Контролер - Александр Шувалов

— По-моему, ты нарываешься, — прищурился чекист.

— А по-моему, я только что забыл китайский.

С минуту они молча смотрели друг на друга, угрожающе один и с искренней придурью во взоре второй. Как и следовало ожидать, первым не выдержал Шишкин.

— Ладно, потом разберемся. Слушай внимательно, — тут он приосанился. — Я только что раскрыл валютное дело, — извлек и аккуратно положил на стол несколько бумажек, очень похожих на банкноты.

Волков взял одну из них, осмотрел, после чего неторопливо разложил все на две стопочки.

— Картина ясна, — сказал он. — Что тебя интересует конкретно?

— Это юани?

— Да.

— Китайские?

— Конечно.

— На какую сумму всего?

— На какую сумму? — Волков так же неторопливо принялся пересчитывать банкноты в первой стопочке. — Одна, две, три…двенадцать — и во второй. — Одна, две, три, четыре… Всего получается четыре триллиона, один миллиард и двести миллионов юаней. Думаю, что это несколько годовых бюджетов Китайской Народной Республики. Поздравляю, капитан, ты очень богатый человек.

— Что ты сказал?

— Повторяю, четыре триллиона…

— Погоди, — тот ткнул пальцем в одну из бумажек. — А где нули?

— Китайцы обходятся без них.

— Сколько здесь?

— Сто миллионов.

— Как читается по-китайски?

— «И».

— Ни хрена ты, переводчик, не знаешь. Я, чтоб ты знал, навел справки, — он достал из кармана блокнот. — «И» по-китайски значит «один». Расскажу твоим в части, засмеют.

— Расскажи. Только в китайском языке полно слов, которые читаются одинаково, а пишутся по-разному, а потому имеют разное значение. К примеру, знаешь слово на букву «х» из трех букв всего?

— Ты имеешь в виду?..

— Совершенно верно. Так вот, по-китайски так звучит слова «собрание», «серый», имеется в виду цвет, а также «возвращаться», «уметь» и многое, многое другое. Такой вот язык.

— В словаре посмотри, — просипел особист.

— А зачем, и так все ясно. Вот сюда глянь, — и указал на иероглифы в рамочке. — Знаешь, что здесь написано?

— Нет.

— Написано, что данная банкнота имеет хождение в потустороннем мире и принимается во всех его банках. Теперь понял, что это такое?

— Ы-ы-ы, нет.

— Это, — ритуальные деньги, кладутся в гроб при погребении, чтобы на том свете прикупить, чего понадобится.

— Выходит…

— Совершенно верно, на первое время покойничку этой мелочи хватит, а потом родственники еще подвезут.

На особиста стало жалко смотреть. Он явно нарушил основной закон спецслужб и поспешил доложить об успехе, еще его толком не достигнув. Опасная это штука, такая торопливость: высокое начальство, заслушав доклад подчиненного, успевает порадоваться сопричастности к результату и в случае облома чувствует себя оскорбленным и где-то даже обворованным.

— Но ведь все равно, это документ строгой отчетности.

— С каких пряников? Печатается, что б ты знал, в обычных типографиях и продается где угодно.

— А-а-а… — протянул тот. — А ты откуда знаешь?

— А-а-а где я, по-твоему, служу? И потом, недавно такие бумажки по телеку показывали.

— Где?

— Где-где, в «Клубе кинопутешественников».

— Ладно, — и сунул Волкову под нос документ. — Подписывай.

— Не буду.

— Как это?

— Так это. Никаких таких тайн я от тебя не узнал, значит, и писать нечего.

— Тогда так, — Шишкин выпрямился и принял стойку «Смирно». — Товарищ лейтенант, предупреждаю в устной форме, что полученные вами сведения…

— Все ясно, — Сергей потянулся к сейфу и сделал вид, что очень хочет его открыть. — Если у тебя все, то извини, работы накопилось, ты не поверишь, до утра не управиться.

Шишкин побросал документы в чемодан и походкой каменного гостя пошел к выходу. Волков запер дверь кабинета и, посвистывая, понесся на доклад командиру.

Капитан закрыл за собой металлическую калитку и направился к ожидавшему его служебному автомобилю. Не успел пройти и тридцати шагов, как двухэтажное здание, издали напоминавшее детский сад, буквально подпрыгнуло и из всех открытых по случаю летней жары форточек донеслось лошадиное ржание: разведка радостно приветствовала очередной успех «соседей». К слову сказать, те на их месте, поступили бы точно так же. И поступали…

— А теперь этот дятел видит всех насквозь… — закончил повествование Сергей.

Все заржали, причем Шабалин громче всех. Привык он там, на кораблях, громко смеяться, перекрывая шумы бурь и штормов.

— А что было потом? — спросил Коваленко.

— Ничего не было, до сегодняшнего дня я этого Шишкина-Елкина-Палкина не встречал.

— Я не об этом, командир. Что случилось в той части потом?

— А я почем знаю? Меня через две недели после этого вернули назад. Когда в самолет садился, рыдал от счастья.

— Почему?

— Да потому что я там едва не спился, дотошный ты наш.

В ресторане все было очень мило, только дорого. Поэтому господа офицеры вместо ранее намеченных двух килограммов водки заказали только один. И по салатику «Оливье» на брата. Быстренько все выпили и съели, после чего засобирались домой.

— Может, еще по граммульке? — предложил Марецкий. — Я тут одно место знаю, там шашлыки классные готовят.

— Небось, дорого? — строго спросил Шабалин.

— Нет.

— Тогда лично я — опять за. Давай сходим, командир, исключительно по чуть-чуть.

— Давай, командир, — заныл Коваленко. — Очень кушать хочется.

— Ну, разве что по чуть-чуть, — согласился Волков.

Водка в «одном месте» оказалась хорошо охлажденной и, вроде, не «левой», а шашлыки — просто классными, только вот, толком поесть их не получилось. К Сергею пристал как банный лист какой-то жгучий брюнет и принялся тыкать немытым пальцем в ордена на груди.

— За что железки, гоблин? — орал он. — За то, что убивал мой народ? — если учесть тот факт, что его народ уже почти лет десять как вышел из состава Союза и с тех пор независимо процветал с последним хреном без соли, товарищ явно нарывался.

— Нужен нам сто лет твой народ, — вежливо сказал Шабалин. — Уйди куда-нибудь, дай людям посидеть спокойно.

— Ах, тебе мой народ не нужен! — и оскорбленный джигит что-то гортанно прокричал.

Его кунаки, человек шесть, повыскакивали из-за столиков и принялись готовиться к битве: одни дырявили воздух хуками и джебами, другие, согнув ноги, широко распахнули руки, готовясь к захватам и броскам. Так и хочется написать: «И тут началось». Ничего не началось, все сразу же закончилось, потому что физкультурные понты и наработанные годами боевые навыки это две большие разницы.