Свет невозможных звезд - Гарет Л. Пауэлл

На другой стороне квартала покуривал, прислонившись к борту нарт, Доберман. Нарты – поддон на колесах – были загружены инструментами и припасами, а если что найдем, мы на них же сможем вывезти груз к цивилизованным местам. Воздушные платформы могли себе позволить только самые богатые, да и то лишь для находок. Большую часть артефактов вывозили из города на себе в таких вот нартах. В том числе и поэтому коллекционеры на аукционах платили за артефакты бешеные деньги. Знали, каких трудов стоит их вывезти. И рассказы старых старьевщиков до них доходили: про полы, которые под ногами обращаются в воздух; про немыслимо запутанные лабиринты, где стены сдвигаются и запирают тебя навсегда; про призрачные голоса из теней, заманивающие тебя на погибель. А если этого мало, коллеги-старьевщики не прочь перерезать тебе спящему глотку, просто чтобы присвоить твои находки. Такие, как Эдуард Брандт. Я был уверен, что, прознай Брандт о нашей затее, он до нас доберется. А если так, дело может обернуться круто. Доберман был Брандту не ровня, однако норов у него соответствовал имени, и я знал, что он не пятится от драки. Если нас догонят головорезы Брандта, Доберман встанет насмерть и, скорей всего, угробит нас обоих. Лично я в случае стычки собирался подхватить добычу, сколько смогу унести, и затеряться в городском лабиринте, пока не спадет жар. По мне, лучше сверзиться с края тарелки, чем попасть между этими двумя. Психованные придурки, оба. Громилы, воображающие себя гангстерами.

Рука моя сжала холодный металл складного ножа в кармане. То еще оружие, но и оно меня капельку успокаивало.

Я бочком подобрался к Доберману.

– А кроме нас кто?

– Какие еще «кто»?

– Ты говорил, что собрал экспедицию.

Доберман ткнул большим пальцем в меня, потом в себя:

– Ну да, мы с тобой.

– Только двое? А что бы ты стал делать, если бы я не подтянулся?

Он ухмыльнулся:

– Налегке быстрей идется.

– А если попадется что-то тяжелое?

– Тут нужна хитрость. – Доберман постучал себя по носу. – Перетащим в другое здание, а вернемся позже, когда Брандт уйдет. Пусть себе думает, что мы ничего не нашли.

– То есть заныкаем, а после подберем?

– Быстро схватываешь, Па. За что я тебя и люблю.

С площадки нам видны были городские здания. Самые высокие шпили торчали в центре тарелки, уходили в небо на километр.

– Наша цель где-то под теми шпилями, – сказал Доберман.

Вытащив из заднего кармана экранчик, он раскатал его на нартах. Я, встав с ним рядом, рассмотрел вид города сверху, с пометками от руки и пояснениями.

– Желтые линии – исхоженные маршруты. – Указательный палец Добермана елозил по карте. – По ним с запада можно подобраться почти до места. Потом придется резать сквозь нехоженый участок. – Палец лег на сектор, закрашенный красным. – И вот мы здесь.

– У тебя все так просто.

– Проще, чем идти напрямик. Тогда нам пришлось бы почти всю дорогу пробираться неразведанными местами. Там нужна осторожность, а это замедляет ход. По изученным дорожкам получится много быстрее. Если не лезть на рожон, все будет легко: ломись и хватай.

– А если Брандт проведает?

Доберман облизнулся, огляделся по сторонам, проверяя, не видит ли кто, и отогнул угол закрывавшего нарты брезента. Среди мотков веревки и пакетов с едой лежали два самодельных арбалета из упругого упаковочного материала и троса для джампинга.

– Сообразим на месте.

– Подходим к первому, – сообщил «Грешник», оборвав пересказ «Гамлета».

Похоже, его первый капитан был страстным поклонником Шекспира, а «Грешник» находил что-то близкое для себя в трагедии главного героя.

– Есть признаки жизни?

– Реактор отключен. Исходящих сигналов не регистрируется, даже транспондер молчит.

– Покажешь нам?

Виртуальный текст обсуждавшейся пьесы сменился трехмерной голограммой над панелью. Тупоносый грузовик кувыркался в облаке осколков обшивки, вытекшего газа и искореженных, расчлененных тел экипажа.

– Работа кораблей-кинжалов?

– Ответ отрицательный, – сказал «Грешник» и увеличил приближение.

Уничтоженный корабль повернулся так, что стала ясна причина его гибели.

– Черт побери! – подала голос с соседнего кресла Эддисон. – Точно то же, что случилось с «Душой Люси».

– Да. – Я откинулся назад и потер себе подбородок. – Такие же следы укусов.

У того, кто терзал этот корабль, имелись зубы и когти алмазной твердости. Они расправлялись с корабельной обшивкой, как я – с хорошо прожаренным бифштексом. Я видел такое раз в жизни, но и того хватило. До самой смерти буду мучиться кошмарами. Стоило только закрыть глаза, неописуемый дракон, похожий на бред безумца, вырывался из туманов высших измерений.

«Грешник» вежливо прокашлялся и сказал:

– Я улавливаю микроскопические вибрации корпуса, соответствующие движению по поверхности судна.

– Покажешь?

На голограмме возникло увеличенное изображение сектора обшивки, и у меня волосы встали дыбом. Металлический панцирь, острые, как иглы, лапы, щелкающие в пустоте клешни. Я спрятал ладони под мышками. И не сумел ничего сказать – задохнулся. На миг я вновь очутился в коридорах «Неуемного зуда» – бежал, прятался, смотрел, как клешни этих тварей расчленяют моих людей.

– Боже мой, – прошептала Эддисон.

– Да, – скорее прокаркал, чем выговорил я, – пожалуй, других доказательств не требуется.

Атаковавший нас дракон из гипера оставил после себя таких тварей. Кажется, они, как паразиты, обитали на его шкуре, готовые в любой момент отцепиться, чтобы попировать на объедках чудовища.

И я видел, как они убивали моих друзей.

– Полагаю, это существо нас заметило, – сказал «Грешник», – и, судя по тому, как подогнулись его конечности, намеревается толкнуться в нашу сторону.

– Убей его.

Цедя слова сквозь зубы, я едва узнавал собственный голос. Эддисон обернулась ко мне, взглянула круглыми глазами.

– Хочешь получить неповрежденный труп для изучения? – осведомился «Грешник».

– Нет. – У меня перехватило горло, слова приходилось выталкивать силой. – Не оставляй ничего.

«Грешник» вздрогнул – из аппаратов пошли три торпеды. Я не дышал, пока они по дуге летели к дрейфующему грузовику. В последний момент рак-паразит бросил тело в космос, протягивая к нам клешни, но он опоздал, да и был слишком далеко. Экраны «Грешника» потемнели, три термоядерные боеголовки взорвались треугольником, и взрывы поглотили паразита вместе с кораблем.

Заверещала лучевая тревога, но мы уже уходили. «Грешник» развернулся по вертикальной оси и рванул из расходящейся сферы теплового и радиоактивного излучения, почти сразу выскочив в высшие измерения, откуда взрывы воспринимались как резкое, затихающее шипение, немногим громче фоновых шорохов вселенной.