Замороженная страсть - Алексей Макеев

Несколько ступеней, стеклянная дверь и звонок для вызова персонала в ночное время. Гуров поднял было руку, но вдруг замер, глядя на напарника отрешенным взглядом.

– Ты что? – тихо спросил Крячко, непроизвольно весь подобравшись.

– Так! Станислав, мухой наверх! Поднимай охрану больницы, врачей, санитаров, кто тут у них еще! Главное, бегом к палате, узнай, как там омоновец…

– Ты что? – снова спросил Крячко, уже понимая, что Гуров что-то понял или увидел, что на ответы и объяснения времени нет, что нужно именно бросаться внутрь и бежать, поднимать всех.

Гуров и в самом деле только здесь, у двери, понял, что увидел что-то неправильное. Он еще не сообразил, что именно, но это было неправильно, а значит, возможно, опасно. Слыша, как Крячко поносит нерасторопный персонал и стучит кулаком в дверь, видимо, не очень надеясь на звонок, Лев спрыгнул со ступеней и побежал за угол. Туда, где на парк выходили окна палат и где он увидел на уровне второго этажа нечто.

Отбежав от стены здания метров на десять, Гуров стал смотреть вверх. Вон там между окнами он сумел мельком заметить, когда они шли с Крячко, темную выпуклость, которая зафиксировалась на уровне подсознания. Между освещенными окнами двух палат. Сейчас там ничего не было. А ведь где-то тут и окно палаты, где лежит раненый киллер.

Вот! Примерно вот это окно и есть. И за вертикальными жалюзи еле приметный свет ночника внутри. И под окном, как показалось Гурову, что-то шевельнулось. Это в паре метров от того места, где он увидел тень впервые. Интуиция подсказывала, что в этой ситуации союзник сыщика – это шум, много шума. Шевелящихся теней на уровне окон второго этажа не бывает, особенно если в здании нет балконов, лоджий, а есть просто сложный фасад с обилием архитектурных элементов.

То, что это рука с оружием и что она направлена в его сторону, Лев понял после того, как подсознание бросило его тело в сторону. Упав на траву и перекатившись через голову, он услышал в момент падения не столько хлопок выстрела из пистолета с глушителем, сколько лязг пистолетного затвора. И, кажется, где-то совсем рядом в землю ударилась пуля. Рука машинально рванула из кобуры пистолет.

Человека в черном на втором этаже не было. Зато в свете одного из фонарей, что расположились на аллее на уровне спинок лавок, показались ноги, которые быстро-быстро перемещались к углу здания.

– Стой, полиция! – закричал Гуров, увидев, как закачалась еле заметная веревка, которую в этот момент отпустил неизвестный.

Веревка закачалась, и стало видно, что она протянута с крыши здания. Все, киллер пытается скрыться, он свободен теперь от веревки, а Гуров как на ладони, хотя площадка перед зданием освещена не очень хорошо. Для опытного стрелка на расстоянии метров десять «снять» его не проблема. И самому сыщику стрелять нельзя, потому что за спиной преступника стена больницы, внутри которой – люди! Глупая ситуация! Гуров обругал себя за невнимательность, за то, что сразу не понял, не сообразил. А ведь вдвоем с Крячко им было бы сейчас удобнее и проще взять этого неизвестного.

Нет, не проще! Крячко нужен внутри, потому что основная задача – защитить раненого в палате, которого хотят убить. Теперь очевидно, что хотят. И важнее всего сейчас жизнь единственного свидетеля. Крячко там нужен, он там сейчас всех на уши поставит!

– Стой, стрелять буду! Парк окружен…

И снова Гуров в слабеньком свете парковых фонарей еле успел уловить движение руки неизвестного в черном. И снова бросился в сторону, в кувырке преодолевая почти трехметровое расстояние. И снова ухо уловило хлопок и тихий металлический лязг пистолетного затвора. Только бы сдержаться и не выстрелить самому, лихорадочно думал он. Только бы не дать ему уйти!

