Сименон и Дениз Уиме - Людмила Григорьевна Бояджиева

— Хороша, все же очень хороша! — Глаза мужа вспыхнули. — Пора впустить детей.

— С Рождеством в нашем доме, дорогие мои! — прошептал счастливый Сим, обнимая мальчиков и не отрывая восторженного взгляда от жены.

3

«Наконец мы у себя дома. Разумеется, в жизни мне часто случалось думать, что я достиг желанной цели и при этом всегда появлялось ощущение окончательного водворения. Похожую радость я изведал, когда в 1931 году на краю полей и лугов обнаружил уединенную усадьбу с ее голубятней, звенящим от гомона птиц лесом и кромкой моря.

А между тем, через четыре или пять лет мне довелось покинуть ее ради иных приключений. Канада, поездка через все атлантические штаты с севера на юг. Аризона, Тусон, Тумакакори и Кармель оказались всего лишь пересадкой.

Теперь я уверен, что нашел Его — свой истинный дом. Эта старинная усадьба просто приворожила меня, я не сомневаюсь, что это навсегда и стараюсь приноровиться к жизни края, к которому, как мне кажется, я принадлежу. Уютный приветливый мирок. Американское дружелюбие подкупает: никакого официоза и натянутости. Снега и летняя жара. Здесь я чувствую себя счастливым, и хочу всех видеть счастливыми. Еще в возрасте шестнадцати лет я написал в одной из заметок фразу, которую повторяю всю жизнь: если бы каждый человек сумел сделать счастливым одно-единственное существо, весь мир познал бы счастье».

Дениз проводит вечера в своем кабинете, продолжая пространную переписку с издателями.

— Меня беспокоит, что ты сам занимаешься составлением контрактов. Ты слишком мало значения уделяешь разным мелким пунктом и общению с издателями. Отделываешься парой фраз.

— А ты чересчур многословна. Контракт должен звучать лаконично и отчетливо. Чем больше пунктов, тем больше поводов для недоразумений. Меду прочим, за все годы моего писательства, у меня не было ни одного судебного разбирательства с издателем. А ведь есть любители постоянных свар.

— Мог бы сказать и мне спасибо, я уже составила горы контрактов и, как видишь, успешно!

— Я благодарен тебе, дорогая. Ты всегда заботишься обо мне.

— «Спасибо» — и все? — Ди положила руки в дорогих браслетах на плечи мужу и заглянула в его глаза «таким взглядом».

Сим тут же осуществил ее желание — на толстом ковре кабинета. Здесь не было публичного дома и Жорж сидел на «голодной диете». Поездки в Нью-Йорк по делам и прочие «каникулы» случались не так уж часто.

— Джо, ты не считаешь, что я перегружена? — Устало опустив веки, она сжала виски — измученная непосильным трудом хрупкая женщина.

— Чем перегружена? Сексом?

— Ах, если бы… Я целыми днями сижу в кабинете с этими бумагами. Отсюда и головная боль и напряжение. Было бы легче, если бы я взяла себе секретаршу.

— Секретаршу? Ну что ж, если это поможет привести мои дела в порядок…

— Кажется, у тебя появилось чувство юмор, — поставив ногу на сидение кресла, Ди поправляла чулок. — Только зачем непременно обижать меня!

— Дорогая, прости. — Он поцеловал круглое колено. — Я вовсе не против секретарши.

— Тогда еще одна просьба, Джо: я бы хотела лично выбрать помощницу.

— Пожалуй, так будет даже лучше. — Он знал, что любая кандидатура с его стороны будет принята в штыки.

Который раз мелькнула мысль, что им ловко манипулируют, но ощущения счастья заставляло закрывать глаза на мелочи и идти на уступки. В конце концов, так приятно уступать капризам любимой женщины.

Дениз нашла секретаршу в округе — урожденную австрийскую графиню, прожившую блестящую жизнь. Элегантная дама оказалась прекрасной собеседницей. Обе женщины проводили весь день в кабинете, затихая, когда Хозяин проходил мимо.

У Сименонов появилось множество друзей из проживающей в этих местах культурной элиты. Почти ежедневно проходили обеды с друзьями. Таким образом Дениз «скучала» три недели дома, чтобы вырваться в Нью-Йорк, где следовала непрерывная чреда походов по кабаре и встреч со знаменитостями.

Бывая в Нью-Йорке они любили рассматривать витрины 54 авеню, сплошь занятой ювелирными и антикварными магазинами. Дениз увидала на витрине роскошное бриллиантовое кольцо, как оказалось, принадлежавшее знаменитой оперной певице.

Жорж без колебаний сделал ей этот подарок.

В 1951 году Сименон серьезно думает о том, чтобы принять гражданство США. Мешает приглашение Бельгийской Королевской академии, вознамерившейся принять его в свои ряды. Летом 1952 года Сименон отправляется в Бельгию, дабы пройти церемонию посвящения в Королевские академики. В июне на борту знаменитого плавучего дворца «Иль де Франс» семейство в сопровождении Буль, которая ухаживает за малышом, едет в Европу. На борту собралось блестящее общество. Обеды за столом капитана и долгие вечера в салонах и барах в самой изысканной компании. Ди выглядела счастливой.

В Гавре их ждала торжественная встреча — стая журналисты с блиц-интервью, официальные лица с речами. Мадам Жорж Сименон преподносят красные гвоздики.

— О, это мой любимый цветок! — восклицает она. С тех пор ее буду забрасывать именно этими цветами.

В Париже Сименону устроили грандиозный прием. Гранд банкет в салоне отеля «Кларедж» — куча знаменитых друзья знаменитого писателя, журналисты, писатели, актеры. Затем переход от одного званного обеда к ужину, из радиостанции в издательства — везде объятия, шумные приветствия, завистливые женские взгляды, устремленные на Дениз, демонстрировавшую туалеты.

На второй же день Дениз получила приглашения от знаменитых фирм, предлагавших выбор эксклюзивных изделий. Она остановилась на Ланвен, возможно, в память о платье «Бовари» из гардероба Тижи, надетом в «ночь северного сияния» с Сент-Маргерит. На примерке заказанных платьев мадам Жорж Сименон сразила Кутюрье непомерными капризами. Что хотела доказать эта дама, с упорством тупого ребенка заставляя бесконечно переносить какую-то вытачку? Возможно, ей нравилось помучить важных клиенток, дожидавшихся своей очереди в салоне? Или указать самому «маэстро» моды его место — прислуги, собственно, как ни называй даже самого известного портного.

На ужине у друга Сименона Поля Коклена произошел странный инцидент. Дениз попыталась потягаться силами с самим Морисом Гарсоном, имевшим славу отчаянного острослова и мистификатора. Словесная дуэль завершилась не в ее пользу. Дениз прикусила язык и, расплакавшись, убежала в ванную комнату. Прошло около часа и двери в комнату, в которой происходило застолье, распахнулись. Все увидели Дениз, закутанную в простыню, с перьями в распущенных волосах и боевой индейской раскраской на лице. Она обошла гостиную при всеобщем молчании. Никто не знал, как реагировать. Сименон поспешил увести жену в гостиницу.

Как отнестись к такой «шутке» Дениз? Как к неумелой попытке переплюнуть парижских остряков? Или, все же, в этом случае, как и в эпизоде с примеркой, была виновата излишняя порция виски?

— Твой любимый Морис, изображающий из себя короля