Чужое сердце - Кирилл Клеванский

– Эть чти здеся творится такее? – спросил подошедший Зиньяк, грузный и неповоротливый начальник обозников.

От его южного говорка мои уши обычно сворачивались в трубочку и пытались втянуться в череп, но сейчас пришлось лихорадочно просчитывать пути отступления. Сбежать-то я сбегу, а вот Зиньяк кинет весточку Старшему, тот отвесит подзатыльник Младшему, Пило даст отмашку Молчуну – и вот в мою сторону полетит очередной подзатыльник. Мне оно надо?

– Да видишь, какое дело, – протянул я, почесывая затылок. Выглядело это глупо, так как шлем уже был надет. – Уморился парень, прилег полежать, а я решил накрыть, а то мало ли.

– Накрить этьим? – Южанин ткнул указательным пальцем прямо в кольчугу.

– Ну-у-у… – Я протянул ему те самые пять золотых, на которые в городе можно купить пару таких кольчуг, да еще и останется.

– Эх, совсим молодие слабие стали, – покачал головой обозник, убирая монеты в карман.

– Это да, это да.

Развернувшись, я вскочил на Шурку и сорвался в сторону уже уходящей колонны. По широкой дороге, пролегающей через холмы и поля, маршировала имперская армия, растянувшись на несколько километров. По словам Старшего, сражение назначено на послезавтра. Так что сегодня солдатня будет чеканить шаг до самого заката, потом один день на отдых, заодно обозы подтянутся, – и вперед, проливать кровь во имя… чего-то там.

Нас же, то бишь наемников, это мало касалось. Своих я догнал уже через полчаса, шли мы почти в хвосте. Если у служивых на лошадях сидели только старшие офицеры, начиная с полковника, то у нас было попроще. Кто смог купить, тот и скачет, кто нет, тот справляется на своих двоих. Последних было больше. На четыре тысячи воинов оказалось около двухсот всадников. Впрочем, в бою это нам никак не поможет. Коняшек заберут обозники, на хранение, так сказать, и в седле останутся лишь Старший, несколько «связистов» и два генерала, командующие флангами.

Что самое печальное – наемников оставляли на левом фланге. Услышав о таком положении дел, я, признаться, струхнул. Войны здесь велись просто, два линейных строя сшибались друг с другом и давились, смешиваясь в беспорядочной рубке. В принципе то же самое было когда-то и на Земле. Первым, кто придумал хоть какое-то оригинальное построение, стал Александр Македонский, разбивший превосходящее по численности войско греков, поставив своих солдат в «молот». В чем же суть левого и правого фланга? Все очень просто. Пусть Ангадор и отсталый, в моем представлении, мирок, но правители и командующие в большинстве своем – люди неглупые. Так же, как и мои предки на Земле, они догадались, что, если сильных проверенных вояк смешивать с новичками или наемниками, ничего хорошего не выйдет, так что весь шлак сосредотачивали на крайних позициях, читай: на левом фланге. Понятно, что противник действовал точно так же, и затянувшаяся битва напоминала громадный кровавый водоворот. Самое пекло было на краю фланга. Туда палили стрелки, пытаясь сгрудить строй, также в это место били засадная конница и подкрепление.

В нынешних реалиях по краю фланга, где стоят двадцать тысяч наемников, в число которых входит «Пробитый золотой», будут шмалять маги, и это мало радует. А если честно, то не радует вообще. Перспектива попасть под смертельное заклятие не кажется радужной, именно поэтому Старший сезона два назад провел импровизированные учения и ликбез. Когда армии выдвинутся на поле, мы должны принять своеобразное построение: наемники называли его «гребешок», я же обозвал «волной». Выгибаясь, оставляя широкие провалы, мы должны схлестнуться с сильнейшими солдатами нимийцев. Почему? Да потому что наш левый фланг будет стоять напротив их правого! И именно по нам будут произведены три первых магических удара, когда еще нет опасности задеть своих. Потом господа волшебники будут пытаться завалить друг друга, оставив нас, простых смертных, на поруки старушки-удачи. Иллюзий никто не питал, задача построения «волны» – снизить потери от вражеского волшебства, а затем создать на поле несколько кругов, в которые будут заточены солдаты.

Пристроившись к своему отряду, я сначала прислушивался к очередной перепалке Щуплого и эльфа, но потом занялся тренировкой «скрыта». Привычно отрешившись от окружающего мира, я одновременно с этим пытался нащупать магический дар. Нейла говорила, что, погрузившись в себя, в самые глубины внутреннего мира, нужно отыскать некое подобие клубка, сплетенного из мириад энергетических линий. Погрузившись в это переплетение силы, необходимо волевым усилием расправить нити-спицы и освободить огонь магического дара. Потом в течение недели эти самые нити распространятся по всему телу, став какими-то там «энергетическими каналами», а огонь дара превратится в своеобразный источник этой самой энергии. Ну как-то так. Погружаться в глубины подсознания я научился уже давно. Недавно отыскал там этот клубок, но проникнуть в него никак не удавалось, будто какая-то стена удерживала меня на расстоянии. Но я не отчаивался. С каждым таким погружением мне удавалось сделать мизерный шажок. За два сезона я продвинулся к цели на расстояние вытянутой руки. Колдунья говорила, что все в порядке и через это проходят все маги. Я было обрадовался, но магиня тут же добавила ложку дегтя. Мол, по некоей неподтвержденной теории, силу мага, до того как он раскроет дар, можно определить по скорости его освобождения. И чем быстрее волшебник преодолеет этот барьер, тем сильнее он будет. Наемница похвасталась, что сама она управилась за две декады. Какое у меня было состояние после услышанного? Сперва я впал в депрессняк, но уже через две минуты – ладно, вру, через час – я рванул в подсознание и упорно продолжал долбить эту преграду. Больше всего на свете меня пугала возможность оказаться очень слабым магом. Что с ними происходит в бою, я уже видел. Нейле ничего не стоило завалить тех двоих молодчиков, и оказаться на их месте я не хотел.

За тренировками я и не заметил, как мы подошли к Борсу. Не могу сказать, что крепость внушала хоть какие-то неординарные впечатления. Разве что стена была ненормально высокой, а так – ничего такого, чего бы я не видел на фотографиях. Те же башни, узкие щели бойниц, развевающиеся флаги… Правда, вместо пушек стояли баллисты и пара требушетов. Зачем здесь нужны последние, я не знаю.

К вечеру мы уже сидели вокруг костра. Лагерь разбивать никто не стал, шатры поставили только для высших офицеров, а солдатня ограничилась простенькими спальными мешками. Я взглянул на небо и, напрягшись, припомнил основы ночного ориентирования. Полярной звезды здесь не имелось, зато был аналог под названием Глаз Харты. Светил он несколько тусклее, но я всегда безошибочно его находил и долгое время бездумно пялился, мечтая о том, как буду смотреть на него в грядущих путешествиях.

– Выпить бы, – жалобно проскулил Руст.

– И подохнуть из-за похмелухи? – усмехнулся Младший.

– Так за завтра здоровье успеем поправить…

– Вот только не начинай, – перебила Нейла. – Перед каждым боем один и тот же разговор. «Давайте выпьем», «кто знает, вернемся ли», «может, в последний раз в жизни глотку смочим»… Щуплый, мой тебе совет, если хочешь жениться – смени репертуар.