Ловушка для волшебников - Диана Уинн Джонс

— Да, но… вот Арчер — тот на Фифи вообще не смотрел. И как подействовало, вы заметили?

Плоды разъяснительной беседы не оправдали ожиданий Говарда. Остаток дня Громила старался не смотреть на Фифи. Когда она подходила ближе, Громила поворачивался к ней спиной.

— Что я ему сделала? — шепотом недоумевала Фифи.

Катастрофа же не стала мстить Говарду, а начала доказывать, что она вовсе не такая эгоистка, как Торкиль. Весь день она пугала всех своей добротой и услужливостью, даже Громилу.

Перед обедом мама обеспокоенно пощупала Катастрофе лоб и сказала:

— Ты не заболела, детка? Что-то ты в эти выходные тише мышки.

Говард попытался объяснить маме, что Катастрофа притихла, потому что обожает всевозможные передряги. Будничная жизнь угнетала Катастрофу и наводила на нее тоску, ей не хватало треволнений. Но мама не поверила и упорно подозревала, что Катастрофа заболевает.

Папа заявил:

— С меня хватит. Остается только поехать кататься на машине. Но вас, — он повернулся к Громиле, — я с собой брать не намерен. И бензин на вас тратить не хочу, и ножищи ваши в салон не влезут.

Все набились в машину, а Громила остался стоять на садовой дорожке — точь-в-точь большой пес, которому велено ждать возвращения хозяев. И конечно же, машина заглохла.

— Опять происки Арчера? — озадаченно спросил папа.

— Главный по транспорту — Хатауэй, — вспомнил Говард.

— Что ж, тогда прогуляемся пешком, — решил папа. Он вылез из машины и подозвал Громилу: — Мы идем пешком, так что отдайте-ка пальто.

Громила помотал головой.

— Мерзну я! — сиротливо протянул он.

Тогда папа позаимствовал у Говарда куртку-парку, а тому пришлось довольствоваться тремя свитерами. Пестрая компания зашагала по улице. Блюзовый грузовик неуклюже развернулся и пополз за ними, шайка Хинда тоже не отставала, а для развлечения мальчишки пинками гоняли жестянку.

— Я чувствую себя лорд-мэром во главе парадной процессии, — сообщил папа. — В кои-то веки я получаю то внимание, какого заслуживаю. Расскажите, кто такой Хатауэй, — потребовал он у Громилы.

Громила поразмыслил:

— Мало что знаю. Окучивает транспорт. Отшельник. Живет в прошлом.

— А-а-а, вот почему автобуса никогда не дождешься… — предположила Катастрофа.

— И вся улица у нас в колдобинах по той же причине, — добавила мама.

Гуляли они долго и дошли почти до самого Городского совета, а шайка Хинда и блюзовый грузовик неоступно тащились за ними по пятам. Папа свернул на Мукомольную, и вся процессия свернула за ним. Тогда папа подмигнул Говарду и юркнул в лабиринт узких темных улочек и переулков, оплетавших собор. Этим лабиринтом он вывел своих в пешеходный Хормейстерский переулок — тут стояли знаки, строго воспрещавшие проезд любому транспорту. Грузовик двинулся было за папой и компанией, но затормозил, а шайка Хинда застряла за грузовиком, потому что он занимал узкий переулок от стены до стены и мальчишкам было не протиснуться.

— Скорее! — воскликнул папа. — Бежим, пока Торкиль не напустил на нас церковный хор!

И они побежали по Хормейстерскому переулку, потом перешли на быстрый шаг — миновали дорогие магазины с пижонскими названиями «Шмотки красоткам» и «Детки-конфетки», обогнули собор, затем папа трусцой провел их через дворик музея и парк и наконец вывел к тихому, опустевшему зданию Политехнического колледжа. Здесь выстроились экскаваторы, пригнанные для рытья котлована под новый корпус. Лавируя между ними, вся компания выбралась в Косой проезд.

— Ох, нелегкая затея — оторваться от хвоста, тем более если он на грузовике! — устало выдохнула мама. — Ну ничего, прогулялись, проветрились, это полезно.

— Давайте машину починю, — предложил Громила.

— Было бы очень славно! — обрадовалась мама. — А я-то ломаю голову, как быть завтра.

Остаток дня Говард помогал Громиле, который копался во внутренностях машины. Шайка Хинда постепенно стеклась обратно на Парковую улицу, маячила неподалеку и насмешливо наблюдала за ними. Но похоже, даже вдесятером они не рисковали выступить против Громилы, поэтому просто топтались на почтительном расстоянии. А блюзовый грузовик так и пропал — видно, сдался.

Громила проявил себя настоящим мастером по части авторемонта. Он сказал, что снять чары с машины — плевое дело, и даже определил, кто их навел.

— Хатауэй, — заявил он. — Кабы Арчер, тогда каюк, пиши пропало. Он гений. Артист.

Машина заработала, Говард с Громилой вернулись в дом и обнаружили, что мама вынула из пианино молоточки, а Фифи с Катастрофой запаковали ударные, радио, папин магнитофон и прочие источники музыки в спальные мешки, мешки обложили диванными подушками и затолкали все это обратно в чулан. Теперь грохотал только телевизор. Снаружи, в саду, папа жарил на костре отбивные. Кажется, выстоять против Торкиля, Арчера и Хатауэя вполне получалось!

Увы, время показало, что Сайксы напрасно тешили себя иллюзиями. Они не представляли, на что способны Торкиль, Арчер и Хатауэй. Не прошло и недели, как стало ясно, насколько они ошибались.

В понедельник весь дом перебудили рабочие с отбойными молотками, которые оглушительно сверлили асфальт по всей Верхней Парковой улице. Мама застонала и поспешно обмотала голову толстым вязаным шарфом. Все поняли: сверлильщиков прислал Хатауэй. Выглянув в окно, они увидели, что посреди улицы появилась полосатая красно-белая будочка, а там и сям алеют заграждения из красных конусов и пластиковых лент и на них хлопают оранжевые флажки. Повсюду сновали рабочие в касках и наушниках и тащили за собой отбойные молотки на длинных проводах, тянущихся из круглых желтых автомобильчиков с надписью «Управление дорожных работ» на боку.

— Удобрение подножных забот! Они засевают молотками нашу улицу, чтобы потом снять урожай гигантских отбойных молотков, — перекрикивая шум и грохот, предположил папа.

Громила крепко призадумался над услышанным. Говард и Катастрофа вежливо улыбнулись папе в ответ. Они знали: писатели почему-то считают, что время от времени им положено выдавать остроумные фразы.

Вскоре грохот на улице достиг такого уровня, а ям в асфальте насверлили столько, что фургон с ансамблем народных инструментов, который сегодня для разнообразия прислал Торкиль, вынужден был дать задний ход и ретироваться. Подоспевшей шайке Хинда тоже пришлось нелегко: мальчишки перепрыгивали через ямы и спотыкались о груды щебня и обломки асфальта. При виде шайки сердце у Говарда упало, ведь им с Катастрофой сегодня надо было в школу.