Баламут 3 - Василий Горъ

праздник Императрице! — твердо сказал я, демонстративно повернул голову к двери, за которой ощущал аж восемь покровов последних ступеней мастера и выше, презрительно фыркнул, подошел к панели вызова лифтов и ткнул в нужный сенсор.

— Давайте не будем пороть горячку! — попросил Долгорукий и, видимо, отправил магов куда подальше, так как абсолютно все силуэты развернулись на месте и начали удаляться. — Пройдите ко мне в кабинет, и мы обязательно найдем решение, устраивающее и вас, и меня!

— Решение? — язвительно переспросила Бестия. — А что, между тобой и нами возникла какая-то проблема?

— Ну-у-у… можно сказать и так.

— Сын, ты заигрался! — холодно процедила она. — И ни в какой кабинет мы не пойдем: не хотим «совершенно случайно» нарваться на пару десятков горлохватов или потерять сознание от сбоя в системе кондиционирования, попасть в руки Вострецова с коллегами и резко изменить мировоззрение.

— Мам, ты чего, какие горлохваты или Вострецов? — очень убедительно возмутился наш невидимый собеседник. — Мне действи-…

— Слав, я знаю, чему тебя учили, поэтому давай не будем сотрясать воздух впустую. Хочешь воспользоваться последним шансом хоть как-то наладить испоганенные отношения — спустись к нашей машине и не вздумай врать. Нет — забудь о том, что у тебя есть мать и род, на который ты мог положиться еще сегодня утром.

— Мам, ты все не так поняла!!!

— Зато ты наверняка не ошибся и понял, что другого шанса НЕ БУДЕТ! — голосом, от жесткости которого поплохело даже мне, произнесла она, сняла с запястья полковника Самойлова комм, закинула в кольцо и подошла ко мне.

— Ваша машина стоит на ярусе, на который постоянно кто-то приезжает. Более того, если вы выйдете обратно и напра-…

— Ничего страшного: опять что-нибудь соврешь! — выделив интонацией всю вторую половину предложения, презрительно усмехнулась она и… со всей дури врезала кулаком в правую дверцу лифта: — Отправь к нам кабинку, а то я начинаю звереть!!!

Император скрипнул зубами, сообщил, что кабинка вот-вот прибудет, и пообещал подойти к машине в течение десяти минут. И, как ни странно, не обманул, оказавшись перед правой задней дверью чуть более, чем через семь. А когда забрался в салон, сглупил. Аж два раза: сначала попросил Ларису и Машу немного погулять, из-за чего нарвался на гневный рык матушки «Они никуда не пойдут, ибо ИМ я доверяю!», а после того, как извинился, сдуру показал на толпу аристократов, прикипевших удивленными взглядами к нашей «Онеге», и попросил представить, какие слухи начнут распространять невольные свидетели столь странного поведения Императора.

— Откровенно говоря, на слухи мне наплевать. Даже на те, которые будут распространять Вострецов и маги, дожидавшиеся нас в Бирюзовой анфиладе… — фыркнула она, жестом приказала ему не перебивать, и холодно усмехнулась: — У меня нет никакого желания слушать твое вранье, поэтому разговор состоится лишь в том случае, если ты прямо сейчас дашь две клятвы Силой — говорить только правду и не вредить членам рода Елисеевых-Багряных ни словом, ни делом. Причем во-от в такой формулировке.

Государь помрачнел и заиграл желваками, но все-таки уставился на голограмму, развернутую прямо перед ним. Дважды прочитав текст, жесткий даже на мой взгляд, поймал взгляд Даши, почувствовал, что она в бешенстве, и сдался. В смысле, дал обе клятвы, покосился через внутрисалонное зеркало заднего вида на Хельгу, устроившуюся на поднятом сидении третьего ряда, и снова посмотрел на мать:

— Мне нужна твоя помощь: дел, требующих пристального внимания, с каждым днем все больше и больше, а личностей, которым можно доверять, слишком мало!

— На меня можешь не рассчитывать! — отрезала она. — Мне до смерти надоела Большая Политика и все, что с ней связано, начиная с лизоблюдства и заканчивая непрекращающейся грызней за крошки с императорского стола. Я устала жить в аквариуме, контролировать каждый взгляд, слово или жест, с утра и до поздней ночи решать какие-то проблемы, постоянно ждать удара в спину и отказывать себе даже в самых мелких радостях. И я ни за что на свете не вернусь в рабство, превратившее меня из юной жизнерадостной девушки в желчную циничную старую суку. Тем более сейчас, когда я снова почувствовала себя женщиной и обрела семью, в которой не используют, а любят!

