Если вчера война... - Олег Таругин

— Прямо-таки не может, — скептически хмыкнул Вождь, затягиваясь. Папироса догорела, и он затушил ее в массивной хрустальной пепельнице. — И не нужно так волноваться. Нам с тобой необходимо прежде всего разобраться, что к чему, а уж там...

— Не может, товарищ Сталин. Это общее мнение абсолютно всех привлеченных к проекту «Гости» специалистов. Очень хороших и надежных специалистов. Ни мы, ни американцы с англичанами или немцами просто физически не сумеем разработать ничего подобного. Это не провокация, товарищ Сталин. — повторив уже сказанное ранее: — Я гарантирую это!..

— Это хорошо, что гарантируешь. Это очень хорошо. Продолжай …. Кстати, образцы уже прибыли?

— Конечно, вся техника уже на полигоне в Кубинке. И там нам все подробно продемонстрируют. Думаю, это будет весьма небезынтересно. А оружие и все прочее — у меня в наркомате.

— Мне и это, — Сталин кивнул на рассыпанные фотографии, — показалось небезынтересным. И даже очень. Особенно, эти, — он выбрал один из снимков и пододвинул по столу к главному чекисту — танки. Это же надо, такую большую пушку в такой маленькой башне разместить! Как ты там говорил, сто двадцать два миллиметра?

Несмотря на то что Берия ничего подобного, ясное дело, не говорил, он кивнул, коротко блеснув стеклами пенсне.

— Даже больше, сто двадцать пять, товарищ Сталин. Гладкоствольное орудие, способное поражать даже самые тяжелобронированные цели на расстоянии свыше трех километров. Поразительно! У нас подобный калибр — это уже дивизионная гаубица. Жаль только, что к ним ни одного снаряда нет. Придется самим разрабатывать, а это время.

Сталин усмехнулся:

— Пушки — это хорошо. И гаубицы тоже неплохо. Но ведь гораздо интереснее другое, верно? Например, кое-какие даты. Июнь сорок первого или март и декабрь пятьдесят третьего. Или вообще август девяносто первого. Если, конечно, этот твой подполковник двух армий и двух стран не врет. Кстати, он уже здесь?

— Прилетел вместе со мной еще девятнадцатого . — Берия даже не стал добавлять привычного «товарищ Сталин». — Я посчитал необходимым немедленно отправить в Москву не только его, но и всех остальных... задержанных. Так, на всякий случай и во избежание.

— Правильно, — кивнул собеседник. — Это ты хорошо придумал. На всякий случай. И во избежание. А что с остальными? Нет, я твою, — он поморщился . — «обобщенную сводку» читал, но хочу от тебя лично услышать.

— Остальные? Как вам сказать. Многие даже не помнят дату начала войны, а иностранные гости... Верите ли, товарищ Сталин, они в большинстве своем считают, что войну с Гитлером выиграли американцы с англичанами. Ну, если она, конечно, вообще будет, эта война.

— Будет она, будет, — негромко произнес в ответ вождь глядя куда-то в сторону, - куда ж ей деться. Вот только жаль, что так рано, ох как жаль. Не успеваем мы к ней подготовиться, Лаврентий, совсем не успеваем...

- Так вы все-таки верите?

— Верю, Лаврентий. Без этих железок. — Сталин неожиданно встал и подошел к стоящему в углу кабинета столу, на поверхности которого лежали несколько единиц оружия, начиная от привычного любому человеку второй половины двадцатого века «Калашникова» и «М-16» и заканчивая немецким «хеклер-коховским» «МП-5МЗ». — Без них, может быть, и сомневался бы. Но вот они да эти твои фотоснимки...

Сталин взял в руки «АК-74», повернул к свету и с чувством прочитал вслух: «Сделано в СССР». С натугой потянул затворную раму, спустил курок. Закрепленная за газоотводную трубку опломбированная бирка с сизым чернильным штампом Главного управления НКВД мотнулась из стороны в сторону. Вернув оружие на место, Вождь усмехнулся, беря в руки второй точно такой же автомат с непонятным устройством под стволом:

— Значит, говоришь, Михаил Калашников хорошее оружие сделал? И еще в сорок седьмом? Лучшее в мире? Самое массовое в истории?

