Психофора - Азазеля Кости

— А-а-а-а, — протянула Наташа, улыбаясь. Она оценила взглядом троих молодых посетителей и сказала: — Бургеры. Они ж щас модные?

— С чем они? — спросила Диана.

— Откуда я знаю? С мясом, наверное, — отмахнулась Наташа и удалилась на кухню с подносом.

— Нам шесть бургеров, — сказал Евгений бармену, а потом добавил: — И литр водки.

— Будет сделано, — улыбался бармен. Программа в его голове вновь заработала по алгоритмам после заказа водки. — Садитесь где-нибудь. Я принесу.

Они сели за стол и не проронили ни слова… Пять? Десять минут? Они молчали, опустив глаза в грязный стол. Все мысли улетели прочь. Они слились в едином потоке опустевшего сознания, борющегося за собственную целостность.

Звон рюмок, смех, маты — звуки повисли шершавым комком над головами. Холодно? Жарко? Тесно? Ярко или темно? На долгие мгновения все воспринимаемые каким-либо органом чувств качества окружающего мира потеряли свою значимость. Важна была лишь перестройка сознания, психики. Идеально подогнанные за годы взросления детали соскочили с насиженных мест, а то и вовсе раскололись. Требовалось вновь собирать психическую мозаику, но на этот раз времени давалось куда меньше: не годы, но часы. А то и вовсе минуты. Иначе тьма, забытье.

Мрачная насмешка безумия слышалась в темных уголках черепа. Его семена проросли. Но ростки совсем маленькие, пока они еще могут засохнуть, если их не подпитывать. Беда в другом: безумие — сорняк. Если оно проросло единожды, то полностью от него уже не избавиться. Можно лишь вовремя пропалывать ментальные борозды, ведь кущи чистого сознания не смогут дать достаточный отпор. Они засохнут под яростным, прожорливым напором сумасшествия.

Звон рюмок и глухой удар дна стеклянной бутылки о деревянный стол вырвали тройку из блужданий по отравленной мыслительной пустыне.

Первую рюмку они выпили молча. Как и вторую, и третью следом.

— С вы-ы-ысоты-ы-ы проше-е-едших дне-е-ей, — низким, хриплым басом запел старик с желтой бородой до колен, — я ви-и-ижу, как изме-е-е-енчив ми-и-ир! Вы-ы-ыпей лучше поскоре-е-ей! Охлади-и-и-и свой пы-ы-ы-ыл…

— Заткись! — кричали ему потревоженные отдыхающие.

— А мне нравится! — сказал кто-то один.

Пустые желудки жадно впитывали водку. Реальность поплыла, но вместе с этим ненадолго приостановила свой путь поехавшая крыша. Разумеется, она наверстает упущенное, но уже не сейчас.

Молодежь ментально подключилась к местному серверу. В едином потоке сознания рюмочная летела в бесконечном космосе житейских перипетий.

— Где тут туалет? — спросила Диана у проходившей мимо Наташи.

— Возле входа, — официантка указала в сторону двери. — Бумаги там нет, — добавила она.

Девушка обреченно кивнула в ответ.

Шаг за шагом Диана погружалась в душные объятия алкоголя. Ее личность тяжелела, а ясные мысли казались чем-то недосягаемым, точно буддийское просветление. Дверь с табличкой «WC» стала вратами между состояниями. Диана осталась снаружи, внутри же оказался сгусток эмоций.

— Грустишь, скучаешь, дорогая? — с Дианой разговаривало наваждение, фантазм, принявшим ее облик.

— Грущу, но не скучаю, — отвечала девушка. Диана смотрела на призрака, теряясь в догадках, просить ли у самой себя прощения, или же уже все позабыто.

— Ничего не забыто, дорогая.

— Ты не простишь меня? — спросила Диана у себя.

— Я не могу простить тебя. Я ведь — это ты.

