До того, как она встретила меня - Джулиан Патрик Барнс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Проезжая через окраину Тулузы на пути к аэродрому, они поравнялись с кинотеатром, и Энн засмеялась.
— В чем дело? — спросил он.
— Тут идет «Fermeture annuelle»,[9] — ответила она. — И так, куда ни поглядишь. Словно ехать на поезде по Италии и обнаружить, что все городки за окном называются Uscita.[10] Это Годар или Трюффо?
Грэм улыбнулся и издал одобрительный горловой звук; но не уловила ли она уголком глаза инстинктивное содрогание?
В Гатуике они сразу нашли такси. Шел дождь, к словно бы всегда, когда возвращаешься в Англию. Грэм смотрел в рябое окошко. Почему здесь в зелени словно бы так много бурости? И каким образом все предметы умудряются одновременно быть и мокрыми, и пыльными? Примерно через милю они проехали мимо гаража. Четырехзвездный, трехзвездный… автомойка. Грэм понял, что вернулся. Fermeture annuelle кинотеатра у него голове закончился.
8
ЖЕНОВСКИЕ ГРАНИТЫ
Грэма мучило то, что он ни разу не сводил Элис в зоопарк, но что было, то было. Нет, он не ненавидел животных, напротив, его восхищала их неправдоподобность, предположительно научно-фантастический путь развития столь многих из них. Кто сыграл с вами такую шутку, тянуло его спросить их. Ну кому, кому взбрело в голову, чтобы ты выглядел как выглядишь, шептал он жирафу. Конечно, я знаю про потребность в длинных шеях, чтобы дотягиваться до самых верхних листьев, но разве не разумнее было бы сделать деревья пониже? Или, раз уж на то пошло, приспособиться находить корм поближе к земле — жуков, или скорпионов, или еще каких-нибудь съедобных тварей?
Почему, собственно, жирафы находят такой уж удачной идею продолжать оставаться жирафами?
Кроме того, в определенном смысле он был бы рад поводить Элис по зоопарку, единственному месту, где самый неловкий родитель не может ударить лицом в грязь. Каким бы липучим, обнищалым и ничтожным вы ни выглядите в глазах своего ребенка, как бы часто ни приходите на школьные праздники не в той одежде, у вас всегда остается возможность компенсировать все это зоопарком. Животные так надежно не скупятся на отраженную славу, будто они — не более, чем замечательные изделия родительского воображения. Ну ПОГЛЯДИТЕ ЖЕ, мой папа придумал их всех! Да, и крокодила тоже, и эму тоже, и зебру тоже. Единственные скользкие моменты исчерпывались половыми признаками: член носорога, свисающий, как кулак ободранной гориллы или какая-то часть туши, какую вы не осмеливаетесь спросить у мясника. Но даже эти моменты можно спустить на тормозах, как капризы эволюции.
Нет, Грэм боялся зоопарка оттого, что знал: он ввергнет его в печаль. Вскоре после своего развода он обсуждал право на посещения с Чилтоном, коллегой и собеседником, за чашкой кофе, чей брак тоже распался.
— Где она живет, ваша дочка? — спросил Чилтон.
— Ну, как-то трудно сказать точно. В прежние дни можно было бы сослаться на Сент-Панкрас, то есть в дни прежних районов. Ну, вы знаете, Северная лондонская линия…
Чилтон не дал ему договорить; не от нетерпения, но просто получив всю необходимую информацию.
— Значит, вы сможете водить ее в зоопарк.
— А! Собственно, я думал свозить ее… ну, во всяком случае, в это воскресенье по М-один в придорожное кафе. Что-то новое.
Но Чилтон только многозначительно ему улыбнулся. Когда несколько дней спустя Энн в мимоходом оброненной фразе тоже дала понять, что в это воскресенье, как ей представляется, он поведет Элис в зоопарк, Грэм ничего не ответил и продолжал читать. Конечно, ему следовало бы уловить связь. Дневные часы воскресенья всегда были временем посещений: в больницах, на кладбищах, в приютах для престарелых и в домах разделенных семей. Невозможно взять ребенка туда, где ты живешь из-за предполагаемого загрязнения какой-нибудь любовницей или второй женой; в отведенное время никак невозможно взять его куда-нибудь далеко, и необходимо считаться с чаем и уборными, двумя навязчивыми идеями дневного ребенка. Ответом Северного Лондона был зоопарк: развлечение, морально одобренное родителем и прямо-таки нашпигованное чаем и уборными.
Но Грэм не хотел идти туда. Воображение рисовало зоопарк в воскресные дни: жалкие горстки туристов, рассеянные по территории сторожа плюс скорбные сборища притворно бодрых одиноких родителей средних лет, вцепившихся без всякой надобности, но отчаянно, в детей различных размеров. Путешественник во времени, случайно высадясь среди них, неминуемо пришел бы к заключению, что человечество отказалось от прежнего способа размножения и за время его отсутствия усовершенствовало партеногенез.
И потому Грэм решил предотвратить печаль и никогда не водил Элис в зоопарк. Однажды, возможно, спровоцированная Барбарой, его дочь упомянула про существование зоопарка, но Грэм занял твердую моральную позицию, указав на омерзительность содержания животных в неволе. Он несколько раз упомянул кроликов, и хотя его слова могли бы взрослым показаться напыщенно-ханжескими, Элис они показались полными здравого смысла: подобно большинству детей она сентиментально идеализировала Природу, рассматривая ее как нечто отличное от Человека. Против обыкновения Грэм взял верх над Барбарой своей, казалось, принципиальной позицией.
Вместо зоопарка он водил Элис в кафе-кондитерские и музеи, а один раз — неудачно — посетил с ней придорожное кафе. Он не учел ее брезгливости, впечатления от вида всевозможных блюд, демократически выставленных на прилавке. Зрелище мясного пирога с почками в четыре часа дня лишило Элис всякого удовольствия от кекса в формочке.
В хорошую погоду они гуляли в парках и разглядывали витрины закрытых магазинов. Когда шел дождь, они иногда просто сидели в машине и разговаривали.
— Почему ты бросил мамочку?
Она впервые спросила об этом, и он не знал, что ответить. А потому включил зажигание ровно настолько, чтобы заработала электросистема, затем нажал кнопку на один широкий просветляющий взмах. Неясная муть перед ними исчезла, и возник парк с гоняющими мяч футболистами. Несколько секунд спустя дождь снова размыл фигуры игроков в туманные цветные пятна. Внезапно Грэм ощутил, что потерян. Почему нет разговорников, подсказывающих, что следует сказать? Почему нет заключения пользователей о расстроившихся браках?
— Потому что мы с мамочкой не были счастливы вместе. Мы не… ладили.
— А ты говорил мне, что любишь мамочку.
— Ну да, верно. Но это вроде как оборвалось.
— Ты не сказал мне, что это оборвалось. Ты говорил мне, что любишь мамочку, до самого того дня, когда ушел.
— Ну, я не хотел тебя… огорчать. У тебя же были экзамены и все такое.
Что — все такое?