Точка падения - Юрий Бурносов

— Назад! Назад! Дергай сильней! Клетку брось!

Пауль клетку не бросал, дергался, потом рванулся изо всех сил и, оборвав шнурок, проскочил вперед. На моих глазах холодно вспыхнувшая пустота отсекла, словно скальпелем, резиновую рукоять клетки и кусок приклада Паулева «Калашникова», с глухим стуком упавшие на утеплитель, отскочившие и полетевшие вниз, к трупам.

Пауль добежал до противоположного конца, опасно балансируя, и повалился ничком, буквально врезавшись в землю. Клетка отлетела в сторону, бюреры мерзко заверещали.

— Боже… — просипел профессор.

Рожа у Петракова-Доброголовина была синяя, словно у полежавшего мертвеца, и я прикинул, что, если его хватит удар, придется его попросту оставить здесь. Но профессор успокоился. Он потер ладонями пухлые щеки и сказал слегка дрожащим голосом:

— Сейчас, конечно, пойдете вы?

— Почему?

— У меня нет часов. Вы можете оставить меня здесь, и я даже не буду знать, когда откроется проход.

— Вы параноик, профессор. Зачем мне это? — удивился я.

— Не знаю… Просто… удобный случай.

— Нет, вы не параноик. Вы опасный злодей, человеконенавистник, — сказал я, улыбаясь. — Потому идите первым, а я уж подожду. К тому же вы мне должны заплатить по возвращении, с какой стати мне вас умерщвлять?

— Действительно, — замигал профессор. — Об этом я как-то забыл.

— Зато я как-то помню, — уверил я, посмотрел на часы и отправил профессора по трубе.

Когда все оказались в безопасности, если это слово вообще хоть как-то применимо к условиям Зоны, Аспирин предложил выпить за чудесное спасение:

— Как там батюшка говорил? Принимай и утешай душу твою, ибо в аде нельзя найти утех. Вот и примем по соточке.

— Он не то имел в виду, — вяло возразил я, но по соточке мы всё-таки приняли, и не могу не сказать, что Аспирин выдвинул идею весьма к месту. Огорчало лишь то, что полезный напиток заканчивался: что-то слишком уж частенько мы утешали душу свою.

Потом я осмотрелся. Овраг уже не пугал, даже мертвые трупы на дне, трубы снова уходили в землю, а глинистая дорога продолжалась, как ни в чем не бывало. Недалеко впереди, над деревьями, маячила ржавая верхушка старой водонапорной башни.

Это был тот самый ориентир, о котором я говорил в прошлый раз Петракову-Доброголовину. Знал я эту башню — унылую, всю в коррозионных потеках, похожую на противотанковую гранату. Вот только не мог понять, как мы сюда вышли.

Может, эта пропускалка на трубе кусок пространства в самом дел съедает?

Я помотал головой — ладно, об этом на досуге можно порассуждать, когда и если вернемся. А водонапорная башня — вот она, никуда не делась, и пусть вокруг нее малоприятные места, зато более-менее знакомые. И мы, в конце концов, идем домой.

Я повернулся, еще раз посмотрел на башню и увидел самолет.

Лейтенант Альтобелли проснулся, потому что ожил вживленный в один из клыков зуммер. Зная, что это слишком жестокий способ пробуждения, Альтобелли понял, что произошло нечто экстраординарное, и сразу же позвонил в комендатуру.

— Альтобелли?

Вместо симпатичного контральто секретарши Марийки в мембране захрюкал капитан Кассий Колхаун.

— Так точно, лейтенант Альтобелли.

— Капитан Колхаун на связи.

— Рад вас слышать, капитан, — сказал Альтобелли. — Как ваша пуля?

— Идите к черту, лейтенант! — привычно взорвалось начальство. — Вы всегда тупо шутите спросонья?

— Я всегда остро шучу, — сказал лейтенант. — Я спал после дежурства. Что произошло?

— То, чего вы ни за что не захотели бы услышать. В Зоне упал пассажирский самолет.

Лейтенант Альтобелли вздохнул и потянулся к передней ножке кровати. Там всегда стояла пластиковая бутылка с водой. Он сделал пару глотков, не слушая беснующегося в трубке капитана Колхауна, и спросил:

— Что за самолет?

— Чем вы там булькаете?! Виски?! Самолет — пассажирский авиалайнер, гребаный «Ильюшин». Какая-то местная авиакомпания. Чартерный рейс, что ли. Носят же их черти…

— Число пассажиров?

— Согласно регистрации — сто двадцать три, среди них двенадцать детей.

Лейтенант Альтобелли сделал еще несколько глотков из пластиковой бутылки.

— Точка падения?

— Лейтенант, вы с ума сошли? Это — Зона. Радары врут. Все врет. Где-то внутри, может быть, наши определят место с точностью плюс-минус десяток километров. Может быть. Но не факт. Даже информация со спутника в случае Зоны может поступить искаженной. Если бы все было так просто, мы бы с вами тут на Периметре не маялись.

Уж ты намаялся, сердито подумал лейтенант и поинтересовался:

— Но как их туда занесло? Полеты же запрещены!

— Это могут рассказать только пилоты, если они живы. И если мы их увидим. Возможно, черные ящики. Если мы их найдем. На самом деле я надеюсь, что найдем, потому что они успели доложить о вынужденной посадке. То бишь самолет как минимум не взорвался прямо в воздухе.

— А после посадки на связь они выходили? — уточнил Альтобелли.

— Нет, — признал Колхаун.

— Тогда самолет мог взорваться прямо на земле.

Оба помолчали, за это время лейтенант Альтобелли допил свои гидрозапасы.

— И что теперь делать? — спросил лейтенант у тишины в трубке.

— Экстренно выводить в Зону розыскную группу. Вы — старший, — сказал капитан Колхаун с неожиданным сочувствием в голосе. — Сами понимаете, иных вариантов нет. У вас буквально минуты на сборы. Затем и вызывали.

— Капитан… Вы понимаете, что это означает?

— Понимаю. Вас высадят как можно ближе к месту, дальше придется двигаться пешком. Теоретически можете взять транспортеры на воздушной подушке…

— Нет, — мрачно сказал лейтенант. — Я помню, как погиб взвод Сигурдссона.

Взвод Сигурдссона, в порядке эксперимента выдвинувшийся в Зону на пресловутых транспортерах, погиб очень неприятно, поэтому капитан Колхаун помолчал.

— Вот, вы сами все понимаете, лейтенант, — сказал он. — Значит, пешая группа идет в Зону, ищет точку падения аэробуса, после чего ведет уцелевших пассажиров обратно к Периметру.

— Именно так, — сказал Альтобелли. — Плюс — снятие всех превентивных программ по закрытию Зоны.

— Видите ли, лейтенант, — осторожно начал Колхаун, — такие вещи контролируются международным сообществом, и я не имею полномочий…

— То есть мы идем под ковровые бомбардировки?! — прямо спросил лейтенант Альтобелли.