Легкий флирт с тяжкими последствиями - Сандра Даллас

– Ну все, парень, хватит валять дурака, – Тони хлопнул Бастера по спине. – Нам с тобой пора браться за дело.

– Извини, что подвел тебя, но я уже все решил, – ответил Бастер, однако и Тони так просто не уступал.

Тони продолжал уговаривать его и так и этак, и, хотя Бастер все не соглашался, мы уже поняли, что Тони его уломает. На шахту работать Бастер так и не пошел, а примерно через неделю они вдвоем уже ехали на Восточное побережье. Пинк спросил Бастера, что заставило его изменить свое решение, и Бастер ответил, что недавно получил от Мэй-Анны телеграмму, хотя и не сказал, что в ней говорилось. Мы с Виппи Берд очень удивились, потому что ни в одном из своих писем нам она не упоминала, что посылала ему телеграмму. «Эффа Коммандер, – сказала Виппи Берд, – ты явно не в своем уме, если думаешь, что эту телеграмму действительно послала Мэй-Анна».

Итак, Бастер и Тони отправились в путь, но, правда, не в Нью-Йорк и не в мягком купе. Денег у Тони давно уже не было, так как сухой закон к этому времени отменили, и они поехали, что называется, «на перекладных». Любой подросток в Бьютте знал, как сэкономить на железнодорожном билете, если забиться в товарный вагон между железной рамой и дощатым настилом, и даже мы с Виппи Берд неоднократно ездили так из Бьютта в Анаконду. И вот Тони решил, что раз они теперь без гроша, то доберутся таким образом до Чикаго, а там, если обстановка позволит, переберутся в Нью-Йорк.

Но Тони до сих пор никогда не ездил под днищем товарного вагона, а находясь под днищем трансконтинентального экспресса, не мог в точности сказать, в каком направлении они едут, и поэтому вместо Чикаго они оказались в Солт-Лейк-Сити, штат Юта. Бастер, после того как много часов пролежал на железных балках вагонной рамы, сказал, что больше ни за что так снова не поедет и что лучше идти пешком. Всю ночь, пока они ехали, они с Тони разговаривали, чтобы не заснуть и не вывалиться на рельсы, которые были всего в футе от них. Тони хотел, не задерживаясь, отправиться в Канзас-Сити, но Бастер отказался. Кроме того, один бродяга, который был вместе с ними, заметил, что раз местные жители бросают окурки размером в полсигареты, то Солт-Лейк должен быть зажиточным городом.

Тони прошелся по городу и устроил Бастеру матч в старом гимнастическом зале, где на стенах еще висели афиши Джека Демпси. Не очень серьезный матч, так как при виде двухдневной щетины на щеках и слоя пыли на одежде Бастера местный антрепренер решил, что перед ним просто бродяга, готовый дать себя побить за пару баксов. Контракт подписали, а потом Бастер выиграл бой. Не просто выиграл, а, как сказал Тони, провел нокаут уже во втором раунде, и они заработали на этом целых двадцать долларов. Местный антрепренер хотел было подрядить их еще на несколько матчей, но Тони сказал, что теперь это будет стоить дороже, и через две недели у них уже было достаточно денег, чтобы ехать в вагоне, а не под ним. Другой на их месте для экономии поехал бы в сидячем, но эти ребята тратили деньги сразу, как только они у них заводились.

Бастер одержал еще несколько побед, и к нему потихоньку начала возвращаться уверенность в своих силах. Тони позвонил Мэй-Анне по междугородней линии и сказал, что ее долг по отношению к Бастеру писать ему время от времени, так что она первая начала писать ему, вместо того чтобы просить нас с Виппи Берд передавать ему привет. Тони не хотел, чтобы Бастер сломался еще раз, и потому старался прокладывать маршрут их турне с осторожностью, в обход больших городов, где существовал риск наткнуться на более сильного противника, предпочитая города типа Денвер или Канзас-Сити, и Бастер выигрывал все эти матчи, в основном нокаутами. Через пару месяцев они вернулись в Бьютт передохнуть, и, чтобы не терять время попусту, Тони для развлечения местной публики организовал несколько матчей в залах «Кентервилль» и «Рыцари Колумба». После этого они снова отправились на гастроли, и Тони снова начал говорить, что Бастер имеет шансы стать чемпионом – Бастер Миднайт возвращался.

