Источник - Джеймс Миченер

РЕБЕ. Я считаю, что еврейское государство создаст приход Машиаха. Во Франции или Америке агностики могут строить любое государство, которое им заблагорассудится. А евреи, верующие в единого Бога, – нет. Они должны создать еврейское государство, которое должно будет всецело подчиняться еврейскому закону. А закон таков, как его истолковывают раввины.

САБРА. Наше государство будет еврейским, но оно вернется к тому еврейству, которое существовало четыре тысячи лет назад, до того как его развратил ваш дух, пришедший из Восточной Европы.

РЕБЕ. Евреи остались в живых, чтобы бороться за свое государство, лишь потому, что гетто, которое вы так презираете, сохранило им жизнь. И они выжили лишь благодаря воле раввинов, которые несли слово Талмуда в каждую, даже самую маленькую общину. Вы существуете сегодня потому, что мой дедушка в Водже отстаивал вас перед и поляками, и русскими, и немцами. Без него вас бы не было. А что поддерживало его? Что заставляло евреев Воджа противостоять давлению, которое их совесть не могла принять? Стойкая вера в законы.

САБРА. Если иудаизм гетто продолжит свое существование, я скорее предпочту победу арабов.

РЕБЕ. Ему ничего не остается, кроме как выжить. Потому что он унаследован. А евреи больше, чем весь остальной мир, живут на своем наследии.

САБРА. Мы создадим новое наследство. В Водже ваш дедушка и его добрые евреи, собравшись в синагоге, подставляли шеи ножам погромщиков. А их дедушки ждали Хмельницкого и его орды. Больше этого не будет, ребе. Если арабы собираются перебить нас в Цфате, им придется прикончить каждого проклятого еврея, и прежде, чем они доберутся до вас, им придется застрелить меня, потому что я до последней минуты буду отстреливаться от них вот из этой винтовки. Мы новые евреи.

РЕБЕ. Mein tochter, доченька, богохульством ты не создашь новую традицию. Вы, девушки, так гордитесь своими ружьями и своей военной подготовкой, вы стоите бок о бок со своими мужчинами, чего вы не должны делать. Это не отважная новая традиция, а очень старая, и именно о ней говорит Моисей: «Когда мужчины вступают в бой друг с другом, а жена одного из них, приблизившись, пытается помочь ему, но лишь мешает, вызывая беспокойство за нее, и, когда она протягивает руку, чтобы тайно увести его, да сверши ты сие: отруби ей руку».

САБРА. Никогда не слышала более нелепого текста. Если араб поднимет руку на моего мужа, я всажу ему пулю между глаз. Я дочь Деборы, и, когда мы отвоюем Цфат, я буду, как она, петь и танцевать.

РЕБЕ. Я расстроен, когда ты говоришь лишь о силе оружия. Ты забыла, что говорит Моисей, Учитель наш: «Я не одарил бы вас своей любовью и не избрал бы вас, будь число вас больше, чем любого другого народа; но вас меньше любого прочего народа». Наша цель – озарять весь мир своей преданностью единому Богу.

САБРА. Сейчас наша цель – дать победу народу. Что мы и собираемся сделать.

РЕБЕ. Видя твое молодое высокомерие, я даже опасаюсь напомнить тебе, что, может быть, именно мы, раввины, понимаем мир лучше прочих. Мой брат в Водже куда ортодоксальнее меня, и ты можешь считать, что он совершенно далек от жизни. Могу я прочитать тебе письмо, которое он написал в 1945 году? Он спасал жизни двух таких девушек, как ты, которым досталось куда больше, чем ты можешь себе представить.

«Вопрос. Две красивые еврейки из Воджа пришли ко мне в крайне расстроенных чувствах, потому что их мужья и семьи отказываются принять их обратно в свое лоно. Причина в том, что у каждой девушки большими буквами вытатуировано на правом предплечье: «СОЛДАТСКИЕ ШЛЮХИ НЕМЕЦКОЙ АРМИИ». И их мужья считают, как говорят девушки, что узы их брака разорваны из-за того, чем их заставляли заниматься в лагере для рабов. Их семьи убеждены, что девушки должны были покончить с собой из-за такого позора, а дяди говорят, что стоило бы отрезать себе руки прежде, чем евреи поняли бы, какими делами девушкам приходилось заниматься. Что делать?

Ответ. Суть этого дела столь ясна, что понять ее может любой. Замужняя женщина, которая, как жена Хосии, становится проституткой, должна быть извергнута. Мужья правы, считая, что их браки распались. И закон гласит, что отец дочери, которая стала проституткой, должен отвести ее на край города, где ее побьют камнями. Таким образом, правы и семьи, считающие, что у их дочерей, в соответствии с законом, порваны все отношения с семьями.

Но это не может быть концом ситуации, потому что в случаях с двумя еврейскими женами обыкновенные слова не подходят. Об этом мы и говорили в 1941 году, видя, как четыре юные еврейские невесты предстали перед безжалостным трибуналом. Двум, которые были не столь уже красивы, судья приказал отправляться в теплушку, а оставшиеся двое получили приказ нанести на руку татуировку – и в полевой бордель. Отказ подчиниться означал немедленную смерть. Был ли выбор у этих девушек? Сама ли еврейская девушка из хорошей семьи подставляла руку для татуировки, а тело для осквернения? Был ли среди нас, жителей этого маленького городка, хоть один, который не ощущал бы ужас этого зла? Как мы можем сегодня забыть это и говорить, что девушка должна была вести себя так и так, а жена – поступать вот таким образом?

Поэтому я дал указание, чтобы эти две женщины вернулись к своим мужьям и в свои семьи и чтобы все относились к ним как к людям, на которых лежит благословение Господа, которого мы лишены. В мою синагогу они могут заходить с почетом, и в моем доме их встречают с радостью. Мы все вернулись с края могилы, но мало кто носит столь явные следы божественного прощения Господа нашего, как эти девушки. Если хоть кто-то в Водже посмеет что-то сказать против них, будь то муж или отец, такой человек будет навечно отлучен от еврейства этого города и любого другого, куда попадет это письмо.

Что же до дяди, который советовал девушкам отрубить руки, то он частично прав и частично не прав. Они должны носить платья с длинными рукавами, дабы скрывать то ужасное, что с ними произошло, и не должны гордиться своими страданиями. Но с другой стороны, им не стоит делать ничего, дабы избавиться от этих унизительных знаков, потому что Бог с целью явил их среди нас, и все из нас в Водже, кто остался в живых, несут на себе такой знак, но ни у кого он не выжжен так отчетливо. И когда эти женщины проходят мимо нас, они – живое доказательство, что Бог жестоко карает евреев, но потом возрождает своей любовью».

То есть в обществе всегда должен быть кто-то, кто может выносить суждения по таким вопросам, но у него будет такое право лишь в том случае, если он сверяется с Книгой. С древней и священной Книгой.

САБРА. Сдается мне, что брату вашему потребовалось слишком много времени, дабы сказать простую вещь: «Вы, идиоты, примите этих девушек обратно. У вас была своя война, а у них – своя».

РЕБЕ. Ты кое-что упускаешь. Ты можешь сказать это просто и ясно, но слушатель может то ли поверить тебе, то ли нет. Когда мой брат обратился к евреям Воджа, они должны были слушать его и подчиняться. Он был для них высшим авторитетом, моральным авторитетом, если хочешь, дабы напоминать им, что гласит закон, или говорить: «В данном случае вы не должны подчиняться ему».