Безатказнае арудие - Иэн Бэнкс

Йа выбижал на широкий балкон и нырнул в дверь, а там внис по ищо адной леснице в какоито сааружение пахожие на ангар где стаяли старый планеры – ани стаяли внаклонку как агромные призрачный птицы с жесткими крыльями а вокрук миня взвилась стайка литучих хмышей. Шаги навирху, патом сзади. Черт черт черт! Ат литучих мышей шум стаял невынасимый.

Йа увидил лесницу у адной ис стен видущую черес пол внис и бросился туда. Ктота у миня за спиной закричал громка зазвучали шаги. Штота шарахнуло – Трах! – и планир рядам со мной взарвался агнем и патирял крыло а миня абдало гарячим воздухам каторый чуть ни сбил миня с нок.

Йа митнулся к леснице схватился за бакавины и саскальзнул внис дажи ни памагая сибе нагами, ударился оппол и падвирнул сибе каленку.

Йа аказался на чемта вроди круглай платформы распаложиной над зданиим с планерами. Внизу ничиво кро-ми воздуха и некуда бижать. Йа взглянул вверх па леснице. Шаги уже были пряма надо мной.

Йа услышал шум пахожий на шум далекава быстрава прибоя и испат платформы паявилась агромная черная штука на крыльях больши чем мой рост. Она памедлила в воздухи на уровни са мной, патом ухватилась за тонкий металлические пирила вакрук платформы на дальним канце ат лесницы, кокти ее диржались за пирила а крылья быстра быстра и пачти бисшумна малатили воздух.

Йа слышал как ктота тижило дыша спускаитца на леснице.

Сюда! Закричала темная тварь на другой старане платформы. Йа думал эта птица, но аказалась што эта скарее гигантская литучая мышь, и ана била крыльями в воздухи.

Быстра! сказала ана.

Йа думаюу што йесли бы братья спускафшиеся сичас на леснице не стриляли бы в миня в ангари, то мне бы бижать ни удалось, но ани стриляли, а патаму мне и удалось бижать.

Йа бросился к бальшой литучий мышы. Ана вытянула ноги. Йа ухватился за ие каленки, а ана сваими кактями абвила май запястья, и йа закричал ат боли, а ана падняла миня с платформы, и йа стукнулся нагами ап пирила.

Мы рванулись и сразу пашли внис, словна этай мышы была миня ни удиржать, а патом она раскинула крылья, раздался хлапок и йа идва удержался на ней, а патом ана залажила крук и мы панислись проч. Йа увидил нат сабой фспышку и услышал как мыш фскрикнула, но йа был очинь занят – сматрел на темный паля в галирее в 500 или 600 метрах внизу и думал ну штош йесли йа умру у миня йесть ищо семь жизней. Вот тока йа ни думал што эта будит правильна, йесли неприятнасти в какие йа папал пирийдут в другуйу жизнь и у миня нет гарантий на другии семь жизней и дажи на адну.

Йа диржался иза фсех сил но тут снова ударила фспышка и мыш задражала в воздухи и аиять фскрикнула а йа пачуфствавал запах гари. Мы залажили вираш и ушли вбок к стине бальнова зала а патом рухнули внис са страшнай скорастью. Пад мой крик и визг воздуха мы ушли нижи галиреи и парапета и так лители пака не аказались далико на другом уравни где мыш так крута завирнула што ие чишуйчатыи ноги выскальзнули у миня из рук и тока ее стальная хватка за май запястья придатвратила мае падение на крышу башни втарова уровня внизу.

Йа думал у миня руки сичас атарвутца. Йа бы закричал, но у миня дажи дыхания ни асталась.

Воздух свистел у миня в ушах а мы нислись между бальшой башней и стиной фтарова уравня пряма ф слой аблакоф где йа ваапще ничиво не видил и была ужасна холадна а патом мы павирнули как йа падумал в сторану башни и ис тумана паявилась эта триклятая агромная стина. Йа закрыл глаза.

