Нежность в хрустальных туфельках - Айя Субботина

— Эй, Колючка? — Даня привлекает мое внимание. — Все хорошо?

Я встряхиваюсь и быстро снимаю сапоги. На улице гололед, так что я выбрала те, что на маленьком каблуке, но даже без него я становлюсь мгновенно еще меньше рядом с Ленским, и это странно волнует. Он явно чувствует мое замешательство и подливает масла в огонь: изображая взрослого дядю треплет меня по голове, как малышку, которая расстроилась из-за сломанной куклы. В ответ «дарю» ему рассерженный взгляд, но он только триумфально улыбается и начинает с интересом осматриваться. А я чувствую себя ужасно глупо, потому что вдруг вспоминаю, что утром оставила на кухне чашку с недопитым кофе.

— Пойдем чай пить? — не тушуется Ленский, берет пакет, свободной рукой — мою ладонь и запросто, будто это его квартира, идет в кухню.

Я как могла, привела ее в порядок, но здесь все равно довольно скромно: старенький громкий холодильник, мойка с двумя черными пятнами сколов на эмали, поцарапанная плита. Зато я постирала шторы и даже купила на распродаже пару комнатных растений. А еще из окна хороший вид на парк.

Пока Даня ставит пакет на стол, я быстро убираю чашку в раковину и ставлю чайник.

— Кофе или чай? — Украдкой слежу, как он исследует шкафчики в поисках тарелки. Находит плетеную корзинку и начинает выкладывать выпечку.

— Кофе, несладкий.

Кофе у меня самый простой, растворимый. Точно не вкусный из «Старбакса», к которому он наверняка привык. Насыпаю его в две разнокалиберные чашки, но ложка с громким «дзыньк!» валится на столешницу. Это все из-за трясущихся рук. Можно подумать, что я пригласила в гости мужчину своей мечты, и от того, понравится ли ему дешевый пережаренный кофе из супермаркета, зависит судьба наших отношений.

Даня становится за моей спиной, обнимает за талию, и громко дышит в ухо.

— Не волнуйся, зайка, я тебя не съем. — Клацает зубами и я, наконец, расслабленно хихикаю. Точно как школьница.

Чайник закипает, я разливаю кипяток по чашкам, и мы усаживаемся за стол.

— Расскажи, как у тебя в школе, — брякаю первое, что приходит на ум, потому что даже короткая пауза тишины невероятно нервирует.

— Тема школы — табу, — спокойно и четко говорит Даня. — Извини, Колючка, но я не собираюсь показывать тебе тетради, давать домашку на проверку и каяться, что продрых всю историю и биологию.

— Но ты же и правда вечно спишь, — прищуриваюсь я.

— Это потому что я сова, — усмехается он.

— Очень красивая сова, — не задумываясь, отвечаю я, и Даня усмехается.

— Ты на меня запала, детка. — Сцапывает из корзинки булочку с джемом, к которой я как раз тянулась, чтобы заткнуть себе рот едой и перестать говорить глупости, откусывает и слизывает с губ сахарную пудру. Думает о чем-то, переклоняется через стол и тянет мне оставшееся. — Кусай.

— Ешь, я не хочу, — сглатываю волнение.

— Что я говорил насчет вранья?

Я оторопело смотрю, как Ленский встает из-за стола с совершенно каменным лицом, кладет булочку обратно в корзинку и надвигается на меня всем своим немаленьким телом. Пока думаю, что это с ним, успевает взять меня за плечи, поставить на ноги, несильно шлепнув по заднице, задает направление в сторону комнаты.

— Я…

— Ты идешь в комнату, — безапелляционно заявляет он. Немного хмурится и уточняет: — Буду отучать тебя врать старшим, Колючка.

Наверное, это идет вразрез любой логике, но мне нравится его командный тон и постоянные напоминания о том, какая я незрелая. Даже если это просто часть игры, но только благодаря этим словам, я не чувствую себя так ужасно из-за нашей разницы в возрасте.

Едва мы переступаем порог комнаты, и мои колени превращаются в точки, которыми сама вселенная рисует восьмерки бесконечности, Даня вдруг подхватывает меня за талию и роняет на диван. Я даже пискнуть не успеваю, потому что он хищно нависает сверху, ведет пальцами вверх по моим ребрам, практически лишая способности дышать. Я слишком выразительно втягиваю воздух ртом, чувствуя себя неуклюжей рыбой. Его темные глаза светятся обещанием меня проучить.

— Ленский, светло на улице… — Зачем я сказала это вслух?!

Он вдруг останавливается, садится на корточки на пол и смотрит на меня так, будто я вдруг заговорила на китайском.

У меня никогда не было секса днем. Ни разу в жизни. Потому что муж всегда приходил поздно, мы ложились в постель, он «очень ответственно» исполнял супружеский долг, получал свою порцию снотворного и спокойно засыпал. Для меня секс днем — это та еще экзотика. И вот сейчас мне уже по-настоящему стыдно, потому что для Дани больше не секрет, что ему досталась не резвая раскованная женщина, а бревнышко.

— Вообще я собирался защекотать тебя до криков «Пощади!», — выдает он свой коварный план, и я прикрываю лицо ладонью. — Потом бы мы посмотрели что-то по телеку, занялись тем, что обычно делают парочки, а потом уже был бы секс. Но не потому, что на улице еще не темно, а потому что мне хочется именно такую последовательность.

Удивительно, что диван подо мной до сих пор не плавится, потому что теперь я горю вся.

— Все, Колючка, поднимай свою симпатичную попку — мы идем гулять.

Я, не отрывая ладоней от лица, киваю и практически вслепую иду к шкафу, чтобы взять удобные ежедневные вещи. Прячусь в ванной, переодеваюсь. Когда выхожу, то натыкаюсь на звуки льющейся воды. Застаю Ленского за мытьем чашек. Он оценивает мой вид и присвистывает. Кажется, он впервые видит меня не в костюме, а в джинсах и простом свитере под горло.

И мы в самом деле идем гулять. Я живу в прямом смысле у черта на рогах, а в шапке с большим помпоном, которую точно не одеваю на каждый день, даже сама себя не узнаю в зеркале. Даня уверенно берет меня за руку, и мы просто идем по дорожке, подбрасывая снег ногами. Потом заглядываем в супермаркет, и Даня важно интересуется, что бы я хотела на ужин. Чувствую себя дикаркой, которую вывезли в мир Настоящих мужчин с Острова под названием «Все всегда сама». Говорю, что мне без разницы и по довольному лицу Ленского видно, что ему нравится решать самому. Книгоед.нет

Пару раз мне кажется, что на нас оглядываются случайные покупатели, но это все совершенно незнакомые люди. Не то, чтобы я совсем расслабилась, но пытаюсь получить немножко удовольствия от простых вещей. Незаметно для себя, все время поглядываю на Даню: как он хмурится, когда выбирает сливки, как хитро щурит глаза, выбирая из корзинки мандарины.

Потом мы, как две улитки, идем домой. Даня рассказывает, что собирается поступать на финансы, учится на индивидуальном и с первого курса быть на стажировке у отца. Даже с гордостью говорит, что его возьмут на самую рядовую должность. Для него важно доказать отцу, что он может. Я пытаюсь гнать от себя мысли, в которых его родители узнают о связи сына со взрослой женщиной, потому что заранее ненавижу себя за все последствия.