Выбор оружия - Иэн Бэнкс

— Ты знаешь, кто я?

Ему только сейчас пришло в голову, что она пыталась его убить только потому, что он ехал в большой машине. Откуда ей знать в лицо главнокомандующего армии противника?

— Что? — подняла голову женщина.

— Ты знаешь, кто я, знаешь моё имя или звание?

Недоуменный взгляд, пожатие плечами… Он отвернулся от сплошной стены дождя, словно от надоевшего старого приятеля, пересёк комнату и снова повалился на постель. У правительства происшедшее определённо не вызовет восторга — ведь он столько наобещал: земли, деньги, престиж, власть! Оно наверняка расправится с ним, если его не успеют вытащить. Победа была бы победой правительства, но поражение будет приписано только ему. Он пытался внушить себе, что, по большей части, он побеждал. И знал, что это правда, но лишь мгновенья поражений, моменты паралича заставляли его задуматься, а затем попытаться соединить ткань его жизни в одно целое. Именно тогда его мысли возвращались к линкору «Стабериндо»…

На этот раз поражение носило безличный характер. Он командовал армией, он был ответственным перед правительством, и оно могло снять его; значит, в конечном счёте он и не отвечал за поражение; отвечало правительство. Он никогда прежде не сталкивался с вражескими предводителями, ему были известны только их обычные тактические приёмы, схемы, а также способы наращивания сил и средств. Все это несколько умаляло его вину.

Теперь он завидовал обычным людям — они родились, выросли и достигли зрелости вместе с окружавшими их друзьями и знакомыми, жили заурядной жизнью, а под старость впадали в маразм и умирали довольные всем, что уже ушло. Неужели ему надоело напрягать ткань жизни или судьбы и захотелось быть мелким, незначительным, лишённым авторитета и влиятельности?

Будь я морской птицей… но как ты можешь быть ею? Представь, что твой мозг — крошечный и глупый, тебе нравятся полусгнившие рыбьи потроха, ты любишь выклёвывать глаза у мелких зверюшек… Такая участь тебя устраивает? А если ты мечтаешь о полёте, то это может оценить только прикованный к земле человек, жаждущий стать птицей. Если ты хочешь быть морской птицей, то заслуживаешь подобный выбор.

— Хорошая компания — обозный вождь и обозная девка! Но вам следовало бы привязать её к койке…

Он вздрогнул, и рука нащупала кобуру на поясе.

Кирайф Сокрофот Рогтам-Бар стоял на пороге, стряхивая с плаща капли дождя. Он выглядел на удивление бодрым, несмотря на то, что не спал уже несколько дней.

— Бар!

Заключив друг друга в объятия, они радостно засмеялись.

— Он самый, генерал Закалве. Не хотите ли присоединиться ко мне? У меня тут похищенная машина…

— Что? — Он распахнул дверь и неподалёку увидел большой, облепленный грязью грузовик-амфибию.

— Это же их машина! — Рассмеявшись, он почувствовал, что у него на глаза навернулись слёзы. Рогтам-Бар печально вздохнул.

— Боюсь, что так. К тому же они хотят её вернуть.

Фраза вызвала новый взрыв смеха.

— Да, кстати, правительство ушло в отставку.

— Из-за всего этого?

— Должен сказать, у меня сложилось именно такое впечатление. Думаю, оно несколько увлеклось, обвиняя вас в неправильном ведении этой идиотской войны и даже не замечает, что народ на вашей стороне. — Рогтам-Бар улыбнулся. — Да, эта ваша бредовая идея — установить топ-заряды на водохранилище Маклин… представляете, она сработала! Вода хлынула через край, плотину, правда, не прорвала, судя по сообщениям разведки, но… перехлестнула, я правильно выразился? Так или иначе, в долину устремилось слишком много воды и смыло большую часть Высшего командования пятой армии, не говоря уж о самой армии — судя по количеству тел и палаток, проплывавшим мимо наших окопов за последние несколько часов… А мы-то считали вас безумцем, оттого что вы таскали за собой всю неделю того гидролога. Как бы там ни было, уже ходят слухи о завершении кампании. — Он окинул взглядом собеседника. — Если вам поручат вести переговоры о мире, следует хотя бы переодеться… Генерал, что у вас за вид? С кем это вы возились в грязи?

— Только со своей совестью.

— В самом деле? И кто победил?

— Это был один из тех редких случаев, когда насилие ничего не решает.

— Сценарий мне известен, обычно я мысленно проигрываю его, когда решаю — открывать следующую бутылку или нет. — Бар кивнул на дверь. — После вас, — и протянул большой зонтик: — Пожалуйста, генерал. Да, а ваша подруга?

Женщина смотрела на них круглыми от ужаса глазами. Он усмехнулся.

— Берём её с собой.

— Вы возьмёте зонтик, а я — её. — Рогтам-Бар весело посмотрел на женщину, коснувшись козырька фуражки. — В буквальном смысле, сударыня.

Женщина пронзительно завизжала. Бар поморщился.

— Часто она это делает?

— Да, и поосторожнее с ней. Она чуть не разбила мне нос. Так я иду в машину?

— Конечно.

Он, насвистывая, исчез за пеленой дождя.

— Неверный ублюдок! — завопила женщина, когда Бар приблизился к ней со спины.

— Тебе повезло. Обычно я автостопщиков не подвожу.

Он поднял стул вместе с женщиной и отнёс к машине, где свалил на заднее сидение. Она вопила, не переставая.

— Красотка всё время так шумит? — поинтересовался Бар, когда впереди замаячил сторожевой пост, свидетельствовующий об окончании путешествия.

— В основном.

— Так не услышишь и собственных мыслей! Он грустно улыбнулся в ответ.

После заключения мира его понизили в звании. Отбыл он в том же году, но, похоже, Культура не проявляла особого недовольства его действиями.

Город был построен на дне каньона, что, петляя, тянулся через пустыню — рваный шрам на теле планеты. Вид сверху завораживал: ошеломляющая путаница зданий, акведуков, улиц, террас, лестниц, водостоков и железнодорожных линий. Город казался странно-тихим и неподвижным, он производил впечатление лишённого сил и энергии существа, после долгих поисков нашедшего наконец укрытие в этом каньоне.

Наблюдатель упорно прислушивался и наконец уловил доносившийся непонятно откуда странный звук. Обшаривая взглядом закатное небо, он разглядел рябившее серое пятно — птицы. Это они, планируя над хаотичным скоплением террас, лестниц, зигзагообразных дорожек, являлись источником странного хриплого крика.

Уже наступил холодный осенний вечер, и воздух заметно посвежел. Он снял боевой скафандр и убрал его в капсулу, которая спустя мгновение автоматически зарылась в песок. Теперь на нём был мешковатый костюм неяркой расцветки, такая одежда снова стала здесь популярной. Он усмехнулся своим мыслям: надо же, отсутствовать ровно столько, сколько понадобилось моде, чтобы она описала полный круг. Разумеется, ни о каком суеверии не могло быть и речи, но совпадение странно забавляло его. Он надел тёмные очки, взял скромный саквояж, перекинул через руку сильно поношенный плащ и зашагал вниз по склону в город, что носил имя Солотол, и где находился сейчас Цолдрин Бейчей.