А двойня – повод для знакомства? - Зоя Анишкина

– Да, да! Глаза такие завидующие, руки загребущие. Сразу видно, что сплетница она. Да еще и подруга небось.

Настал мой черед встрепенуться. Отряд шпионок высшего уровня докладывал информацию, паля как из автомата Калашникова. За пару минут стали известны все внешние данные подозреваемой и точное время посещений.

Восхитилась точностью описания Леночки, а еще убедилась, что фортуна таки вернула утренний и дневной должок. Ну, матушка, ну, учудила! Это что еще за закулисные телодвижения? Тоже мне врачебная солидарность.

Медленно, но уверенно внутри поднималось крайнее возмущение. Хотелось рвать, метать и вызывать на откровенный разговор. Хотелось ладонью по столу да ногой по полу.

Минут десять внимательно выслушивала «разведчиц» и прокручивала в голове план действий по допросу подозреваемой. Придется еще и девочек подключить к процессу. Очень жаль, что они не были свидетелями бесстыдного поведения их бабушки.

Я напрягалась, пытаясь найти внутри хоть какое-то сочувствие. К Лене. Но не находила. А еще не могла понять, в какой момент ситуация вышла из-под контроля. Почему старая подруга выкинула такой финт, что заставило ее лезть в мою жизнь?

– Виктория Егоровна, только на матушку не серчайте. Она любит вас, переживает. Это девку эту гнать надо. Одним местом чуем, что берет на себя слишком много.

Не представляю, что за места у них такие чувствительные, но обязательно проверю высказанную теорию. Поблагодарила старушек и пошла домой, там наверняка заждались уже. Отец, небось, гадает, не занялись мы чем предосудительным с Егором. Снова.

Поднялась наверх и вошла в квартиру. Как всегда, на пороге встретили жизнерадостные дочки, они наперебой рассказывали про длинный и интересный день. Как папа их собирал, как все напутал и приготовил подгоревшую кашу. Как дядя Антон согласился накормить их таким количеством сладких кексов, которое в них влезет.

Они болтали и болтали, а я медленно раздевалась, пытаясь поймать взгляд женщины, что затаилась где-то в недрах квартиры. Поговорить с ней хотелось жутко, но я выжидала момент.

Наконец, словно почувствовав сложность ситуации, в центр вышел отец и увел девочек. Я зашла на кухню и присела перед мамой. Уже по глазам стало понятно, что битва предстоит не на жизнь, а на смерть.

– Не думала, что моя дочь настолько глупа, чтобы вновь ложиться под первого встречного.

Ого. Вот это я понимаю, заход без прелюдий. Без предупредительного выстрела, так сказать. Никаких холостых. Сразу в самое сердце. И да, удар вышел ярким, резким, неожиданным и болезненным. Поджала губы:

– Не думала, что моя мать опустится до таких выводов.

– А ты вообще не думаешь. Ни пять лет назад, ни сейчас. Вика, он вообще кто тебе? Вы даже тестов не делали. Вчера познакомились! А сегодня уже развратничаете. И где?! Прямо на твоем рабочем месте, не закрывшись! Когда в любую секунду может кто угодно зайти. Ты же так давно мечтала об этом месте!

Я стиснула зубы. Каждое слово вбивалось в душу, как гвоздь в крышку гроба. Потому что в этом была доля правды. Потому что она знала, на что давить и как сделать побольнее.

На самом деле у нас с родителями были прекрасные отношения. Настолько, насколько это возможно. Мама, несмотря на местами вздорный характер, искренне любила и меня, и папу, и девочек.

Только иногда вот так вот вылезали особенности внутреннего устройства. Точнее, страхов. Как-то раз, пару месяцев назад, разговор с детсадовским психологом зашел в эту степь, и она высказала мнение, что таким образом моя мама компенсирует собственные страхи.

И вот сейчас, глядя в ее холодное и слегка отчужденное лицо, я понимала, насколько их много. Страхов этих. Это же они? Не могу думать о собственной матери плохо. Не могу и не хочу.

– Мама, мне уже под тридцать, я мать двоих детей и в состоянии сама справиться. И попрошу не лезть в мою личную жизнь.

Она так знакомо поджала губы. Подвинула кружку с чаем поближе ко второй руке и сказала:

– Справляешься? Да если бы не я и не отец, ты бы ни работать не смогла, ни девочек нормально вырастить. Тебя же сутками не бывало! Ты вообще о детях и их воспитании ничего не знаешь!

Больно осознавать, что человек бьет по старым ранам. Даже не так. Лупит палками, замахиваясь посильнее. Удар ниже пояса. Низкий и совсем не чистый прием. В который раз за день я стиснула зубы и процедила:

– Если мы вам в тягость, можем съехать.

Мои слова отразились от стен, как будто мы сидели в пещере. Лицо матери покраснело от гнева или еще чего-то. Да я и сама не ожидала, что такое возможно. Что скажу это.

– Что, пара слов пустых, два дня знакомства – и все, смелая стала? Что ж ты, пока его не было, не съезжала, а?

Я устало вздохнула. И правда. Почему не съехала? Смысла не видела, наверное. Удобно. Девочкам здесь хорошо. Да и проблемы были эти бесконечные с мужиками и прочим. Работа в другом темпе совершенно. Не готовой казалась, а сейчас…

– Мам, нам съехать? Если вы устали, то я все понимаю и готова полностью нести ответственность за девочек.

На ее лице отразилась такая буря эмоций. Просто ураганная. Только вот закончилась она злостью и странным упрямством. Семейным:

– И куда же ты съезжать собралась? А? К этому? К отцу их? Знаешь, я с его матерью разговаривала. Так даже она подтвердила, что там ветер в голове. Ну какая семья ему, какие дети? Поиграется, и снова останешься у разбитого корыта! То ли дело Ярослав…

Я резко встала и развернулась. Нехило они с Леночкой спелись. Не ожидала сейчас такой подставы. Но злость или даже бешенство почти улеглись. Даже дверью кухни не хлопнула. Почти.

Мать догонять не стала. И правильно. Отец посмотрел, как я вошла в комнату странно так, мученически. Наверняка ему тоже мозг пытались промыть. Только он такие маневры чует издалека и предупреждает. Не ввязывается.

Я чмокнула его в щеку и сказала:

– Иди отдыхай, дальше я сама.

Он улыбнулся, и морщинки прорезали уголки глаз. Папа всегда смотрел мягко и обезоруживающе. Так, словно он твердыня и ничто не способно поколебать его. Я не удержалась и обняла дорогого человека.

– Не знаю, что там она тебе сказала, но поступай, как лучше тебе. Ты прекрасно знаешь, что мы примем любое твое решение, возможно, не сразу, но обязательно примем.

Я улыбнулась. Умеет он вселить надежду и веру в лучшее. Тем более в такой ситуации, когда чувствует нас обеих. Папа развернулся и вышел, плотно прикрыв за собой дверь, а я занялась своими сорванцами. Они снова во всех подробностях рассказали, как прошел их день.

Теперь подмечала каждую эмоцию и каждое впечатление. Все то, что не заметила сначала. Девчонки трещали без умолку. Наверное, поэтому уже через полтора часа их глаза стали слипаться, а головки оказались у меня на коленях.