— Так показали мои ….

— А ты уже не бойся, Лаврентий, как есть, так и говори. Нам с тобой больше уже нечего бояться. Мы теперь даже даты своей смерти знаем, и что страны нашей больше нет — чего уж теперь бояться-то? Нет Лаврентий, — Иосиф Виссарионович впервые за вечер как-то по-особому нехорошо ухмыльнулся, — теперь другие пусть боятся, те, чьи имена рядом с нашими фамилиями в твоих материалах значатся Кстати, наш главный, — Сталин секунду колебался подбирая подходящее слово, — информатор нормально себя чувствует? Не напортачили твои специалисты? А то ведь с перегибами в органах, сам знаешь, бороться надо.

— Никак нет, товарищ Сталин, — на сей раз Берия отвечал четко, — с ним все в порядке. Добровольное содействие органам пролетарской...

— Ладно, — не дослушал тот, — верю. Это я вообще так, пошутил. Тем более с ним я в первую очередь встречусь, сам спрошу (лицо наркомвнудела едва заметно дернулось). А что с тем артиллерийским лейтенантом, что на свой страх и риск целый крейсер потопил?

— Эсминец, товарищ Сталин, по меркам будущего это был эсминец. Правда, с ракетным оружием на борту. Очень мощным, — зачем-то пояснил он, по гримасе Вождя тут же уловив, что подробного доклада от него сейчас не ждут.

— Лейтенант Ивакин сейчас исполняет свои прямые обязанности на вверенной ему батарее. Состава преступления в его действиях не...

— Ай, — отмахнулся Сталин, доставая новую папиросу и сминая мундштук, — я не о том. Скажи, только честно, много ли у нас таких Ивакиных, которые в отсутствие вышестоящих командиров да в мирное время решились бы потопить неизвестно чей боевой корабль? Он ведь тогда даже не знал, что корабль американский, да?

Берия ошарашено промолчал. Подобного вопроса он явно не ожидал.

— Вот и я думаю, что немного. — Сталин прикурил-выпустил дым и продолжил: — Поэтому есть мнение, что товарища нужно отметить. Сколько он там в него снарядов положил? Три?

— Три боевых, три пристрелочных, товарищ Сталин.

— Молодец. Хорошо, Лаврентий, нашим метким артиллеристом я сам займусь, а ты распорядись, чтоб и его тоже в Москву доставили. Только объясни, зачем, а то вдруг чего нехорошего подумает, еще, хм, испугается. Так прямо и скажи, мол, товарищ Сталин лично познакомиться хочет. Ладно, - неожиданно жестко отрезал Сталин, — а теперь, дорогой товарищ Лаврентий, давай-ка поговорим о некоторых других товарищах из твоих папок; да так поговорим, чтобы эти самые товарищи в нужное время сделали единственно правильный выбор. Или навсегда перестали быть нашими товарищами...

Завершив аудиенцию, Сталин несколько минут сидел, о чем-то размышляя, затем неторопливо придвинул к себе одну из папок. С ее содержимым он ознакомился еще вчера, но сейчас хотел выборочно перечитать документы еще раз. Подобное было обычной для Вождя огромной страны практикой — день-два обдумать прочитанное, «переспать ночь» с полученной информацией и лишь затем принять окончательное решение. Впрочем, пока он, откровенно говоря, не был готов принимать не то что окончательных, но и вообще каких бы то ни было решений и просто хотел просмотреть некоторые отмеченные места из предоставленных Берией документов. В том, что нарком не ведет никакой игры, он уже убедился: окажись в прошлом один или два «попаданца» (прозвучавшее из уст Лаврентия Павловича смешное слово Сталину неожиданно понравилось) из будущего, недоверчивый и привыкший во всем видеть подвох Иосиф Виссарионович, без сомнения, заподозрил бы провокацию со стороны наркомвнудела. Или если и не провокацию, то как минимум некую свою игру с непредсказуемыми последствиями. А так? Нет, Берия однозначно прав: подобное не под силу не то что его ведомству, но и любой из самых мощных разведок мира.