Бандеровский схрон - Александр Тамоников

Налетчики схватили последние вещи, побежали за калитку. Они не успели рассесться в «Ниве», как в глаза им ударил дальний свет фар. С другого конца села приближалась машина.

Они не устояли, не смогли дотянуть до кровати.

– Пойдем искупаемся, – шепнула Кира, когда они сидели на завалинке и с постными минами лузгали семечки. – А пока нас нет, тетя Тася уснет.

Упомянутая особа сновала туда-сюда и делала вид, что эти голубки ее никак не колышут. В ее присутствии капитан Овчинин постоянно чувствовал неловкость. Вполне объяснимую.

Они снялись с завалинки, взяли с собой покрывало и удалились к воде. За домами и стеной растительности было хорошо. Дневная жара уже спала. Голубки нашли подобие пляжа, постелили покрывало…

Дальше было все, даже недолгий сон. Интим никто не нарушал, ни одна живая душа не отметилась в округе.

– Господи правый, как же здесь хорошо, – прошептала Кира, прижимаясь к нему.

Звуки из села сюда почти не долетали. Милые явно переусердствовали. Давно наступила ночь, а они никак не могли уйти с озера. Купались, обнимались в воде, потом валялись на покрывале.

Но в этот рай на земле постоянно вторгались наглые, жутко голодные комары. Почему им не спалось? Никакого спаса от них не было.

– Хватит, Кира, пойдем, – сказал Вадим и начал подниматься.

Половина второго, ничего себе! Кира льнула к нему, шептала, что никуда не пойдет, ей и здесь хорошо, а комары пусть подавятся. Она зевала, как-то глупо хихикала, когда он переулком вел ее на сельскую дорогу. В этой части Грозы стояла глухая тишина.

Вадим вдруг ощутил какое-то необъяснимое неудобство. Ему казалось, будто рядом происходило что-то плохое, а он не знал, что именно. У калитки Вадим обнял Киру, застыл и прислушался. Неприятное чувство не проходило.

«Обычная паранойя, итог напряженной службы», – решил капитан Овчинин.

Все окна в доме тети Таси были темные, женщина спала. Вадим подумал, что не стоит ее будить. Можно забраться в спальню через окно, оно открыто.

Он повел Киру через палисадник, потом за угол. На задней стороне дома Вадим пошире распахнул окно, за которым располагалась крохотная спальня. Он бесшумно вскарабкался на подоконник и втянул за собой женщину.

Любовники сдавленно хихикали, блуждали в потемках как слепые котята. Вадим на ощупь отыскал кровать, стянул с нее покрывало, бросил куда-то в угол, расправил одеяло.

Им очень хотелось спать. Кира зевала так, что чуть не выворачивала челюсть. Скрипела кровать, они гнездились, прижимались друг к другу, закрыли глаза, готовясь к погружению в царство Морфея.

И вдруг по непонятной причине сон у Вадима отрезало начисто. Кира лежала рядом, забросила на него ногу и размеренно сопела. В маленькую комнату просачивался лунный свет. Он дрожал, расползался по потолку, создавал причудливые картинки.

В доме царило безмолвие, в окружающем пространстве – тоже. В спальне стало душно.

Вадим с закрытыми глазами считал баранов и никак не мог уснуть. Дискомфорт усиливался.

В какой-то момент он понял, что Кира тоже не спит. Спящий человек дышал бы не так. Ей тоже сон отрезало.

– Ты спишь? – прошептала она.

– Да, – глухо отозвался Вадим.

– А кто это говорит?

– Догадайся.

Но от шутки спокойнее не стало. Она обняла его за шею и застыла. Кира как будто тоже прислушивалась и пребывала в замешательстве.

– Что-то не так? – прошептал он.

– Не знаю. Тетя Тася не храпит.

– Так это хорошо.

– Не знаю, Вадим. Наверное, хорошо. Но она всегда храпит. У тети Таси проблемы с носоглоткой. Стена тонкая, а ее кровать как раз за ней. Пока тебя не было, я мучилась несколько ночей, не могла уснуть от ее храпа. Потом сообразила, что надо засыпать первой.

В этом и вправду было что-то неправильное. Сутки назад Вадим забрался к Кире через это же окно. Ночь прошла замечательно, но тетя Тася храпела, как паровоз. Иногда она прекращала это безобразие, но тогда сопела, кряхтела. Сейчас же стояла поразительная тишина.

Тетя Тася тоже не спит? На каком, простите, основании?

– Да, это несколько странно, – согласился он. – Ладно, проверю, – проворчал Вадим, спуская ноги с кровати. – Заодно до ветра сбегаю.

Вадим натянул штаны, в кармане которых болтался сотовый телефон, и побрел к двери, ориентируясь по лунному мерцанию. Он приоткрыл дверь, потянул носом. Запах какой-то неприятный. Овчинин переступил порог, нащупал на стене выключатель. Загорелась тусклая лампочка, единственная в трехрожковой люстре.

Он оцепенел от ужаса. Дыхание застряло в горле. Что за черт?! В просторной комнате жуткий беспорядок. Шкафы нараспашку, вещи раскиданы. В кухне, которую можно разглядеть через дальний дверной проем – то же самое. Словно ураган пронесся!

Посреди комнаты в неловкой искривленной позе лежала тетя Тася с перерезанным горлом. Стеклянные глаза. Седые волосы слиплись от крови, залившей пол. Словно восковая кукла, очень похожая на настоящую тетю Тасю.

Он стоял как истукан, боясь поверить своим глазам. Чересчур уж нереально, бред клинический!

– Вадим, что там? – спросила Кира.

Заскрипела кровать в спальне.

– Не выходи! – спохватился он, но поздно.

Кира уже вышла. Прозвучал пронзительный визг, у женщины подкосились ноги. Она сползла по стене, села на пол, ошарашенно уставилась на мертвое тело.

Вадим недолго пребывал в ступоре. Это же все по-настоящему! Он бросился к тете Тасе, рухнул на колени.

«Бесполезно щупать пульс – куда уж мертвее! Но теплая, значит, все случилось совсем недавно. – Мысли метались. – Возможно, в это время мы с Кирой возвращались с озера или только собирались это сделать. Вадим ничего не слышал и не видел, хотя от дома до озера рукой подать. Стена растительности, огороды, да и зона какая-то глухая у воды.

Преступники нас тоже не видели и не слышали. В доме их нет, на крыльце не таятся. Я бы почувствовал.

А ведь эти твари где-то недалеко, еще не уехали из села. Почему напали на пенсионерку? В чем смысл?!

Где мой пистолет? Черт, забыл взять с собой, оставил в родительском доме, под матрасом. Телефон при мне. Ключи от машины? Под солнцезащитным щитком в салоне».

– Вадим, что происходит? Почему?.. – На глаза Киры наворачивались слезы.

– Оставайся здесь! – приказал он. – Закройся в спальне и сиди там. Я скоро буду.

– Но, Вадим… – Она что-то мямлила, захлебывалась слезами.

Но он уже ракетой носился по дому. Влетел обратно в спальню, включил свет. Натянул рубашку – некогда застегивать. Втиснул ноги в кроссовки – тоже не до шнурков. Промчался через комнату, кухню, вывалился на веранду, оттуда на улицу. Фонарик не взял. Ладно, не возвращаться же.