Тёмных дел мастера. Книга четвёртая - Алексей Берсерк

— Не знаю, — раздражённо бросил Гортер, — мне без разницы. Давай уже показывай, куда дальше сворачивать.

— Сюда, сюда, налево, — покорно сообщила ему Фейр. Однако такое поведение оказалось лишь ширмой, поскольку про себя девушка мимолётно отметила абсолютную победу изложенных ею доводов. И не преминула продолжить их тривиальный спор: — Вообще, мой отец как раз таки и занимается инвестициями в строительство, поскольку данное направление остаётся одним из самых перспективных в Кальстерге. Оно даёт работу всем, кто в ней нуждается, облагораживает старые постройки с помощью новых магических инструментов реставрации, а ещё…

— Сколько же людей там живёт сейчас? — поспешил немного сменить направление разговора бывший следопыт, пока девушку совсем не раздуло от гордости.

Он надеялся услышать хоть что-нибудь кроме её постоянных хвалебных речей в поддержку современных реалий жизни, так как от их всепоглощающей натуры, где форма развивалась взамен содержания, Гортера уже давным-давно в прямом смысле слова тошнило. Или, быть может, причиной этому были всё те же отработанные магические испарения, которыми старый охотник вдоволь успел надышаться ещё в Варгосе? Хотя тут в столице их явно образовывалось гораздо больше, и теперь они с Фейр были вынуждены получать этими выхлопами в лицо почти каждый раз, когда мимо них на большой скорости проносилась очередная самоходная карета. Впрочем, спутница Гортера старательно делала вид, что ничего такого не замечала.

— Вы о чём? В смысле — «сколько людей живёт»? — переспросила она старика. — Это же в основном офисные небоскрёбы. Ну-у, понимаете, для работы: там никто не живёт, их арендуют для своих нужд разные фирмы.

— Как так? Погоди, — невольно подёрнул бровями старый охотник и слегка повернул к ней голову для дальнейших расспросов. — А где же теперь селятся все ваши жители, если не в них? Я ведь ещё помню, как даже в моё время сюда целые кучи народу стекались со всей страны. А уж сейчас, должно быть, их тут раза в три больше обитает, чем тогда! Вон какие у вас теперь, мать их ети, просторы под это дело на окраинах заняты. Их там хоть из снесённой городской стены делали? А то сколько едем — эти дома только выше становятся.

— Пф-ф, — лишь отрывисто фыркнула на него за столь глупую наивность Фейр. — Так ведь разве не для этого и существовали всегда разнообразные общественные средства передвижения — кареты, тягловые вагоны, самоходки? Даже в ваши любимые стародавние времена тоже. Люди селятся в одном месте, чтобы ездить на работу в другое. А вечером — возвращаются обратно.

Призадумавшись на секунду, Гортер действительно вспомнил, как однажды уже видел нечто подобное — и, мало того, как раз таки именно здесь, в Кальстерге. И словно второй волной, проследовавшей за этой мыслью, на него накатило осознание того, почему сейчас повсюду вокруг понастроено так много дорог, по которым без конца снуёт огромное количество всевозможных экипажей. А ведь каждая такая карета, независимо от того, тянула ли её лошадь или современная магокристаллическая установка, о которой вскользь упоминала ему вчера Фейр, предназначалась для транспортировки только одного, реже двух-трёх пассажиров, если судить по тому, что видел сквозь их прозрачные окна матёрый охотник. И лишь изредка ему удавалось заметить, как откуда-то на дорогу неспешно поворачивала большая железная будка на колёсах, запряжённая четвёркой тяжеловозных лошадей, в которой смело умещалось уже человек десять или пятнадцать.

— А почему бы вам всем не пересесть вон в те большие штуки? Туда же явно больше людей вмещается, — на полном серьёзе задал тогда очередной вопрос бывший следопыт, указав вслед одной из этих составных конструкций, как раз только что проехавшей мимо.

