Сталин - Дмитрий Волкогонов

В декабре 1946 года советские ученые осуществили первую цепную реакцию, на следующий год запустили первый ядерный реактор, что дало основание Молотову заявить в ноябре 1947 года, что секрета атомной бомбы больше не существует. Летом 1949 года было произведено испытание советской атомной бомбы; в 1953 году – термоядерного устройства. Наращиванию экономической и оборонной мощи была посвящена вся деятельность Сталина. Свое величие диктатор мог теперь поддержать только величием и мощью государства. Значительная часть ГУЛАГа была нацелена на оборонные работы. Часто правительственные задания многие министры начинали с «обычного» первого шага – обращались к Берии.

«Товарищу Берия Л.П.

Учитывая исключительную необходимость создания научно-исследовательской базы на востоке, прошу Вашего указания министру внутренних дел т. Круглову об открытии на площадке филиала ЦАГИ лагеря из числа заключенных сибирских лагерей в количестве 1000 человек.

23 июля 1946 года.

М. Хруничев».

Или еще более цинично:

«Товарищу Берия Л.П.

Для развертывания строительства прошу организовать еще лагерь на 5 тысяч человек, выделить 30 000 метров брезента для пошива палаток и 50 тонн колючей проволоки.

22 марта 1947 года.

А. Задемидко».

Вдумайтесь: как низко пала нравственность, какой предельно циничной стала социальная политика, как обесценилась человеческая жизнь! Судьба и жизнь зэков сопрягается лишь с их количеством, колючей проволокой и брезентом над головами! Думаю, что эта короткая, лаконичная и жуткая в своем исключительном цинизме докладная может служить трагическим и глубоким отражением той пропасти, куда скатился сталинизм. По моему мнению, потомкам нужны не только мартирологи – бесконечные списки погибших невинно, но и такие документы, обнажающие до конца преступления сталинизма. Этот документ – апогей антиморали.

Через сорок с лишним лет после появления на свет этого документа мне довелось побеседовать с Александром Николаевичем Задемидко, бывшим министром строительства предприятий топливной промышленности. Я показал ему документ (такие подписывали во множестве почти все министры), датированный 22 марта 1947 года:

– Как Вы относитесь сегодня к этой записке, адресованной Берии?

– Время было такое… Социализм строили с помощью огромной армии заключенных. Сегодня все это, конечно, мне кажется диким… – Помолчав, рассказал об одном из элементов технологии насилия в строительстве:

– Как-то однажды ночью, часа в два, нас с заместителем вызвали к Берии. Зловеще поблескивая глазами из-за стекол пенсне, он негромко спросил:

– Почему не докладываете о сдаче объекта? (На одном комбинате строили специальный цех.)

– Не закончили монтаж установки…

– Кто не закончил? – И не дожидаясь ответа: – Вызовите директора комбината, – бросил вошедшему по вызову помощнику.

Минуты через три-четыре на дальнем конце провода в Донбассе послышался голос. Берия, не слушая, бросил в трубку несколько фраз:

– Здравствуйте. Говорит Берия. Почему в срок не выполнили задание? Сегодня же к 8 утра завершить монтаж. Спокойной ночи!

Можно представить, какая «спокойная ночь» была у этого директора и всего комбината! Берия тут же приказал помощнику:

– Вызовите начальника управления.

– Слушаю Вас, товарищ Берия!

– Я приказал директору комбината (Берия называет фамилию, я ее сегодня уже не помню, – говорит Задемидко) к 8 утра завершить монтаж установки. Не справится, посади к себе в подвал. До свидания!

Мы с заместителем знали об этих методах «работы» Берии, но когда смотрели на его спокойные и короткие, даже деловые распоряжения, мурашки бегали по телу.

Помолчав, Александр Николаевич вновь негромко и тоскливо произнес:

– Время было такое…

Несмотря на низкую эффективность подневольного труда, Сталин верил, что широкое использование заключенных на оборонных работах – не только дешевый способ наращивания военных мышц, но и проверенный способ «перевоспитания» сотен тысяч «врагов» и «предателей». Сталин давно уже привык смотреть на них, как на «бывших» людей.

Но как бы мы ни относились к Сталину, следует констатировать: своей беспощадной волей, ценой неимоверных усилий советских людей, огромных материальных и человеческих жертв он добился, казалось, невозможного рывка. Атомная монополия США была ликвидирована. Было заложено начало стратегического паритета. Интеллект Сталина, как и его оппонентов за океаном, не был приспособлен для нового политического мышления. Он мыслил лишь в плоскости «черного» и «красного», постоянной борьбы, соперничества и, даже уступая по большинству параметров своему главному противнику, смотрел на конечный исход противостояния оптимистично.

Чтобы увеличить свои шансы в этой борьбе, Сталин считал необходимым всячески способствовать зарождающемуся движению широких масс за мир и предотвращение войны, активизировать антиимпериалистические выступления всех отрядов международного рабочего и коммунистического движения. Сталин после долгих обсуждений с Молотовым и Ждановым решил пойти на шаг, который, как можно было заранее предвидеть, будет встречен на Западе крайне негативно. Сталин счел необходимым в условиях обострившегося противоборства создать орган по координации деятельности компартий. В европейских столицах и за океаном этот шаг расценили как официальное принятие вызова в «холодной войне».

Сталин не забыл, как в свое время он долго думал, прежде чем распустить Коминтерн после 24 лет его существования. Ему подсказывали осуществить этот шаг в самом начале войны, но у него хватило мудрости понять, что это было бы расценено как слабость перед фашизмом и союзниками. Сталин выбрал очень удачный момент – весной 1943 года, когда у него в активе был Сталинград. Советский лидер, целиком захваченный войной, надеялся, что это будет должным образом оценено Соединенными Штатами и Англией, подтолкнет их к ускорению открытия второго фронта. Сталин не мог не видеть, что Коминтерн давно уже говорил только «по-советски» и стал его личным рупором и инструментом. После долгих размышлений «вождь» пришел к выводу, что роспуск Коминтерна даст ему больше плюсов, чем минусов. Но это все было уже в прошлом. И вдруг вновь – создание международного коммунистического центра. Чем руководствовался Сталин? Какие соображения приходили ему в голову?

Когда рождался Коммунистический Интернационал, его вожди верили в близкую мировую революцию. Особенно Ленин, Троцкий и Зиновьев. Но когда революционный паводок сошел, обнажив прочные устои старого мира, выявилась его высокая жизнестойкость. Стало ясно, что в условиях относительной стабилизации капитализма Коминтерну уготована весьма ограниченная роль, подчиненная стране пребывания. Руководство из одного центра серьезно дискредитировало коммунистическое движение, давая возможность всем врагам и критикам постоянно и не без оснований говорить о «руке Москвы». Но сейчас, в обстановке «холодной войны», Сталин почувствовал, что двухполюсность мира, образование двух лагерей вновь ставят на повестку дня вопросы взаимодействия компартий. Вместе с тем он понимал, что полного возврата к старому, хотя бы по форме, не должно и не может быть.