Теперь это был более серьезный Бастер Миднайт. Тони уже не приходилось напоминать ему, что надо стараться, он сам это понимал и отдавал боксу все силы. По словам Виппи Берд, его толкало вперед стремление доказать, что он достаточно хорош для Мэй-Анны, тем более что их общение восстановилось, хотя бы и в письмах. И самым лучшим способом доказать это было завоевание чемпионского титула. Тут Виппи Берд была, как всегда, права.

* * *

Теперь наступил черед рассказать вам о том, что происходило с Виппи Берд. Они с Чиком поженились, хотя принимали это решение дольше всех остальных. Виппи Берд сказала, что она и не хотела выходить за Чика замуж, но так уж распорядилась судьба. Судьба и еще три дня, потому что Фред Коммандер О'Рейли увидел свет ровно через девять месяцев и три дня после свадьбы. Мы стали называть его Мун, потому что Мэй-Анна, когда увидела его фотографию, сказала, что он вылитый Мун Муллинс из комиксов.

Если не знать заранее, то трудно было понять, кто его настоящие родители, потому что мы с Пинком возились с младенцем наравне с Чиком и Виппи Берд. И теперь, когда ни Пинка, ни Чика уже нет, я по-прежнему с ним вожусь. Однажды Мун сказал мне: «Знаете, тетя Эффа Коммандер, я очень счастлив, что бог послал мне двух матерей». Каждый День матери, не пропуская ни одного, он присылал мне поздравительную открытку, хотя, пока он был еще маленьким и несмышленым, за него это делала Виппи Берд.

Куда бы мы ни шли, мы всегда брали Муна с собой. Чик наконец закончил колыбель, которую начал сооружать для нашего с Пинком младенца, и установил ее в нашей спальне, чтобы Мун мог иногда спать у нас. Я никогда не видела Чика более счастливым, чем в тот рождественский вечер, когда мы с Пинком подарили Муну маленький самокат. Но чтобы начать им пользоваться, ему все равно пришлось еще чуть-чуть подрасти, ведь в тот момент ему было только шесть месяцев от роду.

Мы все вчетвером как раз играли с Муном, когда вдруг услышали по радио голос Мэй-Анны – приемник был случайно настроен на нужную волну. Помню, эта передача, попурри из выступлений разных артистов, называлась «Радиопудинг». Передача была не из лучших, такой пудинг испортил бы любой обед. «Я боюсь заработать изжогу», – сказала Виппи Берд и хотела переключить программу, как вдруг ведущий Джек Бенни объявил: «А вот сейчас выступит одна из самых ярких звезд Голливуда».

Вслед за тем раздался голос Мэй-Анны, приветствовавшей ведущего. «Привет, вот и я!» – произнесла она, и это прозвучало так естественно и непринужденно, что Пинк невольно повернулся к двери и только через секунду сообразил, что ее голос доносится не из-за двери, а из радиоприемника. Мы с Виппи Берд замерли с открытыми ртами, а Пинк и Чик слушали и пихали по очереди друг друга локтями в бок с таким важным видом, словно сами были участниками этого шоу.

Джек Бенни с Мэй-Анной обменивались колкими репликами, она мурлыкала и говорила с сексуальными интонациями. Когда Бенни спросил, когда же она наконец соберется сниматься в серьезных фильмах, Мэй-Анна ответила, что скоро, вот только приедет ее мать.

– Чтобы получше присматривать за тобой? – спросил ведущий.