Воды Дивных Островов - Уильям Моррис

Потупив взор и, ежели уж начистоту, не отрывая глаз от её ножек, священник ответил срывающимся голосом: «Я веду тебя недалеко; вон там, у рощицы за поворотом дороги, стоит полуразрушенная хижина, где сможешь ты переждать ночь; лучше уж такое пристанище, нежели никакого, хоть и мало подобает оно такой, как ты». Рассмеялась Заряночка и молвила: «Знавала я и похуже, нежели рощица без хижины». И при этом подумала она о темнице на Острове Непрошеного Изобилия.

Голос девушки показался священнику столь приветливым и весёлым, что он отчасти стряхнул с себя угрюмую задумчивость, порождённую страстью, и поднял глаза, и молвил: «Вот что скажу я тебе, леди: думается мне, к господам моим привело тебя дело поважнее, чем просить у них прибежища, вопреки обычаю замка. Предчувствую я, какого рода твоё поручение; и о том скажу больше чуть погодя; а теперь присоветую тебе, как лучше поступить, чтобы переговорить с владельцами замка как можно скорее. Лорды уехали прочь вместе со свитой, дабы добыть оленины, или, скажем, говядины да баранины нам на пропитание; и, может статься, случилось им по дороге и сразиться с кем-нибудь, ибо скверные у нас соседи. Но ежели вернутся они с победой, то проедут этой дорогой и всенепременно минуют твою рощицу; и ежели приведётся тебе задремать, то шум тебя обязательно разбудит. Тогда только всего и нужно тебе сделать, что выйти на свет и встать у всадников на пути, дабы тебя заметили; а едва заметят они тебя, то как проедут мимо, не заговорив?»

«От всего сердца благодарю тебя за совет, – отвечала Заряночка, – однако же хотела бы я расспросить тебя о двух вещах: первая – как прозывается замок, что остался у нас за спиною, и вторая – почему в обычае у вас запираться от женщин?» Отвечал капеллан: «В здешних краях замок сей окрестили Белым Приозёрным Равелином*; но промеж себя мы называем его Замок Обета; а такое имя дано ему потому, что господа мои разыскивают своих утраченных возлюбленных; и поклялись они великой клятвой, что ни одна женщина не войдёт в замок до тех пор, пока возлюбленные их не переступят порога замка».

При этих словах Заряночка воспряла духом и подумала, что попала именно туда, куда бы желали направить её подруги. Священник же, что не сводил глаз с девушки, увидел, как ещё ярче засияла красота её от нежданной радости, и, не в силах совладать с обуревающими его чувствами, некоторое время не мог выговорить ни слова; но, наконец, сказал: «Выслушай ещё касательно твоего дела: ежели господа мои задержатся и не приедут к заутрене; тогда не сомневаюсь я, что кастелян пошлёт людей позаботиться о тебе». При этом он снова потупился и молвил: «Сам я приду к тебе и приведу вооружённых воинов, ежели будет нужда. Однако же ещё до полудня господа мои прибудут всенепременно, разве что случится с ними беда, чего Господь не допустит». Тут капеллан перекрестился; затем поднял взор и, глядя в глаза девушке, молвил: «Не падай духом; ибо, что бы ни случилось, на произвол судьбы тебя не оставят».

Отозвалась Заряночка: «Уж вижу я по тебе, что стал ты мне добрым другом, и радуется тому моё сердце; куда как покойно будет мне нынешней ночью в твоей хижине, а завтра поутру я наберусь храбрости и поступлю по твоему слову».

Ласковая речь девушки оказала на священника такое впечатление, что тот только глядел на посланницу в замешательстве, словно не расслышал; и прошли они ещё немного молча, пока, наконец, капеллан не заговорил снова: «Вот мы и дошли до хижины; теперь покажу я тебе твои покои». И подвёл он гостью к крохотной, крытой соломой хижине; обмазанный глиной плетень ограждал полуразрушенное строение. Внутри было чисто и сухо, ибо крепкая крыша противостояла непогоде; однако никаким убранством не мог домик похвастаться, кроме охапки хвороста в углу.

