Колониальная служба - Мюррей Лейнстер

— У вас есть здесь записи о рудных разработках? — наконец спросил он, снова поворачиваясь к экрану. — Если у них были открытые шахты, то не о чем и говорить. Но если они вырыли туннель и оттуда наблюдали за роботами, есть надежда, что хоть кто-то из людей мог уцелеть…

— К черту! — встряхнувшись, вдруг резко прервал его Бордман. — Я — инспектор Колониальной Службы и уже говорил вам, что мой долг — отправить вас в тюрьму. Вы рисковали жизнью миллионов людей, поддерживая бескарантинный контакт с незаконно заселенной планетой. И даже если бы вы спасли кого-нибудь из колонистов, это не облегчило бы, а только ухудшило ваше положение. Тогда появились бы весьма нежелательные свидетели вашего пребывания здесь…..

Дэниэлу не нравилось то, что он говорит, но он не мог остановиться — напряжение, не отпускавшее его с момента высадки на планету, напряжение, достигшее апогея при известии о страшной судьбе колонии на Лорене, разряжалось теперь в этих бессмысленно-угрожающих фразах. Но Хайдженс как будто не слышал его, продолжая сосредоточенно искать нужную информацию. Вдруг он замер и пробормотал:

— Они проложили туннель.

Затем громко добавил:

— А о свидетелях я буду думать, когда для этого придет время.

Он открыл дверцу шкафа и достал ящик, наполненный всякой всячиной. Там был целый набор проволоки, болтов, шурупов, разных винтиков — вещей, необходимых в хозяйстве человека, который считает себя единственным жителем солнечной системы, своего рода Робинзоном Крузо этой планеты.

— Что это вы собираетесь делать? — спросил пристально наблюдавший за его действиями Бордман.

— Попытаюсь узнать, остался ли кто-нибудь из колонистов в живых. Я сделал бы это и раньше, если бы знал о существовании колонии. Пока я не могу доказать, что они погибли, я буду исходить из того, что кто-то там еще жив. До колонии полторы недели пути. Странно, что мы оказались так близко друг от друга. — Он деловито отбирал нужные ему инструменты.

Бордман молча наблюдал за этими сборами, но когда Доналд принялся возиться с каким-то диковинным электронным аппаратом, не выдержал и спросил:

— Что это за штуковина? Зачем она нужна?

— Вы когда-нибудь думали о том, что такое поиски потерпевших аварию? — спросил Хайдженс, не оборачиваясь. — Есть планеты, площадь которых составляет миллионы квадратных миль. Вам известно, что корабль приземлился, но нет никаких сведений, где он находится. Вы считаете, что у тех, кто уцелел, есть запас горючего, так как без него не может долго существовать ни один цивилизованный человек с тех пор, как он научился обрабатывать металл. Для светового сигнала нужны очень точные вычисления и инструменты. Смастерить их самим невозможно. Так что, по-вашему, будет делать потерпевший аварию цивилизованный человек, чтобы спасательный корабль отыскал его на клочке земли в одну квадратную милю?

Бордман молча развел руками.

— Человек начнет с того, что вернется к первобытному состоянию, — наставительным тоном сказал Хайдженс, — он будет жарить мясо на костре, как и его далекие предки. Он наладит очень примитивную сигнализацию. Без станков и специальных приборов больше ничего сделать нельзя. Потерпевший аварию должен наполнить эфир сигналами, чтобы его услышали люди, отправившиеся на поиски. Вы согласны со мной, Бордман? Он сделает искровой передатчик и настроит его на выход самых коротких волн, какие только ему удастся получить, примерно от пяти до пятидесяти метров. Некоторые сигналы облетят вокруг всей планеты под ионосферой, и любой корабль, проходящий ниже ионосферы, примет их, зафиксирует место, откуда они исходят, и направит путь прямо туда, где потерпевший аварию в самодельном гамаке посасывает жидкость, которую ему удалось извлечь из местных растений. Эта, как вы выразились, «штуковина» принимает только короткие волны. Я могу поменять тут несколько деталей, чтобы настроить ее на более длинные. И если в эфире есть сигналы бедствия, то мы их услышим. Но не думаю, что они есть.

Он продолжал работать, а Дэниэл в смятении наблюдал за ним.

Внизу раздавался равномерный храп Сурду Чарли и сонное ворчание Ситки. Ему, очевидно, приснился сфикс. Семпер с шумом встряхнулся, встопорщив перья, сунул голову под гигантское крыло и снова заснул. Звуки из чащи проникали даже сквозь стальные шторы. Бордман сердито сказал:

— Послушайте, Хайдженс! У вас есть все основания меня убить. Но, очевидно, вы не намерены так поступать. Вам было бы выгоднее оставить в покое эту колонию роботов, а вы собираетесь помочь попавшим в беду людям. И все-таки вы преступник! Я в этом уверен, так как именно с таких планет, как Лорен, были завезены опасные бактерии, и это стоило жизни миллионам людей. Но все-таки вы — подобные вам — продолжаете рисковать. Для чего вы это делаете? Для чего вы совершаете поступки, которые могут стать причиной гибели многих людей?

Доналд усмехнулся:

— Не могу ответить за всех подобных преступников, но что касается моего Ужасного Преступления, то не следует считать, будто не было принято никаких санитарных и карантинных мер предосторожности. Все было сделано по всем правилам. Что же касается остального… А, вы все равно не поймете!

— Да, я не понимаю. Но это еще не доказывает, что я не могу понять. Скажите все-таки, почему вы пошли на преступление?

Хайдженс осторожно вынул маленький электронный блок и начал ввинчивать новый, значительно большей мощности.

— Я преступник потому, что эта роль меня вполне устраивает. Каждый старается вести себя согласно своим представлениям о себе самом, правда, далеко не каждому это удается. Вот вы — порядочный гражданин, честный служащий и считаете себя разумным цивилизованным человеком. А ведете себя совсем не так, как надлежало бы таковому. Вы напоминаете мне о необходимости вас убить или сделать что-нибудь подобное, в то время как любое разумное животное сделало бы все, чтобы заставить меня забыть об этом моем намерении. Ну, и я совершаю поступки, на которые не решилось бы ни одно разумное животное, просто потому, что таково мое представление о том, как должен вести себя человек, стоящий гораздо выше разумного животного.

Он тщательно укрепил один за другим все винты.

— Да это целая религия, — задумчиво произнес Бордман.

— Самоуважение, — поправил Хайдженс. — Я не люблю роботов. Они слишком похожи на разумных животных. Робот будет делать все, что он может, если этого потребует от него человек. А просто разумное животное сделает то, что потребуют обстоятельства. Я уважал бы робота, если бы он ударил меня, не желая подчиниться моему приказу и делать то, что он не хочет. Вот возьмите медведей внизу. Это вам не роботы, а вполне достойные и заслуживающие уважения звери. Они бы разорвали меня в клочья, если бы я попытался заставить их что-нибудь сделать, что идет вразрез с их представлением о достоинстве. Фаро Нелл вступила бы в единоборство со мной, да и со всем человечеством, попытайся я обидеть Наджета. С ее стороны это было бы неразумно, бессмысленно и нелогично. Она бы, конечно, проиграла и погибла. Но я именно за это ее люблю. И я тоже бы вступил в единоборство с вами и со всем человечеством, если бы вы попытались заставить меня сделать что-нибудь против моей природы. И я тоже вел бы себя глупо, неразумно и нелогично…. — помолчав, Хайдженс добавил. — И вы тоже. Только вы не сознаетесь в этом.