Изольда Извицкая. Родовое проклятие - Наталья Тендора

…

Пришлось согласиться.

…

Писал 2.5 часа, измучилась я, т. к. после бани у меня голова болела, да еще сиди тут неподвижно в определенной позе так долго. Но вот стемнело, и он опять меня не написал. Договорились встретиться в следующее воскресенье. А потом пошел на улице дождь, и я сидела поэтому у него, пока он не кончился. Сидела — болтали. Я ему рассказывала о тебе. Он меня зовет «Наташенькой», ибо уверяет меня, что это и только это имя мне подходит, потому что я очень русская.

…

Славонька, а как ты? Тебе скучно без меня? А? Вот Галка пишет, что она чувствует, как мы безумно влюблены друг в друга, и пишет: «Если он любит тебя, то будет стремиться к тому, чтобы вам быть вместе, и если ты его любишь, то вы будете вместе», — это правда? — Славонька! А она меня тоже зовет — «Изулька» — нет! Ты просто не можешь представить, как у меня все бушует в сердце.

…

Да! Ты — жизнь моя! Это так же точно, как день сменяется ночью, и я ничего не боюсь, только бы ты меня понимал, а надеяться ты можешь на меня, как на самого себя, любимый мой. Славушка! И это ведь совсем неважно, если мы будем часто вдали друг от друга, ведь мне еще учиться долго, правда? Ведь правда говорится, что расстояние не разрушает любовь, наоборот, расстояние и км только укрепляют настоящую любовь, правда, Славушка??

Родной мой! Ведь если даже что и случится со мной, ты не отвернешься от меня? Ты в первую очередь должен понять, проверить, а не молча оставить меня, ты должен узнать и поправить меня, да, поправить. Славка! Ведь я верю тебе, родной. А помнишь, ты говорил, что в случае чего ты просто отойдешь от меня. Славушка! Ты будешь не прав. Потому что со мной ведь ничего не будет, но ведь языки… Славушка! Ты должен меня понять.

Ну, прощай, родной.

Целую, милый мой, бесчисленное множество раз. Самый хороший мой, любимый, родной мой, только мой!

Твоя вечно Изка.

* * *

Без даты

…

В коридоре встретила Машку, она меня соблазнила не ходить на политэкономию, мы с ней забрались в пустую аудиторию и «мечтали» о героических ролях. И «намечтали». Открою тебе тайну: решили взять отрывок из «Отелло», сцену убийства Дездемоны. Это сейчас абсолютно секретно, знаем только трое. Думаем, что что-нибудь получится, т. к. желание дикое.

…

Славонька, нас тянет на героику, на сильные чувства. Да и в конце концов уже 3-й курс, чего бояться.

…

Только сейчас закончилось мастерство. Чудное было сегодня время… Очень интересное. Очень интересное. Главное, говорили о «Спутниках», о «Врагах», о «Трех сестрах».

Борис хитрый, Славонька, он на роль Ирины еще никого не назначил, и когда я ему сказала, что мне очень нравится Ирина (третья сестра), то он сказал, чтобы я присматривалась к этой роли. Ого! Это уже хорошо. А еще, Славка, мы с Таллисом взяли Чехова «Медведь». В общем работы куча.

Но сегодня сказано было еще одно, над которым я здорово задумалась. Дело в том, Слава, что я раньше была очень и очень великая дура. Так вот что Борис говорил об идее человеческой жизни. Что каждый человек должен иметь идею в своей жизни, именно для чего он живет. Я, Слава, задумалась не на шутку. Раньше я тоже знала, что у человека есть цель, но цели бывают разные. Вот! Мне хочется, чтобы у меня была настоящая цель, понимаешь, настоящая. Но я не могу в себе разбираться, хочу тебя спросить. Ведь ты, Славка, у меня единственный.

И потом, Слава, я не могу от тебя ничего скрыть, ни грязных, ни чистых сомнений. Потому что мы с тобой должны будем вдвоем разбираться в жизни, ведь мы нашли друг друга, а потому я и спрашиваю у тебя ответ. Слушай. Раньше я многого не понимала в цели человеческой и знала, что настоящей цели у меня нет. Понимаешь, я сама сознавала, что цели у меня полноценной нет. Правда, меня все интересовало, но как будет в будущем, как я должна по-настоящему жить, я над этим не хотела думать. Я была чистой мещанкой. Знаешь, Славка, у меня даже осталось это в какой-то степени сейчас. А именно: мне и сейчас хочется хорошо жить. Но сейчас это не то. Вот я представила, что я все: и обеспечена, и Славка со мной, а что дальше?

