Не ври мне, Профессор - Юлия Рябинина

— Да, — выдыхает она.

Провожу одной рукой по ее позвоночнику, и, когда пальцы останавливаются на тонкой шее, сжимаю ее.

— Сегодня моей девочке требуется особая ласка, верно?! — мурлычу я ей в губы, но никакой мягкости в моем голосе нет. Я хочу ее трахать, а не заниматься любовью.

Одним рывком ссаживаю ее со стола и резко разворачиваю к себе спиной.

Закидываю платье на спину (благо, она сегодня одета в свободную тунику, подпоясанную тонким ремешком), и прикусываю нижнюю губу, чтобы не застонать вслух, при виде ее аппетитных округлостей.

Коленом раздвигаю ее ноги и провожу указательным пальцем вверх и вниз по щели, пока ее влага, через тонкие кружева, не покрывает мои пальцы. И как только пальцы вновь касаются чувственного клитора, щелкаю по нему, и хищная улыбка раздвигает губы, когда слышу ее тихий стон.

Рука с шее перемещается на рот.

— Тсс, девочка, — говорю шепотом, — не хочу, чтобы кто-то еще кроме меня слышал твои стоны. Они ведь предназначены только для меня, для моих ушей.

Чувствую, как Арина плотно сжимает губы и тут же кивает головой.

Я тереблю ее клитор до тех пор пока он не увеличивается, и только, когда Арина выгибается в пояснице и ввожу в нее палец.

Арина тихо ахает. А ее стеночки плотно обхватывают мой палец. Я плотнее зажимаю ее рот рукой, практически полностью, лишая возможности вырваться звуком наружу из ее горла.

— Арина, крошка, если бы я хотел, чтобы нас кто-то услышал, то явно не стал бы медлить и уже насадил твою киску на свой член.

Замолкаю, потому как чувствую, что еще не много и мне самому себе придется закрывать рот, потому как яйца уже судорогой сводит от возбуждения.

Трахаю Арину одним пальцем до тех пор, пока ее тело не становится чуть расслабленным и затем добавляю второй, чтобы она ощутила наполненность. Продолжаю, пока крошка не начинает дрожать. Ее ресницы мелко подрагивают, когда она приближается к пику.

Еще немного и чувствую, как ее мышцы сжимаются вокруг моих пальцев, и по ним текут ее соки.

Меня накрывает диким возбуждение.

— Боже! — протяжно стонет она мне в ладонь, а я тянусь в свой портфель и достаю из бокового кармана презерватив.

Один единственный, который завалялся у меня с незапамятных времен.

Расстёгиваю молнию на штанах и вытаскиваю член. Быстро рассказываю по стволу латекс.

— Все будет хорошо крошка, — облизываю пересохшие губы.

И упираясь в ее промежность, вхожу в нее.

Арина ахает и впивается пальцами в край столешницы. Я вытаскиваю член, и снова ввожу. Одной рукой сжимаю задницу крошке, другой наматываю на кулак, растрепавшиеся локоны, тяну на себя, заставляя выгнуться в дугу. Трахаю ее жестко и быстро, вбиваясь каждым миллиметром в ее глубину.

Пот скатывает по вискам, когда я вхожу в нее, желая заявить права на каждый ее сантиметр.

Не знаю, что такого есть в этой девушке, но это что-то заставляет меня превращаться в дикаря. Одержимого и похотливого, неподдающегося контролю разума. Но моя крошка уже не раз принимала в себя мой ствол, и я теперь не сильно беспокоюсь о том, что могу навредить ей, потому что знаю, она сможет принять все.

— Черт, ты такая узкая, — бормочу, врезаясь в нее. — Я буду трахать твою киску до тех пор, пока она не научится принимать меня в себя сразу, без предварительных подготовок.

— О, Боже, — стонет Арина, закатывая глаза, когда нахожу пальцами клитор и щелкаю по нему, заставляя ее громко застонать.

— Я хочу, чтобы ты снова кончила. Хочу почувствовать это членом.

Арина напрягается всем телом, и я ощущаю силу ее сжимающихся стеночек по длине всего тела члена.

Делаю бедрами ощутимый толчок и чувствую, как сперма фонтанирует в горячую глубину малышки. Сжимая челюсть, склоняюсь над девушкой и глушу громкий стон, упираясь мокрым лбом в макушку.

Крошка до последнего натянута как струна. Ее тело дрожит в моих руках, от очередного оргазма, а я держу ее только крепче не отпускаю.

— Боже, Арина. Пообещай мне, что это было в последний раз. Обещай, что больше ко мне не подойдешь на пушечный выстрел, — я замолкаю на миг, — обещай же, Арина?!

Требовательный тон, выходит каким-то неуверенным. И я реально осознаю то, что сам этого девушке не могу обещать. Не могу гарантировать того, что если в следующий раз встречу ее, то смогу спокойно отпустить или пройти мимо.

Синеглазка продолжает хранить молчание. И когда оргазм стихает я освобождаю ее киску от своего члена. И одним движением разворачиваю к себе.

— Почему молчишь? — прижимаю ее к столу, а сам стаскиваю презерватив, перевязываю, и бросаю его в мусорное ведро. — Я до сих пор жду ответа, — напоминаю девушке.

— Я не могу, — тихо шепчет она, а на лице проступает легкий румянец, и я замечаю, как она прячет под пышными ресницами блеск в глазах.

— Почему? — меня не удовлетворяет ее ответ.

Попутно достаю пару влажных салфеток, одну из которых протягиваю ей:

— Приведи себя в порядок.

— Да, сэр, — на ее губах появляется стеснительная улыбка, когда она проводит салфеткой по внутренней стороне своих бедер, а сама при этом внимательно наблюдает за тем, как я обтираю опустошенный член.

— Ты не ответила, Арина на мою просьбу, — в очередной раз повторяю ей, уже освободившейся рукой приподнимаю ее подбородок, фиксируя двумя пальцами.

Арина так и застывает, оставаясь распластанной передо мной на краю столешницы с салфеткой в руках.

— Я не могу тебе этого обещать Ян, — тихо говорит девушка.

Я провожу подушечкой пальца по ее нижней губе, чуть придавливая, оголяя узкую полоску белоснежных зубов.

— Мы должны Арина, иначе… — склоняюсь к ее губам, и наши дыхания сплетаются в легком, почти без касания, поцелуи.

Время, в этот момент потеряло ход.

Поцелуй получается безумно нежный и чувственный, от него у меня реально кружится голова, я упираюсь двумя ладонями по двум сторонам от Арины и …

Первое что слышу, как дверь громко хлопает, а следом мою спину обдает потоком прохладного воздуха.

— Боже, — выдыхает Арина, сжимаясь в комочек передо мной.

— Блядь, — резко поворачиваю голову, но… как и стоило ожидать, там никого нет.

— Нас, кто-то видел?! — весь румянец сходит с лица девушки, покрывая ее кожу бледно-серым оттенком.

Испуг сковал все движения девушки, а ужас разоблачения запрятался в глубине глаз.

Или… или это я свой ужас видел в ее огромных зрачках, закрывающий всю синею радужку?

— Надеюсь, этот кто-то был не ректор, — иронизирую я.