Ливень в графстве Регенплатц - Вера Анмут
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Пойдёмте, я покажу вам другие комнаты и мою библиотеку, – предложил Генрих.
Но Хайнц отказался:
– Благодарю вас. Мне весьма льстит ваше внимание и забота. Признаться, ещё ни в одном доме хозяева меня так не привечали. И мне даже немного неловко перед вами, ландграф.
– Только не вздумайте стесняться меня, мастер Вольфгарт. Вы не менее уважаемый человек, чем я. Хотя вы и не имеете титула, но зато обладаете многими знаниями, в коих я совершенно не сведущ, а значит, вы умнее. Я прошу вас обращаться ко мне, как к равному. Ну, пойдёмте в библиотеку, она находится по этому же коридору.
– Прошу прощения, ландграф. Мне крайне любопытно осмотреть вашу коллекцию книг и свитков, но боюсь, я так увлекусь ими, что забуду про все дела, а мне ещё нужно перевезти в замок семью. Позвольте мне посетить вашу библиотеку вечером, после ужина.
– Да когда вам будет угодно! Вы правы, сначала необходимо сделать более важные дела.
Генрих закрыл дверь в спальню и направился было к выходу, однако остановился.
– Мастер Вольфгарт, хочу вас ещё кое о чём предупредить. – Лицо Генриха посерьёзнело. – Это важно, ведь вы будете проводить много времени с моими детьми.
– Я весь во внимании.
– Я стараюсь, чтобы об этом знало, как можно меньше людей, но от вас скрывать не имеет смысла. Дело в том, что мой сын Густав страдает падучей болезнью.
– Ах! Бедный мальчик, – посочувствовал Хайнц. – Это серьёзный и крайне неприятный недуг.
– Вы уж не будьте слишком строги к нему, и если вдруг что-то…
– Не беспокойтесь, ландграф, – заверил Хайнц, – у меня уже был опыт общения с таким ребёнком.
– Правда? Что ж, раз так, то волнения мои действительно напрасны.
Супруга мастера Вольфгарта невысокая приятной полноты женщина чувствовала себя свободно в любом доме и с любыми людьми. Высокий титул хозяина замка не заставлял её трепетать, а красота хозяйки ничуть не смущала. Почти весь ужин словоохотливая Карен Вольфгарт увлечённо рассказывала о разных местах, где ей довелось жить и о людях, которых она там встречала. Её повествование складывалось настолько интересно, что слушатели даже забывали о еде. Особенно дети, которые ещё не успели познать величину и разнообразие Мира. Для них было интересно всё, что происходило за пределами Регенплатца. Карен обладала учтивыми манерами и доброй улыбкой, однако при этом её серо-голубые глаза под тенью тёмных ресниц внимательно следили за всем вокруг, не упуская ни одной детали.
В отличие от матери Зигмунд был тих и скромен. В разговоре участвовал только, если с вопросом обращались непосредственно к нему, отвечал негромко и коротко. Юноша редко поднимал глаза, а если и делал это, то его взгляд почти всегда был устремлён лишь на одну особу, на юную красавицу Маргарет. Её очаровательная улыбка и прекрасные зелёные глаза с первых минут поразили Зигмунда в самое сердце, сумев зажечь в нём огонь до селе ему ещё не ведомый.
Маргарет тоже отметила, привлекательность Зигмунда Вольфгарта: стройная фигура, бархатистый голос, мягкий взор синих глаз. Старательно скрывая свою заинтересованность юношей, девушка тоже изредка поглядывала на молодого человека. Кажется, в её скучной жизни скоро появятся развлечения.
За увлекательными разговорами ужин затянулся. Солнце уже опустилось за горы, оставив на небе лишь оранжевый отсвет, когда жители замка стали расходиться по своим спальням. Мастер Хайнц Вольфгарт всё-таки выбрал время и перед сном заглянул в библиотеку. Впрочем, в полумраке при тусклом свете одной свечи трудно было рассмотреть книги со надлежащим вниманием. Так что, тяжело вздохнув, Хайнц взял лежавший на отдельной полочке небольшой сундучок со свитками и отправился в свою спальню.
– Мне здесь нравится, Хайнц, – заявила Карен мужу, ложась на широкую кровать под лёгкое одеяло. – Хозяева весьма милые и добрые. Они приняли нас, как равных. Я много слышала о радушии и гостеприимстве Регентропфа, и очень рада, что испытала это всё на себе. Ландграфиня очаровательная женщина, правда?
Но Хайнц не слушал болтовню супруги. Свиток, который он вынул из сундучка, оказался частью летописи фамилии Регентропф. Это было весьма любопытно. Хайнц зажёг ещё пару свечей и начал читать ровные написанные рукой летописца строчки.
– Дочка тоже настоящая красавица, – продолжала говорить Карен. – Сколько ей лет, ты сказал? Тринадцать? Её красота только начала распускаться. Года через три-четыре рыцари будут биться на турнирах за один только взгляд её.
– Надо же! – воскликнул Хайнц, вглядываясь в свиток. – Основателем рода является Густав Аллайн (Густав Одиночка). Я не знал этого. О его битвах с драконами сложено много легенд, но судьба героя почти неизвестна.
– Потому и неизвестна, что вместо Аллайн он стал Регентропф.
– Здесь написано, что в этих горах водилось много драконов, из-за которых люди не могли обжить плодородные земли междуречья, и даже проплывать кораблям по Рейну мимо этих мест было небезопасно. Густав уничтожил всех драконов. Послушай. «После битвы последней пошёл дождь и смыл с воина кровь драконью. И вдруг среди шума ливня Густав ясно различил слова: «Если ты покинешь места эти, драконы снова поселятся здесь. Останься, построй себе замок и живи на земле этой, и многие века люди будут прославлять тебя и род твой». «Я согласен, – ответил ливню Густав. – Но прошу тебя, укажи мне место, где должен стоять мой замок». Дождь повёл Густава по холмам, поросшим лесом густым, и вывел на самый высокий холм, откуда открывался вид на могучий Рейн, на мирную Стиллфлусс и на широкую равнину, где соединялись воды рек, словно тела влюблённых. Последняя капля дождя упала у ног Густава Аллайна. На этом месте и построил рыцарь свой замок и дал ему название Регентропф, Капля дождя».
– Интересная легенда, – произнесла Карен, выслушав чтение мужа. – Красивая. В жизни, конечно, было всё намного прозаичнее. Густав перебил драконов, взошёл на высокий холм, осмотрелся и решил: «Место удобное, можно брать дань с кораблей, земли плодородные, леса богатые. А главное, всё это ничьё. Раз драконов победил я, то и земли их имею право взять себе». Молодец, не растерялся. Был бродячим воином, стал богатым землевладельцем.
– Никак ты не признаёшь, что с природой говорить можно, – упрекнул Хайнц. – А я верю, что были люди, которые слышали голоса и гор, и деревьев, голос дождя.
– Хорошо, хорошо, спорить с тобой не собираюсь. Были, так были, – согласилась Карен, ещё раз взбив подушку. – Ложись-ка лучше спать. Сегодня у нас выдался суетный день, нужно хорошо отдохнуть.
Хайнц