Мы крутанулись рас два и йа пришел ф сибя, но кагда снова аткрыл глаза мы фсе ищо неслись пряма на голуйу стену. Фсе, писец, падумал йа но ришил фстретить смерть с аткрытыми глазами. Ф паследний мамент мы ушли вверх йа увидил висячий ветки с листьями свешивающийся сверху а мгновении спустя мы врезались в бабилию. Пличо у миня вывихнулось и миня сбросило с мышы в бабилию и йа падайа вниз хватался за листья и ветки.

Мыш ва фсю била крыльями и кричала Держись! Держись! а йа тем временем и ф самам дели пытался ухватиться за штонибуть.

Диржись! снова прокричала мышь.

Да йа и так мать тваю диржусь! крикнул йа.

Ты в бизапаснасти?

Пачти, сказал йа абнимая бальшущую ветвь бабилии, словна эта мая давно патеряная мамочка или што-та в этам роди. Аглянутца йа ни мок но фсе ищо слышал хлаики крыльеф бальшой литучей мышы у сибя за спиной.

Извини больши ничем тибе не магу памоч, сказала мыш. Типерь спасайся сам. Ани ищут тибя. Буть астарожние в крипти. Никуда ни суйся! Йа должна литеть. Пращай, чиловече.

И ты пращай, пракричал йа паварачиваясь штобы пасматреть на ние. И спасиба!

И тут бальшая литучая мыш исчезла из вида в тумани – проста рухнула внис, аставив за сабой слет дыма но прежди чем ана софсем исчезла из вида ана ушла ф сторану абхадя полусферу башни. Крыльями она била со фсей силы, но выглядела слабай и ирадалжала падать.

Исчезла.

Йа наполз в тимнату зараслей бабилии нянча сваи балячки.

Бедный Баскул, сказал йа сам сибе. Бедный, бедный, бедный.

Ноч йа правел в листве и мне пастаяна снился сон будта йа личу па воздуху с Эргейтс в руке а патом раняю ие и ана иадаит и удаляитца ат миня а йа никак ни магу ие дагнать и крылья у миня на спине атрываютца и йа тоже начинаиу падать и кричу, а патом прасыпайусь и нанимаю что иза фсех сил диржусь за ветки, весь дражу и пакрыт потам.

И вот перидо мной крепость-башня йа сматрю на ние а какоито время этава утра пытался набратца мужиства штобы атправитца назат в крипт и выяснить што праисходит и паискать там бедную малютку Эргейтс и на сей рас ни дапустить никаких там глупастей… а ищо какоито время йа правел давая сибе клятву никагда больши дажи и ни думать а крипти и ришая ни принимать пака никаких ришени аб этам, но вот фсежи сижу здесь думая што жи мне делать ваапще и никак ни магу притти к ришению па этаму поваду.

Йа пириварачиваюсь в маем малинькам гнизде и сматрю внис сквось ветки и на сей рас йа замираю и вглядываюсь патамушта вижу как сквозь бабилии карабкаитца эта здаравеная живатина. Ана дьявальски агромная размерам с мидьведя и у ние черный мех с фкраплениями зиленава и у ние бальшие свиркающие черный кокти и ана смотрит на миня налитыми кровью глазами направляя в маю сторону заастреную голаву и палзет пряма на ту ветку где йа сижу, точна на миня.

Черт, слышу йа свой голас и аглядывайусь йесть ли куда бижать.

Но бижать некуда. Черт.

Животнае аткрываит сваю пасть. Зубы у ниво размерам с мой палиц.

… Аштавайшя где шидишь! шипит ано.

– В те дни мир не был садом, и люди не бездельничали, как теперь. Тогда на лице земли были по-настоящему дикие места, куда не ступала нога человека, и дикие места, людьми созданные, дикие места, которые они населили собой и назвали «Город». Люди трудились, и люди бездельничали для себя и не для себя, и ленивые не работали или почти не работали, а то, что делали, они делали только для себя. Деньги тогда были всемогущи, и люди говорили, что заставляют деньги работать на себя, но деньги не могут работать, работать могут только люди и машины.