1971  - Евгений Щепетнов

Вот чутье у нее – как у охотничьей собаки! Ну моментально чует запах дичи! Психиатр – он и есть психиатр! Я рассказал ей о фильме, который снимут в будущем, а потом Зина снова спросила:

– И все-таки давай колись – ты что-то вспомнил? Что случилось?

– Вспомнил, Зин! – медленно кивнул я – Как бы тебе это лучше рассказать… в общем, в 2018 году Брежнев в обществе представляется как добрый дедушка, самый лучший, самый приличный генсек и царь из тех, что у нас были. Сотни тысяч голосов с придыханием толкуют о том, что при Брежневе мы жили просто великолепно! Что на рубль можно было купить доллар, да еще и останется на мороженое! А в магазинах было полное изобилие – чего душеньке угодно!

– Да что за бред? Ты где-нибудь у нас видел, чтобы продавали доллары?! Да за такую цену?! Ах да, понимаю – это официальная цена доллара! Только ты попробуй, купи этот самый доллар! Только в Москве у валютчиков – и они тебя или кинут, или посадят. Они все стучат в КГБ. И стоить доллар будет рублей пять, а то и семь! А насчет изобилия – ну да, с голоду не помрешь. Рыбой морской все завалено. Мясо – на рынке. А колбасу – видел очередь в магазин «Колбасы», что на проспекте Ленина? Так там в очереди пишутся еще с вечера! И стоят, ждут до утра! Или из Москвы везут, там покупают!

– Ты кому рассказываешь – мне? – Я рассмеялся. – То же самое я им и говорил. Тем, кто восхищался периодом правления Брежнева. Кстати, обычно те, кто говорил, как они хорошо жили в детстве и все было, жили или в Москве, или в Питере, или где-нибудь в Риге и Киеве! Вот там – да, все есть! Не без очередей, но не таких, как в магазин «Колбасы» на Ленина. Обеспечение другое совсем. По высшей категории. Но речь не о том. В общем, образ Брежнева у нас настолько осветлен, что кажется, того и гляди его в святые запишут! Любил покушать, выпить, погонять на машинах. Охоту любил. Человечный человек, не правда ли?

А попалась мне как-то малоизвестная книга историка с воспоминаниями современников Брежнева. И вот там – Брежнев во всей красе. Ты вообще знаешь, что Генеральным секретарем едва не стал Шелепин? Что это он организатор заговора против Хрущева?

– Хм… честно сказать, никогда этим не интересовалась. Какая нам разница, кто станет генсеком? Все равно все останется таким, как оно есть.

– Вот! Вот в чем и проблема! Генсеки меняются, а партия – нет! Китайцы ведь как поднялись – они ничего не ломали. Они модифицировали партию и сделали нечто среднее между капитализмом и социализмом. А на самом деле – у них самый обычный капитализм, но только с однопартийной системой. Коммунистическая партия Китая – совсем не та партия, какой она была с самого начала. Китайцы хитрые – они взяли и поставили все с ног на голову! И живут себе, в хрен не дуют! Но да ладно. Не о них речь. Шелепин – это реформатор. Амбициозный, сильный, знающий. Он может принимать единоличные решения. Эдакое подобие Сталина в лучшем его варианте. Его поддерживали председатель КГБ Семичастный и еще несколько высокопоставленных чиновников партии и правительства. Их так и называли – «группа Шелепина». Семичастного, как ты знаешь, убрали с поста и загнали куда подальше. На Украину. Шелепина – сделали председателем ВЦСПС. Должность хорошая, сытная, но… никакого государственного значения не имеющая. Можно сказать – просто министерство, и это после того, как он едва не стал Генсеком! Брежнев его очень не любит и опасается. Знаешь, за что?

– За что?

– За популярность у людей. За энергию. За свежие идеи. Брежневу не надо свежих идей. Ему ничего не надо. Он убрал из своего окружения всех, кто мог попробовать его сместить, оставил только стариков, преданных ему и лишенных амбиций. И вот это уже беда. Представь себе, Брежнев однажды высказался в адрес Шелепина: тот, мол, из ложного демократизма поехал отдыхать не на спецдачу, а в обычный санаторий! И ходил питаться в обычную столовую!

