Эланус - Урсула Познански

Не трагедия, конечно, но все равно очень жаль. Йона хотел получить хотя бы поверхностное впечатление от Шраттера, прежде чем увидится с ним в первый раз. Он всего один раз слышал его голос, в тот день, когда пришел сюда впервые. Тогда Шраттер кричал на кого-то из своих сотрудников. И это удивительным образом противоречило тем дружелюбным письмам, которые он посылал Йоне.

Хотя ничего сложного в том, чтобы придерживаться вежливого тона при написании письма, не было. Даже холерикам чаще всего это удавалось. Был ли Шраттер из их числа? Имел ли он склонность к приступам ярости?

Все указывало на то, что это так и было, так как, несмотря на закрытые окна, Эланус распознал голоса. Точнее, один голос.

Правда, голос звучал очень приглушенно, так, что едва возможно было понять отдельные слова. Зато тон, с которым они произносились, был узнаваем. Ярость. Кто-то на кого-то кричал. На него или на нее? Может быть, на линии огня была Андреа Гиллес? Йоне она показалась умной и компетентной, но, видимо, это не имело никакого значения, когда у Шраттера срывало крышу.

Он направил Элануса еще ближе к окну. Это было уже небезопасно – расстояние в пределах нескольких сантиметров очень сложно было оценить через камеру. Если один из винтов коснется диска, то это приведет не только к ужасному грохоту, но и к падению Элануса.

Звуки, улавливаемые микрофоном, продолжали звучать приглушенно, но он смог их записать. Возможно, у него получится что-нибудь расшифровать с помощью одной из своих звуковых программ. Он и вправду хотел знать, из-за чего так бесился Шраттер. Он не хотел бы ни в коем случае встречаться с ним, не подготовившись к разговору.

Примерно через пару минут в бюро погас свет. Больше не было слышно ни звука, и у Элануса скоро заканчивалась зарядка. Несмотря на это, Йона направил Элануса в сторону библиотеки, и там действительно обнаружил Марлен. Положив голову на обе руки, она внимательно смотрела в книгу, лежащую перед ней.

Этот вид показался Йоне прекрасным и трогательным одновременно. Она действительно прилагала все усилия к учебе. Только сейчас он понял, что не имел понятия, к каким студентам университета им. Виктора Франца Хесса можно было отнести Марлен – к одаренным или к состоятельным. Но не к городским точно, иначе сейчас она уже была бы не в кампусе.

Еще восемь минут – самое время отправить Элануса домой. Йона переключился для надежности на автопилот, так как программа могла найти самый короткий путь намного быстрее, чем он.

Немного позже он открыл окно, чтобы впустить дрон. Ветер становился холоднее, чувствовалось, что наступила осень.

Совершенно случайно Йона посмотрел вниз и насторожился. Ему показалось, или там что-то пошевелилось? Или кто-то? Он заметил тень в тени дерева. Вероятно, всего лишь показалось. А что, если нет….

Ничего не поделать, нужно запустить дрон, если он не хочет его потерять. Йона быстро выключил свет в комнате. Сейчас тот, кто наблюдает внизу – если таковой вообще имелся, – не сможет точно увидеть, что происходит у окна Йоны. Эланус летел достаточно высоко, чтобы свет от уличных фонарей не отражался на его поверхности.

В темноте было непросто ориентироваться. Йона сам должен был наблюдать за монитором, чтобы не пропустить прилет дрона. Еще двести метров. Теперь сто. Эланус прожужжал через окно и уверенно приземлился на его руке. Все прошло замечательно.

Как только Йона закрыл окно, недалеко от дома начала движение какая-то машина.

Йона не придал этому никакого значения.

14

По многим причинам выходные дни были для Йоны сплошной мукой. Во-первых, он ужасно хотел бы провести эти дни с Марлен, но боялся, что она ему откажет. Во-вторых, потому что все Хельмрайхи были дома, и неожиданно создавалось ощущение, что места для четверых не хватает. Сильвия выглядела нервной и дерганой, Мартин казался то уставшим, то раздраженным, а Керстин явно нервировали ее родители.

Йона предполагал, что ему не удастся просто так ускользнуть к себе в комнату, поэтому он пробормотал что-то насчет библиотеки и забытых документах и отправился в кампус.

Сегодня там было очень спокойно. Только в кафе царила более оживленная атмосфера чем обычно.

Йона решил попробовать найти Марлен и смешался с другими студентами. Возможно, он обнаружит Марлен в одном из кафе. А если нет, то он может познакомиться с кем-нибудь еще.

В первом кафе было так многолюдно, что он едва протиснулся к двери. Он осмотрелся так основательно, как только возможно было осмотреться в такой толпе, и пошел дальше.

Но уже в следующем кафе он увидел Марлен. Она сидела за одним из столиков возле окна, помешивала свой кофе и увлеченно читала книгу, название которой Йона не смог распознать.

Он присел к ней за столик, не спросив разрешения. Она мимолетно улыбнулась ему и снова углубилась в свое чтение: «Введение в теорию информации и кодирования».

– Привет. – Его голос звучал приглушенно – Я не хочу тебе мешать. Я всего лишь хотел спросить, не обиделась ли ты на меня?

Она опустила книгу, но не взглянула на него:

– Нет. Но и не заинтересована в том, чтобы дальше проводить с тобой время.

Она сказала это очень дружелюбно, но тем больнее это было услышать Йоне.

– Почему?

Тут она наконец посмотрела ему в глаза:

– Потому что это того не стоит. По-моему, из нас двоих гений это ты, но ты не очень хороший актер. По тебе сразу видно, когда ты обманываешь. – Она захлопнула книгу. – Я не верю, что ты бросил в почтовый ящик Лихтенбергера открытку со словами соболезнования. Это было что-то другое. И ты точно знал, что я имела в виду, когда говорила, что за нами, возможно, наблюдают.

Он не мог сейчас сказать Марлен ту же ложь, что и тогда. В таком случае она по праву будет презирать его, да и он сам себя тоже.

– Это правда. В обоих случаях. Но сказать всю правду я тебе, к сожалению, все-таки не могу. Пока не могу.

Пятьдесят на пятьдесят, что она его прогонит, думал Йона. Но она не сделала этого.

– Вот видишь, в этот раз я тебе верю. – Она улыбнулась ему. – А сейчас дай мне дочитать.

То, что она вообще не захотела его выспрашивать дальше, чуть не сподвигнуло его к тому, чтобы рассказать все. Включая его вчерашние наблюдения. Он сделал пару шагов по направлению к двери, но еще раз вернулся:

– Ты когда-нибудь имела дело