Что дальше? Это меня мучает. Но вот во мне иногда просыпается такой интерес, вернее, мысль: уехать куда-нибудь далеко в маленький город, где совсем обыкновенные люди, рабочие простые и там им, самым простым и обыкновенным, играть на маленькой сцене, играть хорошие вещи и показывать хорошее, лучшее в жизни, и мне так хочется зажечь их этим хорошим. А когда я возвращалась бы домой, то со мной был бы только мой родной, мой красивый и самый любимый Славка, образ которого я буду проносить через все сцены и экраны в своей душе.

Вот, Слава, я тебе раскрыла то, что меня уже давно мучает. Теперь ответь мне: это цель в моей жизни настоящая или это очень узко и мелко? А? Конечно, можно играть и в Московском театре, можно сниматься в кино, но я почему-то морально этим не буду удовлетворена. Потому что это очень будет баловать человека, а я этого боюсь, боюсь всех этих денег, всяких похвал, ибо, Славонька, я это уже отчасти испытала. Ей-богу, это очень угнетает человека, он начинает успокаиваться. А я — нет. Я хочу все переиграть такое, что поднимает человеческую душу. Вот, открою тебе тайну моих долгих лет: я люблю Джульетту, но не потому, что эта роль восторженно всегда принимается зрителем, не потому, что это красивый образ, а потому, что эта девушка умеет как никто сильно любить. И знаешь, Славонька, я это понимаю только теперь по-настоящему, ведь раньше ее любовь к юноше представлялась мне абстрактно, а теперь… Когда я представляю, как она ласкает Ромео, я чувствую твое дыхание, твои глаза, и ты… Нет! Славка! Ты демон, честное слово. Вот Борис говорил о любви, что только тогда любовь полезна, когда она помогает творчеству. Да! Славка! Ведь здесь в Москве ты мое вдохновение. Моя мечта — это ты, а осуществление ее: играть на сцене так, как подсказывает мое к тебе большое чувство.

…

Дело в том, Слава, что сейчас во мне происходит коренной перелом, я сама это чувствую очень хорошо.

…

Встретила комсорга (Таллиса), он объяснил, что он «срывается» с политэкономии на просмотр в старое здание, и пригласил меня. Ну мы и отправились. А смотрели режиссеры 3-го курса, а я их не особо уважаю, потому что уж больно пристают: то да се, хорошенькая, глазки, щечки — противно. Но т. к. я была с Таллисом, то под его «покровительством» я решила посмотреть фильм «Иван Грозный», 1-ю серию — и опять, как когда-то давно, этот фильм произвел на меня чудное впечатление. Потом был политчас, проводил Б. В. — ничего существенного не случилось, и потом мастерство. Читали (все еще читаем за столом «Спутники»). Ничего у меня с Фаиной сначала не выходило, потому что Б. категорически запрещает играть, велит просто читать, строя по логике фразы. А это скука ужасная, эта логика, но потом, когда пошли сцены Фаины и Юлии Дмитриевны, то мы с Руфкой (она — Ю.Д.) не сдержались и стали играть, немного подняло дух, Б. уже ничего не сказал, ему, наверное, самому надоела логика. А потом были «Три сестры». Знаешь, Славушка, вот с Ириной у меня лучше, я ее чувствую, особенно в отношениях с Тузенбахом. Сегодня Б. сам мне сказал: «Ну-ка, Изольда, прочти за Ирину» — уже вторую репетицию… И все-таки, Славушка, а вдруг мне не дадут эту роль… очень хочется играть. Она меня тянет к себе потому, что в Ирине очень много благородного, а во-вторых, она мне очень понятна тем, что вот она не может полюбить, у меня ведь до тебя, родной, было такое же состояние, я этим мучалась. Она и говорит, что «я как хороший запертый рояль, ключ от которого потерян», чудная она! И в то же время она простая, земная, избалована близкими, есть в ней и отрицательные стороны, но положительные превосходят.