Утешители - Мюриэл Спарк

– Нет, – возразила Хелена, – так не годится. Нам нельзя утомлять Лоуренса в его состоянии. Я хочу, чтобы его при первой возможности перевезли в Лондон.

Эрнест согласился.

– Мне было бы крайне неудобно покидать Лондон в это время года. Но Лоуренс очень хотел. Может, есть какой-то другой способ…

Хелена посмотрела на Эрнеста – тот развалился на диване Каролины, высоко задрав ноги. Не стройте дом на зыбучем песке. Однако Хелена допускала, что семья могла ошибаться, отказывая Эрнесту в надежности. Она признавала, что плохо знает Эрнеста, – у Каролины было о нем более ясное представление.

– Конечно, – сказала Хелена, – если б Лоуренса каждый день навещали, это бы невероятно ему помогло. Но теперь, когда их жизнь вне опасности, я могу позволить себе навещать их всего два раза в неделю. Кстати, о Каролине. Ты ведь и ее будешь навещать?

– Не уверен, что у меня получится.

– Эрнест, я конечно же оплачу все твои расходы.

Она едва ли не радовалась его возражениям, они доказывали, что он хоть в чем-то сам себе хозяин.

– Если оплатишь, это меня здорово выручит. Но мне придется поговорить с Элеонорой. В это время года ее трудно поймать, к тому же именно теперь мы не в лучших отношениях.

– Только, пожалуйста, не откровенничай с Элеонорой, – попросила она.

– Ну что ты, я ей о семейных делах – ни слова.

Они долго проговорили в таком духе, и Хелена твердо решила, что Эрнесту нужно пару недель пожить в Хейвордс-Хите.

– Мы должны докопаться до корней этой тайны, не потревожив маму, – заявила она. – Лоуренс это прекрасно понимает. Я уверена – чем решительней мы будем действовать, тем скорее он встанет на ноги. Мы обязаны действовать. Я знаю о твоей осторожности, Эрнест. Я не желаю, чтобы маму хватил удар, Эрнест. Мы должны молиться.

– Я попробую встретиться с Хогартом, – пообещал Эрнест. – Может, уговорю его приехать в Лондон.

Он налил им по второй чашке чая, причем задранная манжета снова обнажила по-женски вывернутое запястье, что слегка подорвало уверенность в нем Хелены.

– У меня никаких опасений, – заявила она. – Я безоговорочно в тебя верю, Эрнест.

– Боже ты мой, – сказал Эрнест.

Хелена вспомнила, как Каролина, с ее даром безошибочно «вписывать» людей в подходящие им исторические декорации, однажды вписала Эрнеста в обстановку французского королевского двора семнадцатого века. «Он родился позже своего времени, – объяснила она, – и в этом отчасти его ценность для нынешнего столетия». А Лоуренс не так давно спокойно констатировал: «Эрнест не покупает галстуки, ему их шьют на заказ. На пять восьмых дюйма шире, чем у всех прочих».

Родители во многом учатся справляться с жизнью у своих детей. Благодаря Лоуренсу, а в последние годы и Каролине душевная организация Хелены претерпела изменения. Она, по крайней мере, была готова согласиться с тем, что Эрнеста, в духе христианского сострадания, как она его понимала, следует не только принимать таким, какой он есть, но ценить его как личность, как отступление от нормы. Хелену даже немного восхищало его «исправление», как она это называла. Но когда он отказался от связи с мужчинами, она понадеялась, что за этим последуют и внешние изменения. Ее огорчило и озадачило, что его вид и манера держаться остались неисправимо женственными, и она поняла, что у людей вроде Лоуренса и Каролины эта его манерность не вызывает отторжения. У Хелены имелись французские фарфоровые статуэтки семнадцатого века, которые она ценила, но обществом Эрнеста дорожить было достаточно трудно и оно порождало безотчетную враждебность, которую надлежало преодолеть.

Эрнест складывал вещи, она размещала их в чемодане, и так они почти все упаковали. Чего не упаковали, то собрали, чтоб отнести в автомобиль.

– Выкурим по сигарете, мы так наработались.

– Думаю, этот аппарат принадлежит Каролине, – сказала Хелена. – Пожалуй, стоит позвать этого типа – удостовериться, что мы не оставили ничего своего и не прихватили чужого.

Эрнест присел скорчившись на низкую скамеечку для ног и поднял крышку аппарата:

– Магнитофон. Вероятно, Каролина использовала его для работы.

– Я безоговорочно в тебя верю, Эрнест. И обратилась я в первую очередь не к кому-нибудь, а к тебе. Мне, конечно, не хочется тебя обременять, и если все дело в расходах…

– Спасибо, Хелена. Но я не могу обещать – я, конечно, попробую – в это время года у нас предварительные продажи и курсы. Может, Хогарт согласится приехать в Лондон.

– Я так тебе благодарна, Эрнест.

Он повозился с магнитофоном, нажал на клавишу. Послышался слабый стрекот, затем мужской голос произнес с преувеличенной задушевностью «Дорогая Каролина…»

Через несколько секунд Хелена узнала голос Лоуренса, потом, после короткой паузы, заговорила Каролина. Слова Лоуренса шокировали Хелену, а слова Каролины показались бессмыслицей.

– Ой, вот глупенькие лапочки, – сказал Эрнест.

Хелена протянула Эрнесту пальто – пусть поухаживает.

– Вызови, пожалуйста, этого типа, Эрнест. Дай ему фунт и спроси, все ли в порядке. Я снесу неупакованные вещи в машину. Нет, хватит и десяти шиллингов.

Она чувствовала себя одинокой, как едва ли не последний человек во Вселенной, безнадежно неспособной понять Лоуренса и Каролину. Новые потрясения и новые открытия следовали один за другим, и вечная обязанность мириться с тем, что было противно ее натуре… Ей хотелось домой, в теплую расслабляющую ванну. Она устала, изнервничалась и вообще была сама не своя.

Она уже стояла в дверях, когда Эрнест – он звонил управляющему – ее позвал:

– Посмотри, что я нашел. Блокнот, наверняка Каролины.

Красный блокнот для записей лежал на нижней полочке телефонного столика. Он взял блокнот и отдал Хелене.

– Как хорошо, что ты его заметил, а то у меня совершенно из головы вылетело. Каролина специально о нем говорила. Просила принести блокнот со стенографическими записями.

Хелена раскрыла блокнот. Почти все записи представляли собой стенограмму, и только на одной странице имелась обычная запись. Ее взгляд упал на слова «Возможные фигуранты».

– Должно быть, это связано с расследованием Лоуренса, – заметила Хелена.

Она вернулась к этой страничке уже в машине, ожидая Эрнеста с вещами, но так и не смогла разобраться. Под шапкой «Возможные фигуранты» шел перечень:

Сатана

женщина

гермафродит

душа в Чистилище

– Ничего не понимаю, – сказала Хелена, аккуратно убирая блокнот в сумку с вещами Каролины. – Решительно ничего.

Стоял теплый, подернутый синеватой дымкой денек. В самом начале третьего высокий подтянутый старик вошел в книжную лавку. Барон Сток был один и ждал его.