Маньяк по субботам - Александр Петрович Гостомыслов

течение года у нас пропало в клубе шестнадцать персидских, а потом еще восемь русских голубых. Мы начали поиск, в результате погибли три человека, из них один — член совета нашего клуба. Вдруг, если мы продолжим расследование, погибнут еще люди? Кто следующий кандидат в покойники, кто торопится на тот свет? Или детектив Грай гарантирует, что больше никто не погибнет?

— Не могу дать такой гарантии, — ответит Грай. — Вы меня нанимали расследовать исчезновение кошек, а раскрытием убийств занимается уголовный розыск. Правда, если это окажется одно и то же лицо, тс мы выдадим его милиции.

— Я считаю, — нервно вскрикнул Верхов, — ничто не может оправдать гибель людей! Надо немедленно прекратить следствие. Правда, я вынужден сделать частное заявление. Жизнь противоречива, и не сказав это, я не смогу вернуться домой. Два моих взрослых сына считают, что наш кот смог вырваться от похитителя и вернуться домой только благодаря тому, что Грай встревожил преступника, тот начал терять уверенность, нервничает. Одной из его ошибок и воспользовался наш кот. Возможно, во время перевозки к неизвестному нам дальнему пункту похититель открыт клетку, кот воспользовался этим, например, вцепившись в руку жулику, и с боем вырвался на свободу. Я делаю заявление от моих сыновей, что если расследование будет нами прекращено, они сами наедут средства, правда, не такие значительные, для его продолжения.

— Так вы за или против? — не выдержал Копейкин.

— Я против, — повторил упрямый Верхов. — Но мои сыновья поступают так, как считают нужным.

— У вас все? — спросил Копейкин.

Геннадий Дмитриев поднялся, не дожидаясь, пока ему предоставят слово.

— Я встал, потому что не могу обращаться к товариществу сидя. Я обращаюсь ко всем, хотя не скрываю, что всегда был сам за себя. Мне потому и нравится наш клуб — мы тут, вроде, объединены, ио каждый действует как хочет. Сам вырастил котенка, сам нашел покупателя, сам продал, сам получил денежки. И может, поэтому в нашем клубе много состоятельных людей. Я считаю, что детектив Грай ведет следствие неправильно, делает грубые ошибки, из-за его халатности погиб скорняк Левитин, а может, и другие двое на его совести. Наш клуб может быть втянут в громкий уголовный процесс, и его последствия непредсказуемы. Вспомните, еще Наполеон говорил: «Грязное белье надо стирать дома».

Не глядя ни на кого, Геннадий сел.

Парни в углу засвистели и закричали:

— Долой расследование!

Копейкин снова постучал металлическим червонцем по штанге.

— Осветить этот вопрос с правовой стороны мы пригласили нашего юриста Юрия Яковлева. Скажите, Юрий Васильевич, прав ли Геннадий в своих мрачных прогнозах?

Юрист подобрал кругленький животик, набычил круглую голову и заговорил быстро, напористо:

— Все зависит от того, насколько правильно составлен договор о найме детектива для частного расследования. Если в договоре точно определено, что он нанимается для расследования факта пропажи кошек, являющихся частной собственностью конкретных лиц и за хищение которых налагается штраф или административное наказание, то никакими неприятностями клубу это не грозит. Я могу взять на себя составление такого договора.

Речь Яковлева мне понравилась, это язык всех юристов, деловой и точный. Грай тоже наградил его улыбкой.

Уже по инерции Копейкин постучал по металлической штанге монетой и предупредил:

— До закрытия выставки осталось четверть часа. Но прежде, чем предоставить слово Граю, мы обязаны выслушать нашего секретаря Надежду Молчанову. Она пыталась несколько раз поднять руку, но каждый раз ее забивали речистые мужчины.

Надежда прижала руки к груди, словно озябла.

— Я часто вспоминаю свою пропавшую кошку. Она мне снится и что-то говорит, о чем-то предупреждает, о чем-то близком и страшном. Я не могу понять ее и просыпаюсь в холодном поту. Я и днем нахожусь в страхе. У нас за год пропали двадцать три кошки, три человека при расследовании погибли. И нет никакого следа. Я полагаю, что это действует мафия, хорошо организованная и многочисленная. Только ей под силу такие масштаб и скрытность, высокая организованность. Я не хочу стать ее очередной жертвой, не хочу, чтобы кто-то из вас ушел из жизни, как Герман Еремин. Я боюсь, простите меня, но я против расследования.

— Довольно покойников! — завопили мои молодые соседи. Копейкин строго постучал по штанге, и они утихли.

— Считаю, все достаточно ясно высказались. Перед тем, как приступить к голосованию, полагаю, нужно выслушать Ярослава Грая.

Придерживая раненую руку, Грай поднялся со стула, взглянул на Шувалова, который с видимым напряжением выслушивал своих товарищей, и грустно улыбнулся ему.

— Разноречивость мнений не удивляет меня. Я ждал этого. Ваш клуб — маленькая копия нашего государства. То, что творится в государстве, происходит и в клубе. Отечество потрясено, его раздирают противоречия, во всем — неразбериха. Жулики всех рангов умело пользуются нашим хаосом, а честные люди растеряны, не знают, что делать?

— Нельзя ли конкретнее? — перебил его Копейкин. — Вы уже вышли на след похитителя кошек?

— Нет, отвечу откровенно. Похититель практически не оставляет следов. Я обозначил ситуацию в целом, теперь отвечу каждому. Вы, Копейкин, безусловно, правы: ведение частного расследования — дорогое дело и опустошает кассу. Это хороший довод, если ты чувствуешь дыхание погони на своем затылке.

— Что это за выпады, Грай?! — взревел Копейкин.

Но Грай остался невозмутимым и продолжал говорить так же спокойно.

— Многие люди в стране, как Надежда Молчанова, испугались за свою жизнь и готовы пожертвовать малым, чтобы выжить. Другие, как Ирина Харитонова, не знают, на что решиться. Или делают вид, что не имеют своего мнения, по крайней мере его не высказывают, как говорится, себе на уме. Мне понятен гнев яростного индивидуалиста Дмитриева — ты меня не трогай, и я тебя не трону. Вы, Геннадий, справедливо упрекаете меня за смерть скорняка Левитина. Но, подумайте сами — тяжелая, пугающая ситуация сложилась в клубе давно. Бесстрашный, ловкий жулик запугал вас. Еще немного, и он полностью подчинил бы вас своей воле. У вас не было другого выхода, как нанять меня. Мы с вами испугали жулика, и он, ожидая справедливой мести, дрогнул и в отчаянии пошел на крайние меры, стал убивать тех, кто знал о его делишках и мог выдать. До противности знакомо мнение скептика и нытика Верхова. Он разуверился во всем, ни во что не ставит милицию и возможности частного расследования. Валерий, я не могу дать гарантии — погибнет ли еще кто-нибудь? А кто в нашем государстве может пообещать, что жертв больше не будет? И я не бог. Но я согласен с Шуваловым — во всех делах, даже самых малых, мы должны помнить о славе Отечества, о его пользе.

— Вы взялись