Мадам придет сегодня позже - Сюзан Кубелка

Фаусто плюхается на свой стул и сверлит меня глазами. Молчи, приказывает его взгляд. Что мне делать, черт побери?

— Итак, что он делает неправильно, мой господин сын? — Гермес грохочет все громче и громче. — Он пьет? Храпит? Бродит во сне? У него определенные склонности, которые ты не одобряешь? Что он делает или, наоборот, не делает?

Его тон не терпит возражений.

— Фаусто… э… он высчитывает дни.

— Что он делает? — ошеломленно спрашивает Гермес, не ожидавший такого. — Высчитывает дни? В постели? До того? Или после? А почему, если позволите спросить?

— Не в постели! В ванной! Он высчитывает в ванной, папа!

— В ванной? — повторяет в растерянности Гермес. — Что считать моему сыну в ванной вместо того, чтобы сделать тебе в постели хорошенького ребенка? Я сгораю от любопытства! Ты можешь мне объяснить?

Гелиос довольно ухмыляется и наклоняется вперед, чтобы лучше слышать.

— Он высчитывает дни, когда я могу забеременеть, папа!

— Я не понимаю ни слова. — Гермес беспомощно оглядывается на жену.

— Откуда он знает дни, когда ты можешь забеременеть? — заинтересованно спрашивает маман, и ее брови ползут наверх.

— Он смотрит в ванной в моем календаре! — Фаусто вздыхает и смиренно трясет своей львиной гривой. Гелиос блаженствует и радостно подливает себе коньяка.

— Это преступление! — орет Гермес. — Он забирается в ванную и подсчитывает дни в календаре, вместо того чтобы заботиться о своей красивой жене? А потом? Что происходит потом? Он ведь не может считать всю ночь, а? Что он делает, когда закончит свои подсчеты? Говори, Тиция! Он уже не может потом?

— Если… если опасно и я могла бы забеременеть, — смущенно лепечу я, он становится страшно утомленным и засыпает.

— Ты хочешь сказать… Непостижимо! Он высчитывает твои плодотворные дни и не притрагивается к тебе? Фаусто, ты рехнулся? Ты занимаешься математическими расчетами, чтобы твоя жена не понесла? Она осознанно лежит, так сказать, под паром? Значит, ты виноват, ты предотвращаешь детей? Ты считаешь ночами дни в ванной, чтобы не стать отцом? Мне стыдно за тебя! Ты просто кретин!

— Это предательство — выкрикивает маман. — Фаусто, посмотри на меня. Ты ведь знаешь, как страстно мы хотим внуков. Никогда такого от тебя не ожидала!

— И почему? — продолжает кипятиться Гермес. — Ты можешь объяснить почему?

— Дети стоят денег, — еле слышно выдавливает Фаусто.

Гермес лишается дара речи. Его лицо заливается краской.

— Я, наверное, ослышался, — ревет он. — Что ты сказал?

— Дети стоят денег, — менее уверенно повторяет Фаусто.

— Ах вот оно что! — кричит Гермес. — Ты не можешь позволить себе детей, потому что дядя Кронос все завещал тебе, так? Купаешься по уши в деньгах и скаредничаешь, как последний нищий. Делаешь все, чтобы семья вымерла. Да ты просто потерял рассудок, тебе место в сумасшедшем доме!

— С сегодняшнего дня я запрещаю тебе высчитывать! — возмущается маман. — Тиция! Ты сожжешь свой календарь!

— Именно так! — поддерживает ее Гермес. — Слава богу, что мы спросили, теперь у нас полная ясность. Отныне ты считаешь только до двух! Слышишь? Каждый второй день будешь оказывать внимание жене! Это приказ! Если она к осени не забеременеет, тебе придется худо!

Гермес воинственно обводит взглядом всю компанию.

— А теперь поговорим о тебе, — обращается он к Гелиосу, который тут же бледнеет. — Ты такой же ушлый счетовод? Что ты там высчитываешь под одеялом семь лет подряд, хотел бы я знать? Ну-ка, отвечай!

— Папа, я…

— Папа, я, — передразнивает сына Гермес, — я знаю, что ты высчитал. Двести миллионов убытка, в которые ты втравил нас со своей новой идиотской торговой моделью! Все, с этим покончено, месье! Ты уходишь из правления и посвящаешь себя жене. Для начала произведите на свет парочку внуков, а потом поговорим дальше. Ясно?

— А мое будущее? — спрашивает, заикаясь, Гелиос.

— Твои дети — вот твое будущее, идиот!

— Бедняжке Флоре опять придется въехать в общую спальню, — говорит сама себе Мелина, но так громко, что слышно каждому.

— Что? — взвывает Гермес и так грохает кулаком по столу, что звенят чашки и бокалы. — Этого еще не хватало! Ты больше не спишь со своей женой?

— Иногда я сплю один, папа. Когда очень устал, — защищается Гелиос. — Ведь ты же знаешь, как это бывает, когда приходишь поздно домой с работы, смертельно измученный, и тогда я не хочу будить ночью Флору…

— Помолчи! Флора, у вас отдельные спальни? — Флора, не поднимая глаз, смущенно кивает.

— С каких пор? Скажи, девочка!

— Два года, папа!

— Два года! — ревет Гермес, словно бешеный бык. — Так мы можем ждать до посинения.

Гелиос кусает губы. Зато Фаусто чувствует себя в своей стихии. Он запустил большие пальцы в карманы жилетки и, довольный, переводит взгляд с одного на другого. Потом закуривает сигару и с наслаждением пускает дым в потолок.

— А теперь слушайте меня все внимательно, — говорит Гермес, весь дрожа от гнева. — Мое терпение лопнуло! Отныне никаких долгих заседаний в кабинетах и ночей на стройплощадках. Фаусто! Гелиос! Вы меня хорошо понимаете? Или объяснить подробнее?

— Да, пожалуйста, — насмешливо роняет Мелина. — Что может быть лучше сплетен и скандалов!

Гермес ее не слышит.

— С сегодняшнего дня вы выполняете дома свой долг! Занимаетесь вашими законными женами! Ясно?

— Долг? — на губах Фаусто играет циничная усмешка. — Дорогой отец…

— Именно долг! Существует супружеский долг. Ни разу не слышал о таком? Производственное задание на будущий год — дети. Маленькие, талантливые Сент-Аполлы! Ганимед! Это относится и к тебе. Имей в виду: если через полгода у тебя не появится жена, я тебе ее сам найду!

Ганимед, поперхнувшись вином, багровеет до корней волос, но потом берет себя в руки.

— Фаусто тоже женился только в сорок.

— Это была ошибка, как оказалось. Нам нужно потомство. Даю тебе шесть месяцев и ни дня больше! Самое позднее в канун Нового года ты отпразднуешь помолвку!

— Папа, я давно хотел тебе сказать. Я… у меня… проблемы с женщинами.

За столом воцаряется гробовая тишина. Все затаили дыхание.

— Ну и что? — гаркает Гермес. — У всех проблемы с женщинами. Нет ни одной женщины, которая не создавала бы проблем. Что за глупое слово — проблемы! Во Франции миллионы женщин. Хотя бы с одной у тебя не будет проблем. С одной-то ты сможешь, а?

— Я не племенной производитель, папа.

— К дьяволу! Не перечь мне! Мы не можем сейчас принимать во внимание твои проблемы. Речь идет о выживании! Ты хочешь, чтобы Сент-Аполлов больше не существовало? Тебе надо побороть себя! Я требую!