Гнев Севера - Александр Владимирович Мазин

— А если жужжанием не обойдется? — на всякий случай уточнил я.

— Они пытались ужалить моего человека! — сурово произнес король. — Я им жальца вместе с жопками оторву!

Его позиция меня обрадовала. Частично. Потому что я полагал, что жопки отрывать надо до того, как меня ужалят. Ну да об этом я и сам как-нибудь позабочусь. Хорошо, что со стороны закона претензий не будет. Ибо закон здесь — его королевское величество.

Тем не менее я не поленился: посетил собор и исповедался. Лично высокопреосвященству. Где честно, правда не называя имен, поведал о том, как убили моего слугу и пытались прикончить меня. Но я не дался. И сам всех убил. В порядке самозащиты.

Архиепископ отнесся с пониманием. Сказал, что убивать христиан — негоже. И арбалет есть богопротивное оружие, нарушающее законы гармонии, ведь с его помощью простолюдин может запросто убить благородного человека. Так что моя вина не так уж велика. Назначил мне епитимью — ежедневное получасовое чтение базовых молитв, и отпустил перечисленные грехи, отметив, что если я порешу столько же язычников, сколько сегодня укокошил христиан, то мой небесный баланс восстановится.

Интересно, что бы он сказал, если бы я назвал имя Эзельстана?

Напоследок я оставил не самое важное, но, наверное, самое неприятное. Разговор с Малоуном.

Тело убитого паренька я передал ему, как только вернулся, но поговорить не успел. Сказал только, что убил его Эзельстан.

Теперь предстояло сообщить детали.

— Кем он тебе приходится? — сразу уточнил я.

— Сын двоюродной сестры. Жаль парня.

— Жаль, — согласился я. — Зарезали его подло. В спину.

— Я видел, — уронил Малоун. — Сиксом[13] под лопатку. Умелый убийца.

— Их было трое, — сказал я. — Эзельстан и его дружки с самострелами.

И кратко описал происшедшее.

— Ты очень хороший воин, — равнодушно констатировал десятник. — Другого убили бы.

— Родня у него была кроме тебя?

— Как не быть, — Малоун вздохнул. — Сестра с мужем. И еще двое мальцов. Я им мула отдал, ты не против?

— Это тоже отдай, — я протянул ему кошель с двадцатью серебрушками. Четверть содержания, выданного мне Теобальдом в дорогу.

Малоун непонимающе поглядел на кошель.

— Это зачем? — спросил он.

— За меня умер малый.

— Толку-то, — проворчал Малоун.

Взял кошель, развязал, высыпал на бугристую от мозолей ладонь несколько монет.

— Этого хватит, — сказал он. — Не знаю, как там у франков, а у нас серебро в цене. А остальное я в дело пущу, закуплюсь в дорогу. Тео сказал: мы с тобой на побережье пойдем?

— Так и есть, — подтвердил я. — Завтра отправимся. Успеешь своих подготовить?

— Теперь они и твои тоже, — Малоун усмехнулся криво. По-другому с его физиономией и не получится. — С рассветом отправимся. А об этом, — он сжал в кулаке предназначенные семье Бента серебрушки, — я тоже им расскажу. Пусть знают. А то о тебе разное говорят… — не договорив, он повернулся и вразвалочку зашагал к воротам.

Я не стал его останавливать.

Глава 18 Королевский инспектор

— Вот, — тан протянул мне кусок пергамента со смазанным оттиском в нижнем левом углу.

«Тану Кедмину предписывается осуществлять дозор побережья от Пятихолмья до Чаячьей косы вплоть до… Элла, король нортумбрийский».

— И как? — спросил я. — Осуществляешь?

— Все как тут написано! — тан ткнул пальцем в пергамент.

Ноготь у тана был желто-синий, ушибленный. Читать тан, судя по всему, не умел.

— И как? — повторил я.

— Что как?

— Много норманнов изловил?

— Так не выходили они на берег, — неуверенно проговорил тан.

— А мне сказали, что выходили! — Я уставился на тана в упор. — И не только выходили, но сожгли деревню и ограбили церковь!

Тан хмуро глядел в стол. В королевское предписание.

Отчасти я его понимал. Согласно ордеру он должен был сразу по обнаружении нурманов немедленно известить своего олдермена и удерживать пиратов до прибытия подкрепления собственными силами. Я эти силы видел. Три десятка рекрутов в кожаных жилетах, с топорами, копьями и тесаками-саксами. Вернее, сиксами, как их тут называли. Чуть получше, чем типичные ополченцы фирда, но сколько-нибудь толковых бойцов в команде тана только двое. Сам тан и его семнадцатилетний отпрыск. Обычный норманнский экипаж — это полсотни хирдманов. На танову армию хватит дюжины. Удержать хирд до подхода конников олдермена — ни единого шанса.

Так что тан наверняка прыгал от радости, когда викинги из-за тумана не заметили его городка и прошли южнее.

Но есть нюанс. Это был не боевой драккар. Это был норегский кнорр, который просто заплутал в суровом Северном море. Причем не пиратский, а со всеми нужными торговыми разрешениями. Кнорр пристал к берегу, чтобы честно пополнить запасы…

И обнаружил, что на берегу его никто не встречает. Потому что, увидав полосатый парус, двигавшийся к удобной бухте как раз у вышеупомянутого Пятихолмья, тан сдрейфил и закрылся в своей мини-крепости.

Простые северные парни по дымам обнаружили рыбацкое село и сначала решили поступить как честные купцы. Потому-то я и узнал о грамотах, которые когда-то выдали им короли Осберт и Эдмунд. Священник деревенской церкви сумел их прочитать и, наверное, порадовался, что эти норманны хорошие. Возможно, он слишком явственно выразил радость, потому что нореги внезапно передумали и перестали быть хорошими. А поскольку особо грабить ни в деревеньке, ни в церкви было нечего, нореги восполнили недобор живым товаром, забрав с собой три десятка свободных английских граждан обоего пола в возрасте от 15 до 25 лет.

Всю эту информацию я получил от священника-грамотея, которого нореги не тронули. И даже на пытали, потому что с первого взгляда понятно — нищая церковка.

Понятно было и мне, что, выполняй тан свои танские обязанности как следует, нореги не рискнули бы разбойничать.

По справедливости, мне следовало тана казнить. Полномочия позволяли. Но смысл? Укрепление обороноспособности нортумбрийской береговой линии мне побоку. Наоборот, я запомнил это место как перспективное для внезапной высадки. Удобная бухта, трусливый тан, дорога близко.

Потому после продолжительного молчания я встал, хлопнул тана по спине и задал провокационный вопрос:

— Что теперь, тан Кедмин?

Тан глянул на меня снизу и прочел в моих ласковых глазах, что худшего можно избежать.

Я окунул палец в кружку