— Но ведь у тебя есть я! — уязвленно воскликнул Долгорукий и заставил Дашу изумленно выгнуть бровь:

— Ты, с раннего детства живущий одной-единственной мечтой о власти? Ты, изображавший любовь, внимание и нежность только тогда, когда не видел другого способа добиться своих целей⁈ Ты, даже сейчас пытающийся придумать хоть какой-нибудь аргумент для того, чтобы убедить меня опять превратиться в чужой бессловесный инструмент?!!!

Государь поморщился и толкнул небольшую речь, в которой объяснил, что без жесткой вертикальной структуры, состоящей из профессионалов, и грамотного руководства Империя ухнет в пропасть вселенского бардака и гражданской войны. Но понимания не нашел — дослушав его монолог, Бестия посоветовала приставить к делу дражайшую супругу, ибо держать ее лишь в качестве красивой подставки под корону нецелесообразно, или деда с бабкой, вложивших столько души в его воспитание. Ну и, конечно же, готовить кадры под себя-любимого. Благо, ни вселенским бардаком, ни гражданской войной пока даже не пахнет.

Почувствовав, что этот вариант увещеваний не сработал, Император решил зайти с другой стороны:

— Мам, спокойная жизнь в семье, в которой не используют, а любят, увы, вот-вот закончится: всего через полгода Ратибор Игоревич поступит либо в военную академию, либо в академию международных отношений, и ты взвоешь от скуки. Ведь в первом варианте он перейдет на казарменное положение, а во втором будет отсутствовать дома по семь-восемь часов в день шесть дней неделю одиннадцать месяцев в году!

Тут Даша посмотрела на меня, и я изложил свои соображения по этому поводу:

— Владислав Мстиславович, я передумал куда-либо поступать, так как распробовал спокойную жизнь, в которой нет рейдов по Багряной Зоне и Той Стороне, крови корхов и китайцев, неустроенности, лишений и потерь. Да, во время учебы всего этого тоже не будет, но она отнимет у меня самое главное — возможность посвятить себя тем, кто меня, наконец, дождался.

— Посвятить, сидя все в том же Багряном Лесу? — желчно уточнил он.

Я пожал плечами:

— Когда любишь и любим, место не имеет значения. Впрочем, вашими стараниями мы перебрались с Базы в Замок и уже забыли о неустроенности жизни. Кроме того, жизнь в Багряном Лесу выводит нас из фокуса интриг, грызни за место у вашего трона и всего того официоза, который я ненавижу.

— Мне кажется, что вы выпускаете из внимания один немаловажный нюанс… — притворно вздохнул он. — Осенью прошлого года род Елисеевых-Багряных был на слуху и мог с легкостью вписаться как в политическую и социальную, так и в экономическую жизнь Империи. За прошедшие пять месяцев ваша слава изрядно поблекла, а значит, для того, чтобы занять достойное место среди других дворянских родов, вам придется потолкаться локтями. А через год-два вы будете вынуждены пробиваться вверх с самого низа. Да, вашим родителям и лично вам это, скорее всего, не нужно, но ведь вы не последнее поколение Елисеевых-Багряных, верно? Говоря иными словами, у ваших детей и внуков наверняка появится желание выбраться из глуши, получить достойное образование, найти вторую половинку и так далее. Так, может, имеет смысл улучшить им стартовые условия?

— Почти уверен, что со стартовыми условиями проблем не будет… — заявил я, полюбовался на недоверчиво выгнутую бровь и выдал «военную тайну»: — Мой батюшка — оружейник, каких поискать, а Игнат Петрович Ефремов, которого мы недавно взяли в род — неплохой артефактор. Так что в ближайшие год-полтора на рынке Империи появится эксклюзивное холодное оружие, идеально взаимодействующее с Силой, а лет через пять-десять в наш торговый дом будут стоять очереди.

В этом плане на будущее имелась уязвимость, и государь ее, конечно же, заметил:

— Допустим, что так и будет. Но где в этом проекте лично вы?

— Как это где? В силовом крыле! Ибо любое успешное дело требуется защищать, а убивать меня уже научили.

— В том, что торговый дом Елисеевых-Багряных всколыхнет оружейный рынок Империи, можешь даже не сомневаться! — подала голос Долгорукая. А когда ее сын спросил, почему она в этом так уверена, достала из кольца футляр с тестовыми «изделиями», произведенными «научным крылом рода» при поддержке Хельги, и протянула ему: — Это подарок твоей благоверной. Парные стилеты в виде заколок для волос. Будет время и желание — одолжи и проведи анализ как