– Да ладно?! – охнула Зина. – Неужто правда?

– Правда, Зин. Еще случай: в квартире Шелепина сделали ремонт. А он оплатил его из своих денег! Представь только, какой поднялся шум! Все эти старики из политбюро, привыкшие жить за государственный счет, посчитали, что Шелепин специально оплатил ремонт своими деньгами, чтобы показать, какие они все стяжатели и ворюги. И что он таким образом их подсиживает! Ты прикинь только их логику!

И вот теперь представь, что мои письма попали к Брежневу. Как он отреагирует? Что он сделает?

– Ничего. Он даст приказ тебя найти и скорее всего запрет в психушке. Этим дело и завершится.

– Да. Так и есть. Ни-че-го не будет. Подошьют к делу и отправят в архив. Чем-то, конечно, воспользуются – как той же информацией про шпионов, а остальное – просто похерят. Брежневу не надо ничего менять. Он не хочет ничего менять! Знаешь, как он принимает решения? Он обходит всех членов политбюро, спрашивает их мнение по какому-то вопросу, и только если ВСЕ согласны – тогда выступает и говорит, что «ЕСТЬ МНЕНИЕ».

– А если не все согласны?

– Тогда он убеждает, разговаривает. И не подписывает своих указов, пока не уговорит всех. Ты представляешь, какой для этого нужен срок принятия решения? Как медленно подвигаются хоть какие-то, хоть малейшие реформы? Впрочем, и реформ никаких нет. Совсем. Потом это время назовут временем застоя. И кстати, Хрущев тупил и был откровенным мерзавцем, но все те свершения, которыми страна гордится сейчас, при Брежневе, сделаны Хрущевым. Он беспрерывно что-то реформировал, что-то строил. Теперь тишь и благодать. Теперь понимаешь, как я вляпался? Поставил не на ту лошадку.

– А на какую ты бы поставил? Разве у тебя есть выбор?

– Выбор всегда есть… пуля или петля.

– Дурацкая шутка. Даже настроение испортилось. Придумай что-нибудь, Миш! Ну придумай же! Ты умный! Ты знаешь будущее! Придумай!

– Думаю. Крепко думаю! Ох как крепко!

* * *

Шелепин сидел в своем кабинете и, не веря своим глазам, читал это странное письмо. Первым его позывом было набрать знакомый номер и, услышав в трубке голос Андропова, возмущенно проговорить: «Зачем вы устраиваете такие дешевые провокации?!» Но, дочитав до конца, Шелепин не снял трубку и не набрал номер. Он разорвал другой конверт, который был вложен в предыдущий, и углубился в чтение. После первых же строк он оторвался от письма, нажал кнопку на коммутаторе и приказал секретарю не соединять его ни с кем. Вообще – ни с кем. Его нет!

Закончил чтение через два часа. Во что-то вчитывался, что-то просто пробегал глазами и шел дальше. А некоторые места прочитал по три-четыре раза, останавливаясь, закрывая глаза и будто впитывая, запоминая прочтенное.

Этот конверт ему принес курьер. На конверте было написано печатными буквами: «Председателю ВЦСПС тов. Шелепину лично в руки. Строго конфиденциально». Письмо было оставлено на проходной здания ВЦСПС каким-то стариком – высоким, бородатым, сгорбленным, хромающим на левую ногу. Лица его никто не разглядел, куда он пошел – тоже никто не видел. Был – и сразу исчез. Как испарился. Волшебник, да и только! Шаман!

Когда заинтересованный этим странным конвертом Шелепин его вскрыл, оказалось, что под этим конвертом находится еще один, с надписью: «Я же сказал, ТОЛЬКО ШЕЛЕПИНУ, лично в руки! Какого черта суешь сюда свой поганый нос?!»