Хрустальное яблоко - Олег Верещагин

– Дорогу уступить – не трусость, а простая вежливость, – ответил полковник. – И ссоры с незнакомцами заводить, да еще и на пустом месте – не дело. Еще вопросы есть?

– Есть, Андрей Данилович, – сказал Игорь.

Полковник хмыкнул, глядя на мальчишку сверху вниз.

– Интересно. Задавай.

– Андрей Данилович, а почему аниу это делают? – спросил Игорь. – То есть не так: почему – я как раз понимаю, если бы у меня на родине такое вот творилось – у меня тоже нервы не выдержали бы. Но вот почему мьюри это им разрешают? Пусть убитые сами виноваты, пусть они гады, но они же свои, а своих надо защищать.

– Защищать… – Полковник прошелся перед строем. – Да не хочет тут никто таких вот… защищать. Полиция – точно, ей от таких вот кадров одна сплошная головная боль, а другие бандиты – ну так на луч им нарываться неохота, они только с беззащитными храбрые. А корпорациям ссориться с аниу – страшно. Вы корабли их видели? А это ведь транспорты, это даже не боевые – те сейчас болтаются на окраине системы, их там двенадцать штук. Каждый такой корабль весит больше триллиона тонн, а его мощность… ну, скажем так, на полном ходу его реакторы превращают в энергию свыше тридцати тысяч тонн материи в секунду. Я полагаю, лицеист Сурядов, вам не составит труда пересчитать, сколько это будет в киловатт-часах или в джоулях?

– Не составит, – ответил мальчишка. Он уже прикинул – цифра получалась впечатляющая, с двумя десятками нулей.

– Все корабли аниу оснащены фотонными двигателями – причем крейсер способен сфокусировать всю эту мощность в суперлазерном луче, поражающем цель на огромном расстоянии. Сверх того, этот крейсер закован в нейтрид, а значит, почти неуязвим. И таких крейсеров у аниу – не дюжина, даже не сотня, но около трех с половиной тысяч.

– Но я все-таки не понимаю, – пожаловался мальчишка. – Вот была Первая Галактическая Война. Разве нас, землян, тогда останавливало, что противник сильнее?

Полковник вздохнул.

– Нет. Нас – нет. Но у мьюри – цивилизация выгоды. А сотрудничество с аниу им очень даже выгодно – вся экономика мьюри построена на их гравиприводах. Кроме того, влиятельные… люди от выходок аниу не страдают – они либо ведут себя сдержанно, либо не пересекаются с ними вообще. А судьба отдельных отморозков, как я уже сказал, тут никого особо не волнует.

– Андрей Данилович, а почему между мьюри и аниу такая разница в развитии? – спросил Игорь. – Ведь один же народ, у них и государства всего пятьсот лет назад разделились…

– Это, лицеист Сурядов, – полковник покачался с носков на пятки, – общественный строй. У мьюри – капитализм, причем самый дикий. У аниу – коммунизм. Надеюсь, что вам не нужно объяснять, какой строй эффективнее?

– Не нужно, Андрей Данилович, – ответил мальчишка. В самом деле, ежу было понятно, что общество, которое главным приоритетом поставило развитие – причем как в личном, так и в общественном смысле, – в два счета обгонит общество, которое почти все силы тратит на борьбу с самим собой, а долговременной стратегии развития не имеет в принципе.

– Хорошо, – согласился полковник. – Раз уж ты такой любопытный, завтра утром представишь мне доклад о расе аниу. Источники можешь использовать любые. Понятно?

– Понятно, Андрей Данилович! – Игорь щелкнул каблуками и вытянулся. Ну что ж, это дело интересное, и есть законный повод сказать Яромиру, что отчет о настроениях местных – не самое приятное, надо сказать, занятие – он будет писать один…

– Так, с этим покончили. Лицеист Шомберк!

– Я! – Яромир тоже вытянулся.

– Боюсь, что я переоценил ваше благоразумие, сударь. Вы уверены, что, хвастаясь достижениями вашей Родины – не вашими достижениями, сударь! – вы не сказали ничего такого, что бы пошло ей во вред?

– Уверен, Андрей Данилович!

– Гм… ну ладно, – смягчился полковник. – Интересных вы ребят нашли, весьма интересных… Лицеист Макаров!

– Й-й-й-йа! – лихо проорал Славка, озорно сверкая зелеными глазами под фырканье друзей.

– Устроенная вами демонстрация была весьма показательна, но на нее смотрело слишком много не слишком дружелюбных глаз. Для профилактики – два рабочих часа в личное время!

– Ййййесть двабочсавлчинэремя! – оттарабанил мальчишка.

– Теперь все. Свободны. Разойтись!

* * *

После ужина Игорь завалился спать в силовые поля, которые его вчера так нервировали, заказав себе проснуться через четыре часа – хватит, чтобы отдохнуть. Проснулся, как и уснул – незаметно и мгновенно, не скажешь, спал или нет. Но воцарившаяся тишина говорила – спал, и сейчас ночь.

Он поднялся, сходил в душ, потом тщательно размялся, прогоняя остатки сна из каждой мышцы. Высунулся в коридор, поблуждал по нему, убедившись, что не спят во многих номерах. С нижнего этажа его непреклонно завернул преображенец – Игорь успел заметить, что там работают практически во всех помещениях. По сравнению с этим этаж мальчишек казался сонным царством, и Игорь, в очередной раз убедившись, что взрослый мир несправедлив, вернулся в номер. Он хотел открыть окно, но никаких окон тут не было и в помине, все наружные стены из глухой брони, словно в танке. Недобрым словом помянув здешних строителей-параноиков, Игорь поднялся на крышу.

Ночной воздух был теплым, насыщенным влагой и дурманными ароматами здешних цветов. Почти никакого шума сюда не доносилось, по небу переливалось что-то похожее на земное северное сияние – полосы холодного света. Игорь подышал как следует и, сделав еще несколько энергичных движений руками перед грудью, уселся на полу со скрещенными ногами – писать отчет. Правда, сказать по чести, сначала он взгрустнул по дому и по маме. Грусть пришла незваная, и гнать ее не хотелось. Закрыв глаза, мальчишка попытался представить себе то расстояние, которое их разделяет, – и вздрогнул. Нет уж, лучше про это и не думать. Это все-таки слишком для человеческого сознания. Да и сама Земля все-таки такая маленькая – даже со всеми колониями, со всеми союзниками…

«Игорь, а ну-ка, соберись!» – услышал он строгий голос Велины Целимировны и заозирался изумленно.

Конечно, вокруг никого не было. Но… он слышал ее голос!

– Понял, мама, – серьезно сказал он. И включил в комбрасе, среди любимых старых музыкальных записей, одну – не слушал уже давно…

Задорный мальчишеский голос возник в каналах направленного звука… А потом появилось и изображение, которое Игорь смоделировал сам, как представлял себе – курносый мальчишка помладше него, Игоря, плохо одетый, с сумкой на плече, шагал босиком по летней полевой дороге и весело распевал:

Кто бы что ни говорил там —

Выход есть наверняка

Из любого лабиринта,

Из любого тупика!

Есть неведомая сила —

Чтобы нам, беде назло,

Все прощалось и сходило,

Удавалось и везло!

Голос менялся на мужской: