Зяблик - Анна Кимова

Когда небо лишь тронулось рассветом, а солнце еще не поднялось, Дмитрий сидел на мостках, свесив ноги вниз. Это было хмурое унылое утро, такое созвучное настроению нашего героя.

Всю ночь он провел в раздумьях. Слова Юли глубоко его тронули, явившись для Дмитрия неожиданным и неприятным потрясением. За все предыдущие дни он ни разу не подумал о том, что у нее могла быть своя жизнь, к которой девушке вскоре предстояло вернуться. Но в его защиту можно было сказать, что происходившая с ним трансформация была столь стремительной, что он и не мог подумать об этом раньше. Еще три дня назад он не знал Юлю, два дня назад не мог поверить в то, что хотел ее, день назад лишь стал осознавать, что влюбился. И вот сегодня, когда счастье уже было так близко, на него вдруг обрушилось понимание того, что Юля ему не принадлежала. Она ускользала от него как секунда, как молодость, как сама жизнь.

Стоя на крыльце дома, Дмитрий курил. От сторожки шел Тимофей.

– Не спится, Дмитрий Владимирович? Доброе утро!

– Да, совсем сон не идет. И не уверен я, что оно доброе.

– А ты вокруг себя глянь-ка, Дима, и вся твоя неуверенность пройдет. Вон какая красота!

Тимофей указал Дмитрию рукой вперед, туда, где открывался вид на пробуждающийся после ночи сад. Лучи восходящего солнца проникали в рощу и по земле стелился туман.

– В том, что тебе неспокойно, утро не виновато. Слышал я, как ты ночью туда-сюда сновал. Как зверь в клетке, ей Богу! И как, надумал что-нибудь?

– Да вот в город думаю съездить. Накопилось дел.

– Столько накопилось, что сон не идет? В воду макаться приходится?

Дмитрий кинул на Тиму недовольный взгляд исподлобья, но тот его проигнорировал:

– А кто за гостьей твоей присматривать будет? Невежливо ее в одиночестве в пустом доме оставлять.

– Ей без меня только спокойнее будет. Вздохнет с облегчением, что, наконец, отдохнуть дадут нормально.

– Это она тебе так сказала, или ты за нее домыслил?

– Она сказала, что я – самая сильная угроза ее жизни. Шарахается от меня, как от огня. А я не могу с ней рядом стоять, чтобы не дотронуться. Может, подскажешь, как нам с ней в такой ситуации в одном доме находиться?

– Да, ситуация… Но это твой дом, Дмитрий. Не тебе из него сбегать. Если ей в нем так плохо, то она сама уйдет.

Дмитрий заглянул Тиме в глаза:

– Этого-то я больше всего и боюсь, Тимофей Семенович. Я не хочу, чтобы она уходила. – Он умолк и сделался хмурым.

После недолгого молчания Дмитрий решительно произнес:

– Но и вместе с ней здесь находиться не могу. Собственный дом тюрьмой стал.

– Вот что, Дима. Остынь. Думаю, вы оба все драматизируете. Скоро твой отпуск кончится, тогда и поедешь по делам. А сейчас у тебя есть только одно дело, и пока оно для тебя самое важное. Хорошо, что все так сложилось. Она приехала, а у тебя отпуск. Прошло всего три дня, а ты уезжать собрался.

– Три дня!.. Как будто полжизни пролетело.

– Упустишь возможность, второй может не быть.

– Она меня избегать будет…

– А ты сделай так, чтобы не избегала.

– Да ты как будто не слышишь, о чем я тебе говорю! – со злостью отчеканил Дмитрий.

– Я хорошо тебя слышу. Ты же мужчина, придумай что-нибудь.

– Что придумать? Может, ты мне еще в узелок завязать посоветуешь?

– И посоветую. Если это нужно для того, чтобы она перестала от тебя шарахаться. – Тимофей посмотрел на Дмитрия, чей серьезный и внимательный взгляд был теперь обращен на него. – Совсем ты ее запугал своим жгучим темпераментом. Человек отдыхать приехал, а ты ее каждый день в напряжении держишь. Подумай как следует. Она же элементарно тебя боится!

– Так она вроде не из пугливых…

– Что же вы как дети малые? Простые ведь вещи, а вам объяснять приходится! Даже самый отчаянный человек иногда испытывает страх. Ты вот, например, не робкого десятка, а только что сказал, что больше всего боишься, что она уйдет. А чего боится она? Подумай! Если тебя к себе не подпускает… Отчего она из Москвы сбежала?

– Не знаю.

– А и знать не надо, и так ясно. Человек морально устал, приехал отдохнуть, а вместо отдыха тут каждый день мексиканские страсти. Ей тепла человеческого хочется, только оно ее отогреет. А ты костер каждый день запаливаешь. Эдак от нее скоро ничего не останется. Оно и понятно, сам горишь. А она-то здесь причем?

Дмитрий как будто прозрел:

– Тимофей Семенович, как же ты так отчетливо все видишь? Или это я совсем ослеп?

– Просто, Дима, ты голову потерял, а вместе с ней и глаза. Отдельно от головы они не способны видеть.

Дмитрий обнял Тимофея, а тот по-отечески похлопал его по спине.

– Хорошо, что при этом ты хоть не утратил умения слышать.

– Погоди, так сегодня же Ивана Купалы! – вспомнил вдруг Дмитрий.

– Точно, сегодня и есть. Шестое ведь! Очень кстати, Дима! – Тимофей улыбнулся.

– А я чуть было не забыл! – загадочно улыбнулся Дмитрий.

***

… Мне пепел утра не украсит

Рассвета нового зарю.

Все заберет он, все угасит,

Его я не благодарю…

Надежды луч мелькнет укором,

Но мне его не сохранить:

Меня не вспомнишь ты уж скоро,

Тебя же мне нельзя забыть.

Тебя забыть, изгнать негласно…

Ушел момент, его нам боле

Не повторить, как день все ясно,

Но нет на то уж моей воли.

(прим.: стихотворение «Тебя забыть?», автор Анна Кимова)

Солнце окончательно закрепилось на небосклоне и светило ярко, когда Юля вышла из ванной комнаты и стала одеваться. Обмотав вокруг пояса завязки красного платья с запахом, она приступила к сбору чемодана. Ей нужно было уезжать. Очередная ночь не принесла девушке ни покоя, ни отдыха. С Юлей был Дмитрий, как будто она и не оставалась в комнате одна. То дыхание его, то прикосновения так явственно ощущались каждым сантиметром ее тела, что это доводило ее до отчаяния. Уж не стала ли она и вправду сходить с ума? Дмитрий то мучил ее своими поцелуями, то смотрел прямо в душу своими проникновенными бирюзовыми глазами, и оттого ночь тянулась так нестерпимо медленно, что Юле казалось, ей не будет конца. Она очень устала. Если пять дней назад она и воображала, что уже достигла самого дна своей бездны, а ее моральная усталость, напротив, достигла самой критической точки, то сейчас девушка точно знала, что это были лишь ее заблуждения. Жизнь показала, что Юле всегда было к чему стремиться…