Их безумие - Мария Зайцева

И теперь, после всех его признаний, после таких действий, таких слов, после четкого проговаривания своих намерений относительно нее, он вернется, а ее нет... Что он первым делом подумает? Ну да, именно это.

Нет. Рэй ее не будет искать. Никто не будет.

Керри начинает трясти уже не столько от холода, пронизывающего до костей, сколько от ужаса.

Она закрывает глаза и все же плачет. Оплакивает себя, свои глупые планы на жизнь, свои надежды. Свою больную, безумную любовь. И свою готовность верить Уокеру несмотря ни на что. Попробовать, как это, быть с ним? Жить с ним? Засыпать и просыпаться? Строить планы.

Кому-то, кто жил все время в нормальной семье, в любви и достатке, смотрел в будущее с оптимизмом, эти мечты и планы покажутся глупыми и смешными. Но это ее мечты. Это ее планы. И ей обидно, что у нее не будет даже этого. Даже такого. Что она просто умрет здесь, в этом сером холодном склепе. И, возможно, смерть ее будет страшной. Мучительной.

Керри засыпает, наплакавшись. Несмотря на холод, усталость, страх. Организм, понимая, что силы еще потребуются, просто выключает мозг, отправляя его в анабиотическое состояние.

Просыпается она от прикосновений. И не сразу понимает, что происходит. Где она. Грубые руки проходятся по волосам, больно прихватывают в районе затылка, сжимают.

Керри охает от боли, распахивает глаза. И видит перед собой Чена. Он стоит перед ней на коленях и выворачивает ей голову так, чтоб дотянуться до губ. Его лицо, с синяками и распухшим носом, похоже на ужасную индейскую маску, глаза горят дьявольским огнем. Керри протяжно стонет и вертит головой, пытаясь увернуться. Чен ругается, силой ее разворачивает и жадно кусает распахнутые в немом крике губы. Запускает язык ей в рот. Керри тошнит, ей мерзко, противно, жутко. Она бьет его по плечам, царапает лицо, пытается ударить ногами, но Чен наваливается своим тяжелым телом на нее, перехватывает одной рукой ее запястья, а ладонью другой руки опять бьет по лицу. Не сильно. Играя. Наслаждаясь ее сопротивлением.

- Ну что, с*чка чистенькая? Не нравится? А с этим грязным отребьем нравилось? А? Так орала, все гаражи слышали.

Он хрипит эти гадости, параллельно разрывая на Керри толстовку и дергая застежку джинсов. Та не поддается, хвала американской индустрии! Керри извивается, ни на секунду не прекращая сопротивления, она сильная, тренированная, и ей нужен только один шанс. Ей нужно, чтоб он выпустил ее руки.

Но Чен не собирается ей помогать. Он нацелен совсем на другое, и методично рвет ее толствоку в лоскуты, стаскивает ткань, и Керри понимает его задумку. И начинает дергаться еще сильнее и отчаянней.

- Тихо, тихо, - зло бормочет он, перехватывая ее ладони другой рукой, и вытаскивая из-под извивающегося тела остатки ткани, - сейчас, сейчас... Тебе понравится, не брыкайся. Видел я твоего недоумка грязного. Я лучше. Сейчас на контрасте оценишь...

- Амиго, по-моему, ей не нравится, - сзади раздается голос мексиканца, который ее сюда привез, и Чен замирает.

Смотрит в ее полные слез и надежды глаза, и рычит, не оборачиваясь:

- Пошел нахер, брауни! Только после меня!

- Да? А что скажет босс?

- Насрать!

- Ну, я так ему и передам, - смеется мексиканец, - он уже подъехал.

Чен выдает длинное замысловатое ругательство, потом наклоняется, придерживает Керри за скулы и целует. Слюняво и мерзко.

- Я вернусь.

Он встает и выходит, толкая плечом стоящего в дверях мексиканца.

Тот лишь усмехается, не сводя взгляда с Керри. Она лихорадочно прикрывается руками и остатками толстовки, смотрит на него злобно и затравленно. Она уже понимает значение его взгляда и лишь оскаливается по-звериному, давая понять, что просто так не дастся.

- Тихо, чикита, - серьезно говорит мексиканец, - на твоем месте я бы поберег силы.

И выходит за дверь, щелкая замком. А Керри еще долго трясется от пережитого ужаса, комкая на груди остатки одежды. И понимая, что ей, наверно, лучше никого не ждать, а соорудить из имеющейся у нее ткани петлю. Потому что то, что ей , похоже, предстоит, гораздо хуже смерти.

Она успевает только вытереть кровь с губы и немного прикрыть грудь, связав концы рваной толстовки, когда за ней приходят.

Идя по коридору, оглядываясь по сторонам, в поисках выхода, Керри понимает, что ее ведут куда-то наверх. К солнцу. Послеобеденному, заливающему комнату, в которую ее заводят.

После темноты полуподвала, солнце ослепляет. И поэтому Керри не сразу замечает того, кого совершенно не ожидает здесь увидеть.

Рэю всегда казалось, что, после его охренительно шикарной жизни в доме папаши, его мало что может впечатлить. Когда каждый день, возвращаясь сначала со школы, а потом с колледжа, реально не знаешь, чем тебя встретит родной, мать его, дом. То ли разбитыми бутылками у порога. То ли пьяными собутыльниками папаши, то ли беспорядочной или прицельной стрельбой. Пару раз в своей комнате в постели шалашовок заставал, охочих до молодого мяса. И очень много раз трахающегося прямо в гостиной на диване папашу.

Уможить это на то, что вытворял под приходом Шон, и будет прям картина маслом. Счастливое, мать его, детство.

Но вот он видит Керри, которую заводит в комнату тот самый черт, что приходил к нему в самом начале, разговоры разговаривать, и понимает, что, с*ка, земля из-под ног ушла. Реально. Не пустое выражение. Керри щурится так, словно ее несколько дней в подвале продержали, пугливо прикрывает разорванную на груди толстовку тонкими пальчиками. Пальчики в крови. Губы в крови, распухли немного. Словно ее били. Или кусали. На обнажившемся животике - мазки крови, синяки. От пальцев. Все это Рэй отмечает помимо желания, словно со стороны фиксирует происходящее.

И земля все больше мягчеет, крутится, ноги разъезжаются буквально.

Он ничего не чувствует. Вообще ничего. Он просто труп. Мертвец. Без эмоций. Он старается, очень старается не думать, что с его хрупкой девочкой здесь делали полдня, пока он мотался по городу, как дебил, разыскивая ее и подозревая во всех смертных грехах.

Рэй понимает, что, стоит ему сейчас хотя бы маленькую слабость себе позволить подумать... И все. И конец всему. И похер бы, если б ему, туда ему и дорога, отребью грязному. Но это конец и для Керри. Он не успеет ничего. На входе стоят два мексиканца. На удивление собранные, без этих их обычных понтов и расслабона. И с оружием. Здесь, в помещении, Мигель. Еще низкорослый зубастый переговорщик. И сучара, которому он очень плохо вчера вечером вломил. Потому что тварь стоит спокойно, и о душевной встрече с ним, Рэем, напоминает только слегка покоцанная рожа.

Керри, наконец, привыкает к свету и тихо вскрикивает, увидев его. И невольно делает шаг в его сторону, словно надеясь на защиту его рук.

И тут же низкорослый ее хватает, держит, а Рэй непроизвольно обнажает зубы в угрожающей гримасе. Как зверь. Только что не рычит.