Хлопок одной ладонью - Николай Кукушкин

Суть рабочего муравья в том, что он никогда не эволюционировал сам по себе. Все его гены даны ему муравьиной маткой. Он как бы входит в комплект ее организма, вроде дистанционно управляемого органа. Он искренне хочет строить муравейник и воевать за царицу, потому что он часть ее тела. Та дает рабочему его гены, в которых записано, что именно этот рабочий должен для царицы делать. Это пропаганда на совершенно ином уровне. Муравейники в целом даже называют «суперорганизмами».

Если бы рабочий муравей умел размножаться, то у него бы наверняка рождались муравьята, лояльные бабушке-матке в чуть большей или чуть меньшей степени. Потомства было бы больше у свободолюбивых. Поколение за поколением рабочие избавились бы от «генов лояльности», что бы они собой не представляли, стали бы самостоятельными видами и им не приходилось бы трудиться на матку. Если ты размножаешься, то эволюция работает на тебя. Но если ты не размножаешься, то эволюция работает на того, кто размножается.

Такие отношения размножающихся цариц с рабочими можно изобразить в виде стрелы с отростками, как на рисунке. Поколение за поколением царица производит новых цариц, которые производят новых цариц, но, помимо этого, все они производят рабочих, которые никого не производят – их жизнь ведет в тупик. Рабочие – это отростки на древке стрелы, соединяющей прошлое с будущим через чередование поколений цариц. Это и делает их рабочими.

На самом деле, рассуждения про муравьев и евнухов мне потребовались именно для того, чтобы нарисовать эту картинку16. Муравьи – это просто метафора. А вот картинка с непрерывной стрелой и тупиковыми отростками описывает для нас нечто гораздо более значимое: принцип организации многоклеточного организма.

Власть гермоплазмы

Многоклеточный организм – это не просто много клеток. Это много клеток, работающих как одна. Этим многоклеточный организм отличается от колонии одноклеточных. Бактерии, например, образуют биопленки – бляшки особого плотного вещества, в котором сидят собственно бактериальные клетки. В каком-то смысле эти бляшки могут вести себя как отдельные организмы из множества клеток. И все-таки биопленка – не многоклеточный организм, а колония одноклеточных.

Разница в том, что каждая бактериальная клетка, входящая в состав биопленки, умеет делиться, поэтому способность к размножению равномерно распределена по всей биопленке. В настоящем же многоклеточном организме – в нашем собственном, например, – большинство клеток размножаются только в ограниченных пределах. Они делятся до тех пор, пока продолжается рост организма, а затем останавливаются и только изредка обновляются новым делением.

В этом большинство клеток нашего тела сродни муравьям-рабочим. Почти весь наш организм сделан из клеток, чьи гены, строго говоря, обречены на смерть. Клетки мышц или клетки мозга содержат ДНК точно так же, как яйцеклетки и сперматозоиды, но кожная или мозговая ДНК никогда не выйдет за пределы нашего организма, а значит, никогда не произведет потомства. То есть большинство клеток организма – это эволюционный тупик. Шанс оставить генетический след в истории есть только у особой, привилегированной, можно сказать, элитной группы половых клеток и их предшественников в семенниках и яичниках.

У этих двух «каст» клеток организма – размножающейся бесконечно и размножающейся ограниченно – есть названия. Клетки мозга, мышц, кожи, печени и в принципе клетки, из которых состоит наше тело, называются соматическими, от греческого слова σῶμα – «тело». Их подавляющее большинство. Сома – это «тупиковые» клетки-рабочие, которые подчинены меньшинству размножающихся клеток, живущих в половых органах. Те же несут генетическую эстафету, как олимпийский факел: от бабушки и дедушки, через папу с мамой – к внукам и так далее. Это они подвержены эволюции и собирают плоды отбора. Это они задают организму его свойства, дирижируя генами всех остальных клеток. Подобно муравьиной матке, эти размножающиеся клетки производят для своих целей вспомогательные тела – то есть нас с вами.

«Передача эстафеты», непрерывная линия, соединяющая поколения, отражена в названии этих «элитных» клеток многоклеточного организма. Они называются половой или зародышевой линией. В современном русском языке чаще используется термин «половая линия», а в английском – germ line, «зародышевая линия». Лучше всего, на мой взгляд, звучит старомодный вариант – germplasm, или «гермоплазма». Так давно никто не говорит, но зато в этом есть что-то от «Фауста». Этим термином я и буду пользоваться назло всем учебникам.

Сома и гермоплазма разделяются не сразу. Сразу после оплодотворения они представляют собой единое целое, потому что в этот момент весь зародыш – одна клетка с двойным набором хромосом, или зигота.

Разделение на две «касты» клеток у человека происходит только на третьей неделе развития17. Зигота поначалу дробится на две, четыре, восемь клеток, и вот через три недели, когда клеток уже тысячи, среди них обособляется группа, которой суждено развиться в предшественников половых клеток в яичниках или семенниках, в зависимости от пола. Это и есть гермоплазма. Остальные клетки сформируют кости, кожу и органы, но все это тупики, смертная материя, одноразовая сома. Задача половой линии – бессмертие, и достичь она его может только через половые клетки, потому что только оттуда гены могут отправиться в следующее поколение. А значит, только гены гермоплазмы определяют свойства потомков, включая и свойства их сомы.

Итак, с точки зрения одноклеточного многоклеточность – это форма общественных отношений, при которых меньшинство клеток, занятых половым размножением, подчиняет себе большинство клеток, обреченных на смерть. Самое интересное здесь в том, что мы смотрим на мир именно с точки зрения этих самых обреченных клеток. Наше тело, наш мозг, наше сознание – все то, что мы называем «я», – это тупиковая ветвь эволюции, произведенная на свет движением нашей гермоплазмы.