Искушение и соблазн - Сьюзен Джи Хейно

— Опиши мне этот медальон, — неожиданно потребовал отец.

— Что? Ну‑у… такой маленький, золотой, в форме сердца.

— Он открывался?

— Медальон? — поразилась Софи. — Понятия не имею. Наверное… впрочем, я не видела.

— На нем было что‑нибудь выгравировано?

Господи помилуй, неужели отец подозревает, что она стащила у Фитцгелдера эту грошовую безделушку? Каким‑то непостижимым образом он оказался у нее в кармане, но она его не крала! Однако Софи не собиралась ничего рассказывать отцу. Сейчас ему необходимо уснуть. Значит, нужно сделать так, чтобы он успокоился.

— Возможно, так оно и было, папа, но я не успела его рассмотреть, — невозмутимо сказала Софи. — Вероятно, мистер Фитцгелдер просто обронил его, а потом счел удобным обвинить в этом меня. Ну а теперь спи. Тебе нужно отдохнуть.

— А ты?

— А я устроюсь в этом кресле возле твоей кровати.

— А где будет спать Линдли? — не отставал отец.

— Не в этой комнате, уверяю тебя. А теперь прошу тебя, спи.

Софи терпеливо расправила сбившиеся простыни и облегченно вздохнула, заметив, что отец перестал вертеться. Наконец его голова опустилась на подушку. Утром они придумают способ сбежать отсюда, глядя на его спокойное лицо, думала Софи. А пока ему нужно как следует отдохнуть и дать покой ноге. Доктор уверил ее, что теперь, когда удалось остановить кровь, отец быстро поправится. Оставалось только надеяться, что так и будет. А пока нужно выиграть время.

— Ты уверена, Фифи, что больше ничего не можешь мне рассказать об этом медальоне? — неожиданно спросил отец в тот момент, когда Софи, решив, что он спит, собиралась поудобнее устроиться в кресле.

Неужели отец действительно думает, что вещица имеет какую‑то ценность? Возможно, они смогут воспользоваться им, чтобы подкупить Линдли? Хотя, если честно, как‑то сложно было представить себе, что человек вроде лорда Линдли прельстится подобной побрякушкой… но, возможно, стоит попробовать. Все, что она пробовала до сих пор, не возымело успеха. Может быть, с медальоном повезет больше.

— Спокойной ночи, папа. Если тебе что‑то понадобится, я тут.

Убедившись, что все тихо, она осторожно сунула руку в карман и потрогала медальон. Да, жизнь несправедлива… но иногда это даже к лучшему. Софи бы в голову никогда не пришло украсть чужую вещь… и вот, пожалуйста, медальон оказался у нее в кармане. И то, что было несправедливостью по отношению к мистеру Фитцгелдеру, возможно, обернется благом для них с отцом. Утром они узнают, не заинтересует ли лорда Линдли маленькое золотое сердечко.

Медальон. Притаившись за дверью, Линдли слышал, как д’Аршо расспрашивал дочь о медальоне. Должно быть, это он и есть — Фитцгелдер умудрился его заполучить, а Софи украла его перед тем, как сбежать из дому. Вряд ли это просто совпадение. Но тогда почему она не скажет отцу, что медальон у нее? Если она действительно украла медальон, то наверняка действовала по приказу отца. Тогда зачем теперь скрывать это от него?

Все это звучало на редкость бессмысленно. Если только… может, девушка говорит правду? Возможно, она действительно не брала медальон. Но тогда с чего бы Фитцгелдеру вздумалось обвинять ее в краже? Конечно, медальон мог украсть кто‑то другой. Да, наверное, так все и было. Кто‑то еще знал о том, что спрятано в медальоне. Кто‑то, кому это могло быть выгодно.

Если так, то все усложняется.

Линдли с трудом удержался от смеха. Можно подумать, до сих пор все было просто. Д’Аршо представлял какую‑то ценность лишь потому, что знал имена и местонахождение тех, кто участвовал в этой игре. Но если в эту игру вступят неизвестные Линдли силы, то информация, которой владеет д’Аршо, моментально обесценится. Однако Линдли слишком близко подобрался к своей цели, чтобы покорно смотреть, как добыча ускользнет из его рук. Завладев медальоном и скрывавшейся внутри его тайной, любой, кто знал об их ценности, мог в мгновение ока превратиться из пешки в одну из ключевых фигур.

Линдли мысленно подсчитал, сколько у него останется денег после того, как он заплатит за ночлег и услуги доктора. Похоже, этот хирург — вполне достойный человек. Но сколько нужно ему заплатить, чтобы быть уверенным, что он будет держать рот на замке? Через пару дней их визит перестанет быть тайной, Линдли был уверен в этом. А если это случится раньше, то мисс Даршо и ее отец окажутся в смертельной опасности.

Что же до него самого, то ему пока ничто не грозит. Хотя нет… Линдли подумал, что ему угрожает совсем другая опасность. Опасность, которая исходила от синих глаз и нежных девичьих губ, вкус которых он решился отведать.

В ярком свете дня мисс Даршо выглядела не менее очаровательно, чем при лунном. Даже, пожалуй, еще лучше, решил Линдли, поскольку не казалась уже такой встревоженной и уставшей. В глазах девушки появился блеск — несколько часов сна явно пошли ей на пользу. Безупречная кожа Софи в лучах полуденного солнца, широкой струей вливавшегося в комнату сквозь чисто вымытое окно, отливала перламутром. Светлые волосы, тщательно причесанные, были сколоты на затылке легкомысленным пучком, а ее скромное платье, хоть и измятое, обрисовывало столь соблазнительные формы, что Линдли, как ни старался, не мог оторвать от нее глаз.

На его счастье, ненависть, которую Софи питала к нему, за ночь ничуть не утихла. Линдли пришлось кусать губы, чтобы не улыбнуться.

— Итак, вы все‑таки явились навестить своих пленников! — резко бросила Софи, когда Линдли появился на пороге их комнаты. Ее отец по‑прежнему лежал в постели, в дрожащих от слабости руках он держал плошку с мясным бульоном.

— Какие же вы пленники? — усмехнулся Линдли. — Пока ваш отец находится здесь на положении раненого.

— А что потом? — неприязненно осведомилась она. Линдли с трудом понимал, что она говорит. Он смотрел, как шевелятся губы Софи, и не мог отогнать воспоминания, как эти губы прижимались к его губам. Неужели это было только вчера? — Куда вы потащите нас? Случайно, не в Тауэр[9]?

— Скорее уж в Ньюгейт[10], — ухмыльнулся Линдли.

— Уходите! Вон отсюда!

— Ничего не имею против, — протянул Линдли. С трудом оторвавшись от Софи, он перевел взгляд на ее отца. — Что скажете, д’Аршо? Вы уже готовы отправиться в путь?

— Нет! Ни в коем случае! — вместо отца ответила Софи. Сидя на краешке кровати, она ковырялась вилкой в тарелке, когда вошел Линдли.