцию.

– Конечно, нет! Разве я могу причинить что-то наследнику? Это нарушит мирный договор. Надо ли напоминать, что это повлечет за собой? Мы не для того вчера перезаключали мир, чтобы начинать войну, – Великий бросил на них испепеляющий взгляд, а потом проницательно на меня посмотрел. – Однако я удивлен, Тэрсел. От кого-кого, но от тебя я такого не ожидал. Я даже думал, Визониан обознался…

– Почему же? Частенько мы делаем открытия в самих себе, не говоря уже о других, – я пожал плечами.

– Возможно, – согласился он. – Но, думаешь, Бэйзел одобрит твое поведение?

– Мое поведение? – я фыркнул. – А как, по-твоему, из-за чего он меня выгнал? Тебе ведь об этом превосходно известно.

– Что ж, ему виднее. Хотя на его месте я бы оставил тебя в обители и надзирал бы за тобой. Мне надо побеседовать с твоими «друзьями», так что я всех вас приглашаю к себе во дворец. Там пообедаем, а заодно все и обсудим.

Мы тронули лошадей. Я ехал рядом с Лайтфелом, за нами потянулись остальные.

– Откуда ты знаешь мое имя? Помню, когда мы виделись с тобой последний раз, оно мне еще не было дано.

– Как ты уже понял, вчера встречался с твоим отцом. Мы добавили в договор несколько новых условий. Кроме того, он назвал возможных наследников. Удивительный у вас все-таки обряд посвящения – давать имена при достижении определенного возраста. Предоставлять личности беспорядочную свободу, мытарства ее из одной области магии в другую, пока она не найдет «свое призвание». У нас дают имя ребенку при рождении, и с самого детства он посвящает себя одному виду колдовства, постоянно совершенствуясь, не то что ваши недоучки…

Я в изумлении осадил Шэда, пропустив мимо ушей его тираду насчет имен, посвящения и даже не обратив внимания на саркастичное «недоучки».

– Постой! Ты сказал «наследников»? Наследников?!

Лайтфел усмехнулся моему изумлению.

– У тебя ведь есть брат, Тэрсел. Как долго ты отсутствовал «дома»? Неужели ни с кем не поддерживал отношений?

– Ни с кем не общался почти два года, – я невольно потянул ворот рубашки, чтобы скрыть свежий шрам.

– Достаточно долго, чтобы многое поменялось, – раздумчиво произнес светлый маг, явно не спеша посвятить меня в происходящее.

Я опустил взгляд на пыльную дорогу. Вырисовывался только один вариант возможных перемен. Когда я вновь посмотрел на Лайтфела, то понял, что все время, пока размышлял, он следил за мной.

– Так что же отец сообщил тебе на встрече? То, что он провозгласит моего брата наследником?

– Вероятнее всего.

– Но по закону…

– Пока жив старший, младший не может наследовать, – докончил Лайтфел.

Я воззрился на него. По спине у меня прошел озноб при воспоминании о вчерашнем инциденте.

– Зачем ты говоришь мне об этом?

– Только не думай, что я хочу предложить тебе помощь – мне намного выгоднее видеть наследником младшего. Он на удивление бездарен, в отличие от тебя…

– Беспредметный разговор, – с раздражением прервал я его. – Мой отец достаточно молод и абсолютно здоров. С чего это выносить на обсуждение тему наследования? И почему, – я с вызовом взглянул на Лайтфела. – Почему бы тебе не воспользоваться случаем и не избавиться от меня? Вероятно, такая возможность тебе больше не представиться.

Лайтфел рассмеялся.

– Нет, зачем же. Мне с одной стороны это, несомненно, выгодно, но в то же время нарушится перемирие, начнется война. И заметь, Бэйзел сказал «возможных» наследников. Он еще не выбрал из вас двоих.

– Он-то как раз давно выбрал, – процедил я сквозь зубы, и тон моего голоса заставил исчезнуть с его лица все признаки веселости.

Какой-то миг мы смотрели друг на друга, как два люто ненавидящих врага, но только миг. Потом в глазах осталось только сдержанное презрение.

Остальную часть пути Лайтфел молчал. Я же чуть рассеяно взирал на приближающиеся владения светлых колдунов, и давно меня не посещало столь скверное настроение. Я вспомнил зиму, свою болезнь и яд, которым меня отравила Дейра, а Дейра приходилась матерью моему брату. Только благодаря противоядию, предусмотрительно положенному в сумку Мерлиндой, я остался жив. Теперь я не сомневался, что все не примерещилось в бреду, а они обе действительно являлись ко мне.

Лесистые холмы остались позади. Перед нами открылась светлая обитель. За достаточно высокой оградой лежал огромный парк, в середине которого располагался дворец. Невысокий – всего в три этажа, но вытянутый причудливой дугой. Я знал, что если смотреть на дворцовый ансамбль сверху, он покажется половинкой солнца, поднимающегося среди деревьев, сейчас таких же золотистых по осени, как и он сам. Искусные орнаменты и барельефы украшали крытые золотисто-желтой охрой стены. А на медных крышах никогда не образовывалась патина. Вокруг дворца добавляя желтого цвели низкорослые рыжие бархатцы и лимонные хризантемы. Мы миновали хорошо охраняемы ворота, проехали длинную липовую аллею, остановились перед главным входом и спешились. Подоспевшие конюхи поспешили увести лошадей. Шэд взвился на дыбы, когда один из них протянул руку к поводу. Я отпихнул дурака прочь. После вчерашнего инцидента жеребец заметно нервничал и не желал больше испытывать чужих прикосновений к себе. Его копыта мелькнули в воздухе. Но там, где миг назад находился незадачливый слуга, теперь стоял я. Шэд так и остался на задних ногах, а передние копыта зависли над моей головой. Я негромко заговорил с ним на темном наречии. Шэд потихоньку успокоился, и гневно раздувающиеся ноздри почти перестали трепетать. Он попятился, осторожно опустился рядом и мягко ткнулся носом мне в щеку. Я ласково коснулся его, затем привязал повод к тонкому стволу молодой липы. Привязал тем узлом, который Шэд без труда мог бы развязать. На всякий случай. Лайтфел, молча следивший за мной, в итоге позволил себе насмешку и сделал приглашающий жест. Я быстро глянул на тронутые бедностью лица моих компаньонов. Значит, все же испугались за… наследника Бэйзела. Никто из конюхов больше не думал приближаться к Шэду, и я шагнул вслед за хозяином дворца. Лайтфел предложил немного отдохнуть и привести себя в порядок перед обедом. Он окинул меня взглядом.