Однако Фейр отчего-то не стала спорить с прежним настойчивым рвением — напротив, ответ её прозвучал со вполне очевидной интонацией:

— Хм, а почему вообще кто-то передвигается по дорогам не пешком? Почему вы сами гонитесь за этим своим преступником на лошади? Мне казалось, что уж такие-то простые вещи вам должны быть понятны и без дополнительных объяснений.

— Так то ж одно дело, что я гонюсь за ним по всей стране без остановки, дочка! — всерьёз заявил бывший следопыт. — А другое дело — ваш город, где уж и яблоку негде упасть.

— Хм, ну вот видите, — отмахнувшись, брезгливым тоном проговорила девушка. — Так я и думала, что вы специально не хотите признавать подобных вещей. А ещё строите из себя какого-то там простака из деревни. О Вейс…

— Да никого я не строю! — попытался было с нажимом в голосе убедить её Гортер, но за последние часы он уже попросту устал препираться со своей спутницей.

Возможно, виной тому действительно было его недавнее осознание того, как же бесконечно далеко отстояли сейчас житейские устои старого охотника от нравов современного общества. Хотя, скорее всего, таким образом на него в последние часы действовала сама окружающая обстановка, заставлявшая старика лишь злобно озираться по сторонам, всё больше погружаясь внутрь себя, и дико тосковать по куда более уравновешенным и справедливым законам, царившим в его родном лесном пристанище, находившемся сейчас, казалось, так далеко от этого форменного безобразия. Конечно, можно было сказать, что ничего другого от столицы Сентуса бывший следопыт и не ожидал, но тем не менее он просто морально не был готов предстать перед творившимися в ней каждый день реалиями. Ведь одно дело думать насколько сильно изменился Кальстерг, и совсем другое видеть это своими глазами.

Вяло перебирая копытами, лошадь медленно вывозила обоих спутников к каким-то новым открывавшимся один за другим проспектам и районам города, на этот раз лишённым такого частого нагромождения высоток. И пока Фейр постоянно испытывала некоторую долю стыда за то, что ей приходится разъезжать по улицам мимо шикарных карет и самоходок в настолько дряхлом позорище, которое и телегой-то назвать было сложно, Гортер, напротив, несмотря на свою удручённость, время от времени пристально всматривался в чужие костюмы, лица и повадки, дабы, как всегда, отмечать для себя возможную угрозу. А также те настроения, которые царствовали в толпе горожан с приходом последней волны модерновой магии, отчего в старике вновь просыпались его старые городские привычки.

Нельзя было сказать, что теперешнее увлечение молодых парней одеваться в зауженные брюки, обрамляющие вместе с жилетами их всегда присутствующее небольшое пузико в лепестковый чехол из нескольких поочередно накинутых друг на друга слоёв одежды, расходящихся у спины на два узких хвоста, оставалось неизменным и единственным атрибутом их облика. Ведь иногда Гортер встречал в толпе и разного рода высоченные чёрные шляпы, лакированные палки, странноватого вида накидки, а также иные предметы обихода. Однако всё это неизменно подкрепляло недовольство старого путешественника и с каждым разом всё сильнее меняло его представление о современных нормах морали, поскольку Гортер уже давно привык искать во внешнем виде городских людей именно эту непрактичную вычурность.

Однако касательно нарядов барышень Гортер был настроен даже более категорично. Конечно, многие из них продолжали носить такие же зауженные или, наоборот, довольно нарядные платья, где перетянутой оставалась лишь верхняя отточенная часть, грани которой уж слишком сильно выпрямляли женский силуэт. И всё же иногда старику встречались отдельные представительницы современного столичного богемного общества, которые, как и его спутница, носили на себе две собранные половины мужского и женского костюма, верхняя часть которого всегда оставалась нарочито женской, а вторая, нижняя — почти абсолютно мужской, если не считать высоких женских туфель на не менее высоких каблуках. Что для воспитывавшегося ещё в старинных крестьянских традициях Гортера смотрелось как-то совсем уж непотребно и недопустимо.