Жизнь и судьба инженера-строителя - Анатолий Модылевский

как сейнеры, стоящие далеко в море, перегружали рыбу на лёгкие баржи, которые доставляли её на местный рыбзавод для переработки; когда уходил с пляжа, то, не доходя до автобусной остановки, увидел около торца цеха рыбзавода очередь человек 30; мне сказали, что здесь продают горбушу; хотя денег с собой было немного, я стал в очередь; через несколько минут подъехал самосвал КАМАЗ, доверху нагружённый свежей, только что выловленной рыбой, привезённой с заводского причала; подняв кузов, рыбу вывалили прямо на асфальт в кучу; началась продажа по 1р. 80к. за килограмм; самое интересное в том, что разрешалось прямо в обуви ходить по большой куче ещё живой и трепещущейся горбуше, выбирать понравившиеся экземпляры и ставить на весы; конечно, всем хотелось выбрать рыбу с икрой, но это совершенно невозможно угадать; мне посоветовали брать особь с пухлым животом, а там, как повезёт (самцы ведь были тоже с огромными молоками); у меня с собой была небольшая сумка и когда подошла очередь, стал выбирать горбушу, учитывая свои финансовые возможности – получились семь ещё живых рыбин.

В гостинице показал свой «улов» соседу – это был молодой голубоглазый улыбчивый офицер, Пётр; ростом выше моего и косая сажень в плечах; он сразу сказал, что научит меня, как обращаться с рыбой и икрой, поскольку служит на Южных Курилах, т.е., как он сказал – «на рыбе»; сначала мы сели перекусить и выпить чаю; Пётр сообщил, что он в отпуске, едет по турпутёвке в ГДР через Москву; я ему рассказал, что занимаюсь химдобавками в бетон для улучшения его свойств и даже показал брошюру с «Рекомендациями» по применению нашей добавки; он очень заинтересовался, на службе имел дело со строителями.

Пришло время заняться рыбой, и я начал её разрезать вдоль и потрошить; к счастью, четыре горбуши из семи оказались с большим количеством икры; Пётр показал, как надо отделять тузлук (пузырь с икрой), поместить его в марлю и окунуть в кипяток, чтобы оболочка слезла, осталась на марле; затем следовало икру немного промыть в дуршлаге (в кухне этой гостиницы всё было, в т.ч. пачка соли); он научил солить икру, в итоге получилась целая литровая банка готовой икры, которую я поставил в холодильник. Предварительно у всех рыб я отрезал головы, а тушки, по рекомендации Петра, обильно посолил, завернул в мокрую чистую тряпицу, которую дала нам соседка по лестничной площадке; мы решили сварить из одной рыбы уху на ужин, я отнёс большие рыбьи головы соседке, они были для неё очень кстати для семейного супа; взамен получил одну луковицу, несколько картофелин, горсть крупы и капельку перца; поужинали мы вкусной ухой, горбуша была бесподобна; Пётр лёг на кровать и углубился в чтение наших Рекомендаций, а перед сном сказал, что это то, что нужно их строителям; приглашал приехать к нему на Курилы и сказал, что там мне очень понравится; также рассказал, что сам он из Украины, каждый год они с женой заготавливают осенью в бочках рыбу и икру, а небольшой бочонок икры всегда отправляет матери на Украину; я был очень благодарен Петру за помощь, а утром, когда я собирался в аэропорт, он ещё раз приглашал меня приехать на Южные Курилы, взял с собой наши Рекомендации, чтобы показать своему начальству, оставил мне свои координаты для связи и мы тепло попрощались; однако на Курилы мне не суждено было попасть – так распорядилась судьба.

Третий раз я был на Сахалине в 1994 г., когда на всех предприятиях начались неприятности, вызванные перестройкой; встретился с Николаем Гамаюновым и передал ему на память обещанные мною фотографии из своего институтского альбома, на которых он запечатлен с друзьями во время летних военных лагерей под Каменском-Шахтинским; он сообщил мне, что купил в Херсоне кооперативную квартиру, в которой они собираются жить на пенсии; а в Южном с работой стало плохо, главк ликвидировали, Николай стал работать главным инженером проектного института. Как-то через несколько лет в Братске мне вечером позвонила из аэропорта его жена, она летела на похороны матери, попросила помочь с билетом до Москвы; я тут же обратился к знакомой, она отправила меня к главному диспетчеру аэропорта; у неё взял записку в транзитную кассу и удалось купить билет, посадить в самолёт заплаканную супругу Николая; дальнейших сведения о Гамаюновых не имею.

Это были последние дни декабря, слякоть, туман, небольшая метель; аэропорт переполнен людьми, самолёты из Владивостока не прибывали из-за погоды на острове; я, как и все, стал ожидать в зале; вдруг проходящий мимо работник аэропорта сказал кому-то, что сейчас полетит военно-транспортный самолёт во Владивосток; люди рванули на лётное поле к АН-24, у которого была опущена задняя аппарель; но в толпе были женщины с маленькими детьми; они не могли сами забираться в самолёт по наклонной мокрой и скользкой металлической поверхности; тогда военные и пассажиры-мужчины, я в том числе, стали по цепочке передавать наверх детей и женщин, за ними погрузились мы с экипажем; с помощью лебёдки была поднята аппарель и закреплена; я огляделся при тусклом освещении в самолёте: никаких кресел и лавочек не было, на полу лежали какие-то ящики и разное оборудование; многочисленные пассажиры сидели на нём, а некоторые просто на металлическом полу, прижавшись друг к другу; самолёт был явно перегружен, билетов никто не проверял – так я ещё никогда не летал; взревели моторы, машина покатилась к взлётной полосе; стали с надеждой ожидать команды диспетчера на взлёт; с большим трудом тяжёлая машина, ревя двумя мощными Антоновскими моторами, поднялась в воздух и взяла курс на Владик; летели долго, люди притихли, многие сильно переживали, но никто не разговаривал, пока самолёт летел над морем; в аэропорту женщин и детей выгружали таким же способом, как при посадке; к вечеру 30 декабря я всё-таки смог взять билет на какой-то рейс до Братска, поскольку там была промежуточная посадка для дозаправки самолётов, летящих на запад; всё же успел прибыть домой к встрече Нового года.

XXXII

Моя первая поездка в г. Усть-Кут Иркутской области была посвящена внедрению пластифицирующей добавки в цементно-песчаные растворы с целью экономии цемента при оштукатуривании стен местного ДК; в конце февраля в Братске морозы были уже умеренные, 20-25 градусов, все ходили в зимних ботинках; я в них и поехал поездом (ночь езды), но когда прибыл утром, в Усть-Кут, находящийся восточнее Братска, температура была уже минус 43 градуса; первым делом в стройтресте получил направление в «гостиницу», она представляла собой двухкомнатную квартиру на первом этаже панельного пятиэтажного дома; в комнате были пять кроватей, на которых отдыхали, по случаю актированного