НИ СЫ. Восточная мудрость, которая гласит: будь уверен в своих силах и не позволяй сомнениям мешать тебе двигаться вперед - Джен Синсеро

Воспользуйся инструментами, о которых рассказано в этой главе, чтобы получить необходимый и желанный отдых и удовольствие. Наслаждайся своей драгоценной жизнью, пока владеешь ею.

4. ЛЮБИ СЕБЯ

У тебя классно получается.

Когда я жила в Нью-Мексико, подруга взяла меня с собой в пещеру в горах Хемес. «На самом деле эта пещера больше похожа на большую нору в земле, – уточнила она, – но я слышала, что там очень круто». Ее слова не вызвали у меня особого энтузиазма, особенно когда она добралась до рассказа о том, что нам придется всю дорогу ползти на четвереньках, но я не очень-то ее и слушала. Пещеры меня не интересуют, какого бы размера они ни были; но меня привлекала дорога туда, поход по горам и прекрасный ресторанчик, который я обнаружила, когда в прошлый раз была в тех местах. А пещера была просто деталью путешествия, без которой нельзя обойтись – как остановка на заправочной станции.

После роскошной поездки под безбрежным небом Нью-Мексико и не менее прекрасного похода по красной от железняка тропе через сосновый лес мы добрались до Той Самой Пещеры. Она была ровно такой, какой ее описала подруга: небольшая нора у подножия небольшого холма – как раз такого размера, чтобы можно было заползти внутрь. Подруга сунула мне наколенники и фонарик и полезла внутрь. Я последовала за ней на карачках, держа фонарик в зубах, и минут через десять мне стало казаться, что вход в пещеру и мои шансы увидеть в этой жизни еще один бургер стремительно тают. Если бы что-то надвинулось на нас: чудовище, внезапное наводнение или землетрясение, гремучая змея или москит – мы оказались бы в полной ж

Туннель из белого камня был так тесен, что когда моя подруга, наконец, перестала ползти и присела к стене, ей пришлось нагнуть голову так низко, что казалось, сейчас она начнет жевать собственную шею. Какого черта я вообще здесь забыла?!

«Ладно, а теперь самое крутое – ты готова? – спросила она. – Выключи фонарь». Она щелкнула своим фонариком после того, как жестом велела мне сделать так же. В тот момент, когда мой фонарь погас, я ощутила абсолютную темнейшую темноту, превосходящую самую угольно-черную, глубочайшую, темнейшую черноту на свете. Я чувствовала, как щекотка истерики начинает червем вползать в мою голову, и впервые в жизни по-настоящему поняла, что такое страх.

Страх был единственным, что я видела в этой норе. Он был там: вездесущий, гигантский, всепоглощающий – смотрел прямо мне в лицо и спрашивал: «Ну, ты дашь мне сожрать тебя – или как?»

Я понимала, что легко могу превратиться в истеричку-клаустрофобку, и мы с подругой еще на много недель останемся тут, тупо пялясь в стену. А потом наши безвольные и окровавленные тела, возможно, вытащат отсюда.

Или… нет.

Выбор был за мной.

Рада сообщить, что решила отказаться от безумия страха в пользу спокойного выхода из пещеры в мир солнечного света, открытых пространств и хождения на двух ногах. Я вышла оттуда не только с жутким количеством песка в ушах и острым спазмом челюсти от сжимания фонарика зубами, но и с новым (и глубоким) пониманием выборного аспекта страха.

Это просто: страх всегда будет существовать, он уверен в себе и готов сеять хаос. Но мы можем выбирать: поддаться или включить свет, заглушить его и пройти мимо. Я осознала, что заглушить его на самом деле легко, просто нам когда-то внушили обратное.

Нас пичкают им досыта, как сластями в детстве, а потом мы сами впитываем скверные новости из телевизора, ужасы из газет, насилие из книг, фильмов, видеоигр и всего того мусора, который под завязку наполняет нас страхом перед миром. Мы научены играть осторожно, не рисковать – и предупреждать окружающих, чтобы они следовали нашему примеру.

И это стало настолько общепринятым стилем поведения, что мы даже не сознаем, что делаем это.

Например, подумай, как бы отреагировал, если бы человек, которого ты по-настоящему любишь, захлебываясь от восторга, сказал любое из следующих предложений:

Чаще всего, когда мы видим, как кто-то совершает прыжок веры, мы хотим крикнуть «Берегись!». Мы взяли в привычку не только размазывать свои страхи, тревоги и сомнения друг по другу, но и хвалить себя: это показывает, насколько мы не равнодушны.

На мой взгляд, именно ЭТОГО стоит бояться.

Есть такая штука, называется «эффект краба». Несколько крабов сажают в сосуд, и они ползают там друг по другу. Если один пытается выбраться, остальные стараются стащить его вниз, вместо того чтобы помочь ему вылезти. Крабы – они и есть крабы.

Представь себе, каким другим был бы мир, если бы мы были меньше похожи на крабов. Если бы нас не только учили всерьез и по-настоящему верить в чудеса (да, я понимаю, как странно это звучит), но вознаграждали бы и поддерживали за совершение отважных прыжков в неведомое, вместо того чтобы предостерегать от них. Мы много говорим о том, что все возможно, мы растем под развешанными на стенах плакатами с котиками обычными и котиками морскими, на которых написано «Следуй своей мечте»; но если тебе взбредет в голову на самом деле сделать что-то радикальное, все мигалки и сирены тут же срываются с цепи. Понимаешь, о чем я?

Страх живет в будущем. Чувство испуга реально, но сам страх – выдуман, потому что всего этого еще не случилось: смерти, банкротства, перелома ноги, забытой роли, громкого выговора за опоздание, отказа и т. д. У нас нет никакой гарантии, что то, чего мы боимся, когда-нибудь случится, а если случится, что это будет действительно страшно! Возьмем, к примеру, смерть. Насколько нам известно, мы покидаем свои тела и растворяемся в состоянии чистой любви, света, сверкающих блесток, единорогов, заек и прочего вечного оргастического блаженства. Мы можем быть так же уверены в этом, как и в любом ином будущем, так к чему создавать драму?

Единственное, что нужно, чтобы нейтрализовать страх, – спокойно относиться к неведомому. С этим поможет вера.

По сути, все сводится к выбору, с чем ты пойдешь по жизни.