Русская революция. Книга 3. Россия под большевиками. 1918—1924 - Ричард Пайпс

Однако основное стратегическое решение все еще не было принято. Деникин стоял перед альтернативой: послать основные силы на Царицын и оставить таким образом Донбасс или спасти Донбасс и донское казачество с его армией, отказавшись от возможности соединить фронт с армией Колчака. Позже в воспоминаниях он писал: «Без малейших колебаний я принял второе решение…»127 Сделать выбор было, видимо, не так уж просто. Решение Деникина вызвало сильное сопротивление генералитета, выразителем которого стал командир Кавказской армии и, возможно, самый способный среди белых генерал, Петр Врангель. Последний подверг стратегические планы Деникина сокрушительной критике. Донбасс, говорил Врангель, отстоять нельзя, им следует пожертвовать. Донские казаки должны прикрывать фланг Добровольческой армии, когда она поведет наступление:

Действительно, в то время левый фланг армии Колчака, состоявший из уральских казаков под командованием Дутова, находился всего в 400 км от Царицына и в 200 км от Астрахани. Деникин отверг предложение Врангеля на том основании, что донские казаки, будучи предоставлены сами себе, не удержат Донбасса ни одного дня; Ростов, следовательно, окажется в руках врага129.

Деникин разделил армию на две части: меньшая под командованием Врангеля была послана на Царицын, основные силы — в Донбасс. Некоторые военные историки считают это фатальной ошибкой, решившей участь Белого движения. Нелишне здесь поэтому упомянуть, что один из красных полководцев, А.И.Егоров, которому суждено было разбить деникинскую армию в 1919-м, в своих воспоминаниях положительно оценивает стратегическое решение Деникина, поясняя, что больше всего Советы опасались не захвата Царицына и соединения Добровольческой армии с Колчаком, а наступления белых на Донбасс и Орел130. Тем не менее непосредственным результатом решения Деникина стала личная его размолвка с самым выдающимся генералом его армии, со временем выросшая в настоящую вражду и расколовшая офицерский корпус на проденикинскую и проврангелевскую фракции.

В январе 1919 г. Деникин издал декрет, подтверждавший, что все принятые Временным правительством законы остаются в силе131. Весной под давлением британцев он пошел еще дальше и обнародовал заявление относительно своих политических целей. Они состояли в уничтожении большевизма, воссоединении России, созыве Учредительного собрания, децентрализации власти и установлении гражданских свобод132. По земельному вопросу Деникин высказывался намеренно туманно, боясь отпугнуть казачество. Он вообще чуждался четких, детализированных программ, поскольку чувствовал, что все антибольшевистские группы, консерваторы и либералы различных ориентации, составляют некую коалицию, сохранить единство которой может не издание разделяющих платформ, а патриотический призыв освободить Россию от коммунизма133.

Поначалу события как бы оправдывали принятые Деникиным военные решения. Его войска продвигались вперед замечательными темпами, отчасти потому, что руководство Красной Армии, решившее сконцентрировать все силы для борьбы с Колчаком, ослабило Южный фронт. Деникину также были на руку возникшие в марте в тылах красных Восьмой и Девятой армий казачьи восстания, которые с большим трудом были подавлены большевиками при участии отрядов ЧК134.

Выйдя из ростовского окружения, Добровольческая армия двинулась в нескольких направлениях, вычистила силы красных из Донбасса, затем (21 июня) захватила Харьков и (30 июня) Екатеринослав. Кульминацией наступления было падение Царицына, который был взят 30 июня Кавказской армией Врангеля. Во время этой выдающейся операции белая кавалерия и пехота прошли 300 км по калмыцкой степи, лишенной растительности и воды. Царицын был подготовлен к обороне и окружен рядами окопов и колючей проволоки. Победы достигли с помощью нескольких танков, управлявшихся британскими добровольцами: они сминали заграждения из колючей проволоки и проходили поверх окопов, заставляя защитников города в ужасе разбегаться. В Царицыне белые захватили 40 000 военнопленных и баснословную добычу, в частности тысячи грузовиков, груженных военным снаряжением135.

