Сумерки с опасным графом - Александра Хоукинз

Господи, помоги! Ей так хотелось верить его словам!

— Фрост, ваше имя было последним словом, которое она произнесла перед смертью.

Он не знал, что на это ответить.

— А вы не могли ослышаться?

Эмили покачала головой. Фрост поднял руку и прижал пальцы ко лбу, как будто у него разболелась голова. Потом отнял руку от лица и посмотрел ей прямо в глаза.

— Я не могу объяснить, почему ваша сестра произнесла мое имя. Но мне нужно, чтобы вы мне верили, я клянусь, что я не тот человек, который соблазнил и бросил ее.

— Я верю, — сказала она, ахнув, когда он притянул ее к себе и крепко обнял. — Я все-таки не понимаю, почему вы не…

— Не переспал с вашей сестрой? Мне совсем не хочется портить свою репутацию отпетого негодяя, но я не смог.

Только теперь Эмили обратила внимание на то, что Фрост в вечернем костюме. Он что, был на балу? Может быть, он искал ее? Хотя, возможно, он просто выбрал черный цвет, поскольку собирался выступить в роли взломщика.

— Нехорошо с моей стороны задавать такой вопрос, но я должна знать. Почему не смогли? Ведь Люси была такая красивая. — Эмили готова была высечь себя за то, что напомнила ему о красоте сестры. А еще где-то в глубине души она завидовала Люси, что той первой выпало счастье познакомиться с Фростом, и не знала, вынесет ли она, если Фрост согласится, что Люси была красивой. Жесткие линии его лица смягчились, теперь он смотрел на нее ласково.

— Разве это не очевидно, мисс Эмили Кэвел? Я ждал вас. — Он стал медленно опускать голову, пока их губы едва не соприкоснулись. — Позвольте поцеловать вас.

Он спрашивает разрешения? Она подозревала, что, если речь идет о женщинах, он всегда берет то, что хочет. Так раньше он поступал и с ней, когда хотел ее поцеловать. Его взгляд притягивал ее, безмолвно прося разрешить ему те вольности, которых он так жаждал. Ей было трудно кивнуть, потому что он держал ее лицо обеими руками.

— Да, я очень этого хочу.

Эмили вздрогнула от электрической искры, когда его губы коснулись ее губ.

— Одеяло, — рассмеялась она, вспомнив, как ребятишками они устраивали такую игру. С помощью шерстяных одеял высекались искры.

Его прекрасные руки опустились ей на плечи.

— Давай от него избавимся, — сказал Фрост, сбрасывая одеяло с ее плеч.

Она даже не вспомнила о том, что ночная сорочка — весьма слабое прикрытие для тела. Его губы оказывали на нее такой же эффект, как и банки с загадочными сильнодействующими зельями, стоящие на полках в аптеке на Бонд-стрит. Когда его губы гладили и покусывали ее, Эмили чувствовала себя, как в состоянии наркотического опьянения. Ей казалось, что нет ничего естественнее, чем раскрыть губы и позволить его языку проскользнуть в ее рот. Это был неторопливый, чувственный танец плоти, и граф что-то одобрительно бормотал, когда она повторяла его действия. Эмили коснулась спиной матраца. Она даже не сообразила, что ложится. Фрост последовал за ней, прижимая ее к уютной мягкости постели. Когда она выгнулась, чтобы снова поймать его губы, рука, лежавшая на ее бедре, скользнула сначала к талии, затем еще выше, к грудям.

— Черт!

Эмили открыла глаза, но рядом с ней никого не оказалось. Она перекатилась на живот и увидела, что Фрост идет к двери. Щелчок замка гарантировал их уединение. Сонными глазами она смотрела, как он снимает свой черный вечерний костюм: сюртук, потом жилет. Граф бросил их на спинку стула и вернулся в постель с виноватой улыбкой.

— Прости. На чем мы остановились?

Эмили перекатилась на спину и засмеялась:

— По-моему, на этом, — она собиралась прикоснуться к своим губам, но передумала. Повинуясь какому-то импульсу, она взяла его руку и положила на свою талию. Она сочла непристойным класть его руку себе на грудь.

— Ах да! — воскликнул он. И она покраснела, услышав в его голосе предвкушение. — Хотя вообще-то я собирался положить руку сюда.

— О… — Она заерзала, когда его пальцы стали ощупывать и гладить левую грудь.

— И еще… — Он опустил голову, и она ощутила теплое дыхание над своим соском.

Ее чувствительная кожа покрылась мурашками. Эмили застонала, когда тонкая ткань ночной сорочки увлажнилась от его поцелуев. Ощутила прикосновение его языка к соскам и задрожала от наслаждения.

— Дыши, Эмили, — поддразнивал ее Фрост. Он расстегнул прозрачные пуговицы у нее на вороте. — Я не хочу, чтобы ты потеряла сознание. — Он игриво улыбнулся и перенес свое внимание на другую грудь. — Во всяком случае, пока.

Интересно, может ли дама потерять сознание от удовольствия? «Эмили невинна, друг мой», — мелькнуло у него в голове. Фрост знал, что ему следует убраться прочь. Но он не мог устоять перед искушением. Намокшая тонкая ткань ночной сорочки почти ничего не скрывала.

Вообще-то от невинных девиц разумно держаться подальше. Эти создания слишком юны, чтобы понять разницу между любовью и похотью и осознать последствия своей пагубной страсти. Поэтому такие трагические истории обычно заканчивались встречей с обозленным отцом и угрозой женитьбы. Мужчине, который вовсе не собирался жениться, следовало бы иметь дело с дамами, которые хорошо понимают, что к чему, — вроде тех красоток, которых ему подбросил Рейвенс. Фрост чувствовал на себе их нетерпеливые руки, видел похоть в их глазах, но он ничего не хотел от них. Он хотел Эмили. Он бы с радостью пожертвовал безумной ночью грубых плотских утех с двадцатью женщинами, только бы чувствовать рядом ту, которую он так жаждал. И осознание этого обрушилось на него тяжелым камнем. Он оторвал лицо от ее груди и уставился в глаза Эмили, цвет которых создавался смешением коричневого, зеленого и золотого. Ее робкий восторг кружил ему голову. Он готов был убить любого, кто посмел бы прикоснуться к ней. Господи, почему никто из друзей не избил его, когда он вздумал волочиться за ней?

— Тебе надо гнать меня, — сказал он, задыхаясь от избытка чувств.

— Подожди. — Эмили потянула его за кончики галстука. — Наверное, твой слуга завязывал тебе галстук с закрытыми глазами.

На самом деле аккуратные складочки и узел были нарушены одной из женщин в доме Рейвенса. А потом ему так не терпелось уйти оттуда, что он завязал галстук наспех. А пуговицы на рубашке вообще не стал застегивать. Мысль о том, что Эмили прикасается к тому, к чему прикасалась другая женщина, была для него отвратительной. Он приподнялся и стал на колени.

— Позволь мне, — сказал он, потянув за узел галстука так, что едва не задохнулся.

Потом он, криво усмехнувшись, стянул с себя галстук и перебросил его через спинку кровати. Ухватился за край воротника, вырывая оставшиеся пуговицы. Эмили захихикала, когда пуговицы посыпались на пол.

— Должно быть, твой портной обожает тебя.

— Меня все обожают, милая моя леди, — поддразнил он Эмили, наклоняясь и целуя ее в губы. — Не отвлекай! Чтобы соблазнить тебя, требуется много ума. А я его теряю, когда оказываюсь рядом с тобой.