Смерть на фестивале - Ольга Гаврилина

«Что же все-таки случилось той ночью? Вконец обезумевшая девушка решила покончить с жизнью или существует некий злодей, который убил Ванессу и замаскировал преступление под самоубийство?»

Первым делом, открыв компьютер, Лола включила записи, присланные Веревкиным, – к сожалению, они не дали ничего нового, все это она уже слышала, когда брала интервью в холле гостиницы у итальянцев. В разговоре следователя с русской группой тоже упоминалась смешливость Ванессы, отчего общее впечатление странности ее поведения однозначно осело в сознании.

«Какие родители захотят признать, что их единственный ребенок – самоубийца? Смириться с этим практически невозможно, ведь тогда надо принять и свою вину, что становится еще страшнее – чего-то не досмотрели, пропустили, не выслушали…»

Ни в одно из предположений не вписывался странный шум, доносившийся ночью из опечатанного номера Ванессы, вкрадчивые звуки которого Лола до сих пор вспоминала, укладываясь в постель, и настороженно прислушивалась.

«Армянский режиссер вызывал подозрение своей нервозностью и нежеланием признать знакомство с девушкой, но нельзя забывать, что в разговоре итальянцев тоже присутствовали странные недомолвки. А если разгадка этого несчастья кроется вовсе не в России? Ванесса приехала на фестиваль, чтобы убежать от кого-то или от чего-то, что стало для нее невыносимо, забыться в чужой стране. Ведь не секрет, что смена места лечит. Но не выдержала, почувствовала здесь полное одиночество… Не справилась с нахлынувшими воспоминаниями? Что могло подтолкнуть девушку на такой отчаянный шаг?» – Лола пыталась рассмотреть все происшедшее под другим углом.

«Тогда получается, что мне совершенно нечего делать на фестивале! Если принять эту версию, надо ехать в Сицилию и копать там. Даже если Ванесса сама решилась на этот страшный поступок, но я узнаю его причину, возможно, бедным родителям это принесет хоть какое-то успокоение. Может возникнуть проблема с дирекцией канала – уехала заниматься делом Ванессы и вернулась ни с чем. Пока начальство не требует выхода в прямой эфир, но репортажи, как сказала Дана, начинают затягивать зрителя. Буду выдавать все подтвержденные и неподтвержденные гипотезы, постараюсь заинтересовать итальянский народ, ну а дальше как получится – в этом и заключается реальность происходящего, и публика должна это понимать. Начиная расследование, никто не знает, чем оно закончится».

Она открыла заключение аутопсии – смерть наступила от черепно-мозговой травмы, полученной вследствие удара о камни. Воды в легких очень мало – это значит, что она умерла почти мгновенно. Химический анализ жидкости в легких идентичен воде из речки. Лола заставила себя разглядеть фотографии: «Наверное, хорошо, что я не была с ней знакома. Так проще сосредоточиться и не думать о действительном горе и о раздавленных несчастьем родителях Ванессы».

Далее шло перечисление повреждений на теле, указывалось их предположительное происхождение. Сертификат изобиловал такими словами, как «возможно», «допустимо», «вполне вероятно», «по-видимому».

«Это нам очень знакомо, – отметила Лола, – такой же слоган используют итальянские патологоанатомы, чтобы обезопасить себя от лишних неожиданностей». Ничего, за что можно было бы зацепиться, Лола не заметила.

Мобильник уже давно периодически подрагивал, и, отключив звук, Лола старалась не обращать на него внимания, но тут тишину пронзил дребезжащий звон стационарного телефона.

Она вынырнула из дум и подняла трубку – это был Сергей Купавин.

– Привет! Куда ты девалась? И чего в номере сидишь? – засыпал вопросами Сергей.

– Работаю, – коротко ответила журналистка и, услышав на том конце удивленный возглас, тут же пожалела о сказанном. К счастью, Купавин не стал уточнять, в чем конкретно заключается ее работа.

– Кончай пахать, подходи к нам на просмотр, сегодня хорошие фильмы будут!

– Вот так сразу не смогу. Может, попозже.

– Давай, жду. В кинотеатре «Факел».

Журналистка посмотрела на время – наверное, адвокат закончил договариваться с Калягиной. Она набрала его номер.

– Пронто! – чересчур радостно гаркнул Валотто, перекрикивая музыку.

– Вы с Калягиной закончили?

– Да! Мы все обсудили и фронт работ согласовали! Так что… – Посторонний шум заглушил последние слова.

– Когда мы с вами можем встретиться, переговорить по делу? – строго поинтересовалась Лола, специально не переходя на дружеское «ты», чтобы подчеркнуть официальность их отношений.

– Давай на завтра перенесем, – заюлил адвокат, – Раиса мне сейчас запрос в нужные органы помогает составить.

«Да уж конечно, запрос она ему помогает составить! – про себя возмутилась Лола. – Уже в ресторан завалились, не иначе. Шустрый оказался Валотто, только не там, где надо!»

– Хорошо, – вынужденно согласилась журналистка, понимая, что адвокат все-таки не находится у нее в подчинении. – Но вы можете хотя бы с родителями Ванессы связаться, уточнить по поводу ее истеричной смешливости?

– О'кей, узнаю, – заверил он.

Она посмотрела на экран компьютера, где так и застыло заключение аутопсии, и еще раз перечитала последние строчки.

«Почему кисть правой руки так сильно изуродована? Здесь написано, что она могла застрять между камнями. Если использовано слово «могла», значит, когда тело обнаружили, рука была свободна? То есть они предполагают, что она зацепилась пальцами, а потом течением ее вырвало и унесло. Может быть такое? Теоретически, может… – Лола уставилась на фотографию: кисть была как будто сдавлена с двух сторон, костяшки почти раздроблены. – Могла вода с такой силой выдернуть тело? Надо на мост сходить, посмотреть все получше. Да и с Веревкиным не мешало бы еще встретиться, кое-какие вопросы накопились. Только согласится ли он на свидание?»

Лола включила звук на мобильнике и увидела четыре пропущенных звонка три от Галины, один с неизвестного номера, письмо от Даны, три сообщения от Николы.

Она начала с Николы – это были смешные и милые послания от влюбленного и уже соскучившегося мужчины. Лола улыбнулась – она все еще не могла привыкнуть к несоответствию его суровой внешности Мефистофеля и неприкрытой наивности в проявлении чувств.

Посидев так немного с блаженной улыбкой, журналистка открыла письмо от Даны: «Рейтинг репортажей повышается, – писала та, – дирекция вполне успокоилась. Первый канал подхватил брошенную тобой наживку, и Бобриха, в силу невозможности поездки в Россию, рванула в Агриженто, к родителям Ванессы. Ждем дальнейшего развития событий».

«Да уж, эта вечная фраза – “ждем развития событий”… – Лола вспомнила, как вот так же, чуть больше года тому назад, сидела одна в заметенном снегом далеком российском поселке и не знала, откуда взять хоть какую-нибудь информацию по убийству, а со студии приходили требования срочного развития событий. – Похоже, ситуация повторяется, но на то я и профессиональная журналистка, чтобы понаставить хитрых ловушек, заманить туда зрителей и заставить их негодовать и спорить до тех пор, пока сама не открою им выход и не выпущу на свободу, дав все разгадки».