Однако к тому времени, как была одержана эта блистательная победа, Царицын утратил стратегическое значение, поскольку Красная Армия, отступив на юге, сильно продвинулась вперед на востоке. К концу июня армии Колчака отогнали назад, и соединение двух сил оказалось более невозможным.

* * *

Контрнаступление красных на востоке началось 28 апреля мощным ударом по центру фронта возле Уфы136. В этот момент некоторые части белых подняли мятеж и перешли на сторону врага, но в целом силы Колчака показали себя хорошо и заставили командование Красной Армии пережить несколько тревожных моментов. В конце мая белые предприняли контрнаступление, но силы были неравны, и им пришлось отступить. Бои развернулись очень тяжелые.

Уфа перешла в руки красных 9 июня; белые, однако, все еще удерживали Пермь на севере и Оренбург и Уральск на юге. Согласно донесениям С.С.Каменева, в его войсках возникли антибольшевистские мятежи137. Красная Армия имела небольшое численное преимущество в центре и на левом фланге, где у нее было 81 000 против 70 500 белых; на севере перевес был у белых138. Но у них оказалось меньше возможностей компенсировать боевые потери.

Поворотный момент в ходе боевых действий наступил в конце июня, когда Пятая армия перешла Урал, единственный естественный оборонительный рубеж в регионе. Командующий армией 27-летний Михаил Тухачевский был дворянином по рождению, и его военный послужной список включал пребывание в офицерской должности в элитном гвардии Семеновском полку во время Первой мировой войны. Тухачевский присоединился к большевикам в апреле 1918 г. и быстро продвигался по службе. Как только Пятая армия преодолела восточные склоны Урала — она заняла Челябинск 24–25 июля, — Колчак не мог больше ее сдерживать. Поскольку центр белых откатывался на сотни километров назад, северный и южный фланги вынуждены были отходить за ним. Это явилось горьким разочарованием для Гайды. Удаленный с поста командующего Северной армией, он порвал с Колчаком и направился во Владивосток, где в середине ноября организовал против адмирала при поддержке эсеров неудавшийся переворот.

Сообщения о поражениях Колчака оказали существенное действие на мнение Британии по поводу интервенции. За этим последовала тщательная переоценка британской политики в отношении России, результатом которой стало принятое в начале августа решение отказаться от дальнейшей помощи Верховному правителю139.

Колчаковские войска, тем не менее, были вовсе не разбиты, и на следующие два месяца (с середины августа по середину октября) им удалось с успехом закрепиться на реках Тобол и Ишим в 500 км к востоку от Омска; отчаянно сопротивляясь, они остановили наступление красных140. Дело их в общем оказалось проиграно, но приносимая ими жертва спасла Деникина, чье наступление в тот момент шло полным ходом. Сопротивление Колчака теперь было настолько успешным, что ограничило число войск, которые красное командование могло перебросить на Южный фронт. Это стоило многих жизней: с 1 сентября по 15 октября армия Колчака потеряла убитыми и ранеными 1000 офицеров и 18 000 солдат, т. е. более четверти боевого состава. Некоторые дивизии белых лишились до половины личного состава141. Восполнить эти потери было невозможно, поскольку в резерве у Колчака находилось всего 1500 человек. Красная Армия, напротив, имела практически неисчерпаемый источник комплектования. В сентябре Москва направила на Восточный фронт десятки тысяч свежих новобранцев; к середине октября силы большевиков удвоились. 14 октября, отдохнув и пополнив свои ряды, красные возобновили наступление и перешли реку Тобол. Белые продолжали оказывать упорное сопротивление: замечательное мужество показала их дивизия, сформированная из восставших против большевиков рабочих Ижевского оружейного завода. Однако, несмотря ни на что, исход кампании к концу ноября не вызывал уже никаких сомнений, и красное командование начало забирать с Восточного фронта войска, чтобы послать их против Деникина142. Остатки колчаковской армии отошли в Омск.