Вскочив на ноги, Гуров побежал к незнакомцу что есть сил. И когда тот мелькнул возле очередного фонаря, вдруг понял, что киллер хромает. Вот повезло-то, обрадовался сыщик. Это он ведь его испугался и слишком торопливо спустился по веревке, подвернув ногу.

Лев бежал зигзагами, пытаясь держаться подальше от фонарей и стараясь, чтобы его от киллера закрывали хотя бы тонкие стволы молодых каштанов и березок. А ведь тот бежит к тихой улочке, догадался он, вспоминая планировку территории и расположение ближайших улиц. Только одна улица довольно оживленная и большая – это улица Больничная, по которой они с Крячко приехали. Лев перемахнул через лавку и тут же бросился в сторону, к стволу дерева. С тихим противным жужжанием отрекошетила пуля, расщепив один из брусков лавки и расплющившись о головку толстого стального болта крепления. «Сантиметров тридцать, – прикинул Гуров, – только что я там перепрыгивал».

На какой-то миг он испугался, что потерял киллера, его словно окатило ледяной волной. Но опыт подсказывал, что преступник не присел, не остановился, а просто бросился в сторону от прежнего направления движения. Некогда ему приседать, прятаться и подкарауливать преследователя, пусть и одинокого и настырного, ему добежать куда-то надо. Скорее всего, до машины.

Машина – вот снова прокол! Если взять киллера раньше, чем он выбежит к дороге, они не узнают второго. Вряд ли этот будет канителиться с открыванием двери, вряд ли будет терять время на то, чтобы заводить мотор. Так у них не делается. У них ты прыгаешь на сиденье, и твой напарник срывает мощную машину с места, унося тебя в безопасное место. В аэропорту Домодедово молодые оперативники «лопухнулись». Они застрелили одного киллера, ранили второго и не сообразили, что киллеров совсем рядом ждала машина. Они ведь на чем-то должны были срочно покинуть аэропорт. Да, бросили бы километра через два, да, могли лесом уйти за несколько километров пешком и там спокойно пересесть в другую машину и без проблем уехать хоть в Питер, хоть в Минск, хоть на Кавказ.

Эта мысль прибавила сил, заставила снова броситься вперед. И Льву снова показалось, что киллер на бегу повернулся к нему вполоборота и вскинул руку. Впереди только парк, под ногами рыхлая земля и газонная трава, рикошета быть не должно! Гуров тоже поднял руку и дважды на бегу выстрелил в ноги преступнику. Пистолетные выстрелы в тишине ночного больничного парка хлестнули по ушам. Гуров рассчитывал не столько попасть противнику в ноги, сколько не дать ему возможности отвечать прицельными выстрелами и заставить его удирать. Не убегать умно по заранее намеченному маршруту, а удирать, что есть мочи и куда глаза глядят.

Поворот! Здесь высокий забор смежной территории. Значит, побежит дальше… Гуров споткнулся обо что-то, всего лишь на миг замедлив бег. Пистолет! Киллер бросил бесполезный пистолет! И затвор так и остался в отведенном заднем положении. Так бывает, когда кончаются патроны. Значит, он безоружен! И Лев бросился бежать так, как, ему казалось, еще не бегал никогда в жизни, хотя в горле клокотало, а сердце уже заметно гулко билось в груди. Не мальчик уже!

Киллер прыгнул на него сверху, с середины высокого забора, когда понял, что просто не успеет перелезть на ту сторону. Одна нога была нацелена Гурову в голову, и оставалось только провернуться вокруг своей оси, отбивая удар весом во взрослое мужское тело в сторону. Отразить такое было просто нельзя. Киллер не упал, а только приземлился на четвереньки. И еще успел снова прыгнуть вперед и молниеносно выбить пистолет. Но Гуров снова сделал шаг в сторону, и удар правой руки его противника не попал в цель. Зато сам он нанес сильный удар ногой в живот, и нога в ботинке впечаталась киллеру чуть ниже солнечного сплетения.