Там остановился священник, по-прежнему держа Заряночку за руку, и молча обвёл взглядом хижину, краем глаза косясь на гостью; но, наконец, выпустил он руку девушки, и словно бы очнулся, и молвил: «Вот мы и пришли; жалкая лачуга, ничего не скажешь, даже для бродяги бездомного». – «Так это как раз я и есть, – отозвалась со смехом Заряночка, – уж будь уверен, что здесь отдохну я на славу». Тогда священник извлёк рог из корзины со снедью, что поставил на землю, и вручил его девушке, и молвил: «Ежели сочтёшь ты, что угрожает тебе опасность, тогда затруби в рог, и мы в замке услышим его и поспешим к тебе на помощь. А теперь желаю тебе доброй ночи».

Заряночка ласково поблагодарила священника, и тот побрёл было прочь из хижины, но не отошёл и двух шагов, как вернулся и молвил: «Одно мог бы я, пожалуй, сказать тебе, не навлекая гнева твоего на свою голову; а именно, что это я велел кастеляну впустить тебя. Ответишь ли что на это?» Отозвалась девушка: «Поблагодарю тебя снова и снова, ибо это спасло жизнь мою и моё поручение. И теперь ещё яснее, чем прежде, вижу я, что ты мне добрый друг».

А пока глядела она на капеллана взглядом ласковым и добрым, заметила Заряночка, что священник нахмурил брови, и в лице его отразилось смятение, и молвила: «Что печалит тебя? Уж не гневаешься ли на меня за что?» – «О нет, – отвечал священник, – как мне на тебя разгневаться! Однако хотелось бы мне обратиться к тебе с просьбою». – «Да, и какою же?» – полюбопытствовала девушка. Отвечал он: «Нет, не смею, не смею. Завтра либо в другой день». А проговорил он слова эти, глядя в землю, и прерывающимся голосом; и слегка подивилась девушка своему заступнику, но не слишком, полагая, что встревожен тот чем-то, не имеющим к ней ни малейшего отношения, и не может прогнать докучных мыслей даже перед чужестранкой.

Тут священник поднёс к губам её руку, и поцеловал, и снова пожелал Заряночке доброй ночи, а затем торопливо ушёл из хижины; когда же удалился он на достаточное расстояние, то проговорил вполголоса, однако же так, чтобы гостья не расслышала: «Когда бы только насмелился я попросить, уж верно, позволила бы она мне поцеловать её в щёку. Увы! – что я за безумец!»

Заряночка повернулась к своему ложу из хвороста; душистым и чистым оказалось оно; покой и мир царили в мыслях странницы, хотя телом устала она несказанно. Хорошо ей было в крохотной заброшенной хижине; с первого взгляда и всем сердцем полюбила девушка луговой этот край и не могла нарадоваться ему после всех невзгод, пережитых на воде; и показалось Заряночке, что даже сейчас, в быстро сгущающихся сумерках, земля эта шлёт ей ласковый привет. И вот прилегла скиталица, не раздеваясь, на случай, ежели придётся ей вставать второпях и явить на себе доверенные тремя дамами знаки.

Некоторое время Заряночка лежала, не закрывая глаз, довольная и счастливая, прислушиваясь к соловьиным трелям в кустарнике, а затем погрузилась в сон, и ничего не нарушало этого сна до тех пор, пока краткую ночь не сменил день.

Утренние трели птиц разбудили Заряночку ещё до того, как взошло солнце; но до поры девушке не хотелось вставать, так хорошо и покойно ей было; тем более что вспомнила она, где находится, и сказала себе, что поручение её, похоже, вскорости будет исполнено; и подумала скиталица о своих подругах, которых оставила на Острове Непрошеного Изобилия, и благословила их за доброту, и любовь трёх дам согревала ей сердце, и в таких мыслях Заряночка снова заснула.