Призрак загрустил. Диана ощутила его тоску. Подключенная к единому сознанию, получая мысли из информационного мотка где-то под потолком, девушка отдавала ему часть себя. Тоска Дианы, тоска фантома сливались и взаимно усиливались, отдавая концентрат душевной боли в единый ментально-информационный суп рюмочной. Организм призрака — сплошная фантазия истощенного мозга. Галлюцинация не знала, какова на вкус физическая боль и как долго можно сражаться за собственную жизнь. Она родилась уже после ритуального пожертвования, осознала себя в моменте рассыпающегося сознания и принимает свою участь в момент распадающейся реальности. Фантом растворяется в собственном естестве — естестве мучителя. Диана создала ее самостоятельно. Возможно, в надежде вымолить прощение.

— Что мне делать дальше? — Диана решила, что это хороший вопрос. Мудрый и своевременный.

Лицо галлюцинации расплывалось, глаза проваливались, оставляя после себя черные пятна.

— Не знаю, — сказал, наконец фантазм. — Я сейчас пропаду. Появится кто-то другой. Спроси у него.

Диана кивнула, слегка испуганная таким ответом.

— Я выпью за наше здоровье! — сказала она с внезапно расцветшей в голосе радостью.

— Давай сюда. Тащи свой зад! — услышала она откуда-то из толпы.

Диана обернулась, и толпа театрально расступилась, показывая столик с тремя сидящими «Дианами».

— Хотела выпить за нас?! — спрашивала одна из них, показывая на стакан полный прозрачной жидкости. — Пей.

— Да-да, — сказала вторая «Диана», наблюдая, как третья выпивает залпом стакан.

— За вас не буду, — презрительно ответила девушка.

— Вот сука! — кричали все три «копии».

Они выглядели насколько схоже, настолько и по-разному. Размазанная косметика по лицу у одной, болезненно бледный вид с зеленцой у другой. Третья вовсе вся как пожеванная кем-то громадным. Они пытались утопить в стакане тяжелый день.

— Вот же скотина! — продолжали причитать призраки. — В твоей жизни вообще есть смысл?

— А в вашей? — спрашивала Диана в ответ.

Диана с презрением и ужасом разглядывала свои пьющие «копии». Израненная галлюцинация вливала в себя стопку за стопкой. У нее не хватало многих частей тела. Не было ни зубов, ни чести. Разорванная одежда, висящий кусок уцелевшей левой груди. Единственный глаза вращался, как юла, в раздробленной глазнице. Она ждала, что оригинал расплатится по счету, но Диана не собиралась уступать своим галлюцинациям.

— Смотрите, что я нашла сегодня на улице, — с фанатичным восторгом «Диана» с растекшейся косметикой показывала маленький коробок.

— Что там? — спросила настоящая Диана.

— Кое-что нужное нам! И тебе особенно, — коробок открылся. Внутри оказался глаз.

— Вот те раз! — восхищенно хлопала в ладоши изуродованная галлюцинация. Она схватила глаз и вставила в пустующую глазницу. — Я теперь все вижу!

— Что ты видишь? — сдерживая рвоту, спрашивала настоящая Диана.

— Что ты должна быть уже мертва!

У девушки закружилась голова. Она с трудом различала свои чувства. Эмоции слились в единый липкий комок. Переживания превратились в аморфную кучу. Три «копии» исчезли без следа. Мысли вернулись в лихорадящий мозг. Почва для паники выворачивала рассудок наизнанку. Она не могла поверить, что переживает из-за своей же смерти. Диана ощущала себя убийцей, хотя произошедшее ближе к суициду.

Диана пробиралась через толпу и густую атмосферу к своему столику. Там ее уже ждала налитая стопка.

— Сколько можно ждать?! — недовольно поинтересовался Евгений. — Пей.

Диана вдруг подметила, что не знает, сколько времени прошло. Бар пожирал минуты. Плотно завешенные окна и пустые взгляды завсегдатаев намекали, что могла пройти и вся жизнь. Девушка не поняла, когда появилась толпа, но в пивнухе вдруг стало не протолкнуться. Заиграла музыка — дрянной техно-поп прямиком из девяностых.