Мистер Слотер - Роберт МакКаммон

— Мэтью Корбетт. — Он услышал лязг цепей. — Мистер Бертон, я должен вас предупредить…

Его прервал грохот ядра, которое Слотер нес скованными руками и уронил на доски перед дверью. Мэтью вздрогнул, подумав, что гости в хижине незнакомого человека не должны были бы в первые же минуты ломать крыльцо.

— Ох, простите, — сказал Слотер, появляясь в дверях и сгибаясь под тяжестью железа. — Несу тяжелое бремя, сэр.

— Сядь, — велел ему Грейтхауз. Сбросив с плеч тяжелый плащ, он швырнул его арестанту. — Грязь с ног вытри перед тем, как заходить в дом порядочного человека.

— Будь у меня ботинки, может, ноги и не были бы такие грязные, сэр?

Надо отдать должное самообладанию Джона Бертона: он лишь слегка вздрогнул, когда упало ядро, и не выронил свечу. В более сильном свете Мэтью увидел, что глаза у Бертона почти сплошь мутные, и подумал, что они должны быть цвета лондонского тумана. Возможно, этот человек не полностью слеп, но от его былого зрения явно осталось немного.

— С вами человек в цепях, — сказал Бертон, снова наклоняя голову то вправо, то влево. — Арестованный. Вы его везете в Форт-Лоренс?

— Да, сэр, — ответил Грейтхауз. — Меня зовут Хадсон Грейтхауз, мы с Мэтью из Нью-Йорка. И весьма благодарны вам, что пустили нас обогреться.

— У вашего арестанта есть имя?

— Тиранус Слотер, к вашим услугам, — отозвался тот, сидя на крыльце, где поганил плащ Грейтхауза о свои грязные ноги. — А вы?..

— Джон Бертон. Следовало бы сказать, преподобный Джон Бертон. Я был здешним священником… — Он запнулся, потом твердо сказал: — Я здешний священник. Подберите ваши цепи и заходите.

— Еще раз уронишь ядро, — предупредил Грейтхауз, когда Слотер с трудом поднялся, — я тебе оба твои ядра сапогом разобью. Понял?

Слотер посмотрел на него исподлобья, согнувшись, и криво усмехнулся:

— Свои угрозы можете засунуть себе в карман, сэр. Я даю слово джентльмена вести себя как можно лучше. Это вас устроит?

Грейтхауз рукой показал ему, чтобы входил. Потом поднял плащ, осмотрел его с отвращением и бросил на крыльцо на кучу мокрых листьев. Закрыл дверь, прошел мимо Слотера и остановился рядом с Мэтью, погрузившись в тепло очага.

— А-ах! — сказал он, расставив руки. — Так-то лучше.

— Извините, что мы в таком виде, — сказал Мэтью священнику, сообразив, что с них на пол натекли лужи.

Он оглядел комнату и увидел, что Бертон, пусть и полуслепой, содержит жилище чисто и опрятно. Конечно, это не нью-йоркский дом никоим образом, но и не такая жуткая дыра, какой кажется снаружи. На полу подстилка из камыша. Два стула, один с подставкой для ног, перед каменным очагом. Круглый столик между ними. Дрова, сложенные на кожаной переноске возле очага. Стол побольше у противоположной стены, тоже с двумя стульями, рядом — старый кухонный шкаф, на крышке выставлены чугуны и сковородки, внутри — прочая кухонная утварь. Лестница без перил к антресолям, где, очевидно, спальное место. Мэтью заметил книжную полку с десятком томов, хотя как преподобный Бертон может читать — загадка. Простой сосновый буфет в глубине комнаты. Возле стены — кафедра проповедника, простая, но прочная, и на ней — толстая книга в черном кожаном переплете, что может быть лишь Библией. В углу возле кафедры нечто такое, отчего Мэтью не мог не приподнять брови: кучка соломы, похожая на гнездо, неизвестно для кого предназначенное.

— В каком виде? — Бертон поставил свечу на круглый столик. Еще две, уже почти огарки, горели в подсвечниках на каминной полке среди коллекции камней, судя по всему, речных, и на большом столе. — А, в смысле, что вы мокрые? — Он улыбнулся, и улыбка эта смела с его лица несколько лет. Мэтью увидел, что когда-то это был красивый мужчина с мощным квадратным подбородком и сияющими глазами. — Значит, я должен возблагодарить Господа за эту бурю. У нас редко бывают гости.

— У нас? — переспросил Грейтхауз.

— Мой друг Том пошел проверять силки.

— А! — ответил Грейтхауз, но Мэтью с неприятным чувством посмотрел на соломенное гнездо и подумал, не здесь ли спит Том. Конечно, священник не безумен, потому что вполне опрятен и нормально одет — темно-коричневые панталоны, серые чулки, белая рубашка и пара старых, но вполне еще пригодных коричневых ботинок. Нет, Том должен быть вполне человечьей породы, иначе кто же нарубил дров и принес их из лесу?

— Вы не возражаете, если я сяду здесь на пол? — поинтересовался Слотер. — Где никому не буду мешать.

Задавая вопрос, он уже сидел, осторожно положив ядро рядом с собой.

— Вы сказали — Нью-Йорк? — Бертон опустился в кресло с подножкой и слегка поморщился, когда хрустнули суставы. — Я в Нью-Йорке не был уже… лет так восемь, кажется. Если не все десять. Шум, городская сутолока… нет, это не для меня. Но скажите мне, джентльмены, на кого же вы работаете, если везете своего узника в… — Он замолчал, наклонив голову. — А! Вот и Том наконец!

На крыльце послышался топот обутых ног, открылась дверь. Небольшая мокрая собака с жесткой шерстью, черная как ночь, вбежала в комнату, поводя мордой, вымазанной темно-коричневым песком.

— Том, у нас гости!

Но мокрая собачка не была Томом, потому что сразу за ней вошел высокий худощавый подросток лет тринадцати-четырнадцати. Он был одет в черную суконную шляпу и длинное черное пальто с поднятым воротником, в руках он держал шест, где висели два больших темно-серых кролика. Дальше рассматривать Мэтью уже не мог, потому что собака остановилась почти вплотную к Слотеру, широко расставив ноги, и принялась гавкать с громкостью пистолетных выстрелов.

— Джеймс! — выговорил псу Бертон. — Не суди опрометчиво!

Но пес продолжал лаять, пока мальчик не скомандовал:

— Джеймс! Тихо!

Пес замолчал, сделал пару кругов, не сводя глаз со Слотера, потом устроился возле ноги мальчика и оттуда неодобрительно заворчал.

— Странно. — Слотер пожал плечами, цепи звякнули. — Обычно животные во мне души не чают.

Том посмотрел на Слотера, на Грейтхауза, на Мэтью. Лицо его осталось бесстрастным. Проницательные глаза казались серыми при свечах, и когда они несколько секунд смотрели на Мэтью, у него возникло ощущение, что его с головы до ног разобрали, как разбирает любопытный мальчишка кузнечика, чтобы изучить как следует. Потом Том отвел взгляд и цыкнул на Джеймса, чтобы не выражал свое мнение о прибывших так громко.

— Эти два джентльмена из Нью-Йорка, — объяснил Бертон. — Человек на полу, который, судя по запаху, остро нуждается в воде и мыле, — заключенный, которого они сопровождают. Направляются они в Форт-Лоренс.

Том нахмурился и хотел что-то сказать, но священник еще не договорил:

— Полагаю, мы должны поверить им на слово и по-христиански разделить с ними кров и пищу. У нас ее достаточно?

Мальчик ответил не сразу.