Энергия души - Алексей В. Мошков

занимается в свободное время, иначе категорически запретила бы эти рискованные вылазки, да и мужу бы нагорело. Свои отлучки дочь супругов Эйлер объясняла тем, что у ее подружек по гимназиуму то и дело появляются новые функеры и девчонки зовут Келли поиграть в них. Мадам Эйлер верила в эти россказни, пусть и не разделяла увлечения дочери этими дорогостоящими игрушками. На самом деле Келли Эйлер была одной из очень немногих гимназисток, которые избежали этой пагубной страсти, хотя и не осуждала своих подружек.

Ведь, помимо учебы, у них были только куклы, конфеты, платья, альбомчики с плохими стишками, записочки, шушуканье по углам, а теперь вот еще и функеры. Ради спокойствия матери Келли делала вид, что и впрямь разделяет охватившую не одних лишь детей, но и многих взрослых жителей Полиглоба страсть к коллекционированию этих забавных механических игрушек, которые с недавнего времени наводнили мировой город. Одни из них могли приносить пользу, например отсчитывать время или предсказывать погоду, другие — и таких было большинство — развлекали своих обладателей самыми изощренными способами. Никого не смущало то обстоятельство, что источник происхождения этих вещичек оставался неизвестен. Конечно, обыватели покупали функеры в лавках вместе с другими безделками, призванными скрасить досуг скучающего горожанина и его семейства, но откуда они попадали в эти самые лавки, не знал никто.

Куда ни глянь, всюду встретишь какого-нибудь господина, который не в силах оторвать взгляда от «нюрозы» — металлического шарика, поворотом ключа раскрывающегося, как бутон цветка, внутри которого под нехитрую мелодию танцует крохотная обнаженная женщина. А иная дама забывает даже о болтовне по телефору, до того увлекается игрою с «миррором», на все лады расхваливающим красоту и свежесть лица своей владелицы. Учащихся обоего пола страшно забавлял «кубик-глобик». Одна из граней его была прозрачной, и было видно, что внутри него переливается прозрачная жидкость. В зависимости от угла наклона жидкость начинала обретать тот или иной цвет. Гимназисты верили в его предсказательную силу, считая, что, если жидкость в кубике станет зеленой, его обладатель получит завтра как минимум четверку, а если красной — не миновать тройки, а то и двойки.

С каждым днем функеров становилось все больше. И все чаще взрослые стали забывать о своих служебных обязанностях и профессиональном долге, а дети — об учебе и послушании, попусту тратя драгоценное время на возню с хитроумными безделками. То и дело общественные телефоры распространяли известия о пагубном влиянии, которое функеры оказывали на жизнь горожан. Увлекшись очередной игрушкой, почтенный отец семейства сорвался с транспортной эстакады. Ради того, чтобы заполучить новенький функер, замужняя дама приняла нескромное предложение заезжего ловкача-коммивояжера, в результате чего супружество ее потерпело крах. Мания приобретения этих виртуозно устроенных механизмов толкала людей даже на преступления. Широко стал известен случай с кассиром Западного банка, который украл солидную сумму, потому что в его коллекции недоставало страшно дорогой «левитирующей иглы».

Налюбовавшись видом закатного города, Густав приступил к работе. Утечку света он заметил еще издалека, да ее и нетрудно было заметить. На фоне ажурного переплетения транспортной эстакады отчетливо выделялась голубая искорка. Когда Густав поднялся к месту повреждения, искорка превратилась в сияющую прореху. Он опустил на глаза защитные очки-гоглы, добавил к обычным темно-синим стеклам дополнительный светофильтр, чтобы ослепительное сияние впустую расходуемого света превратилось в узенькую мерцающую полоску. Таким образом, смотрителю стал понятен истинный масштаб повреждения. Поезда, проходящие по эстакаде, раскачивают жилы светопроводов, заставляя их тереться о железные балки. В итоге защитная оболочка лопнула, обнажив внутреннюю светоотражающую поверхность. Помощь в ликвидации этой утечки Густаву не требовалась.

Он достал из сумки несколько стягивающих хомутиков и накидной ключ. Отработанными движениями нацепил хомутики и крепко стянул их болтами, таким образом сблизив края поврежденного участка. Потом достал баллон напылителя и прошелся по ним инжектором, покуда не погасла последняя искорка голубого света. Теперь нужно было дождаться, чтобы напылитель подсох, и только тогда снимать хомутики. Все это была привычная работа, и Густав был очень рад ей. Будь его воля, он бы ничем другим не занимался, но если он махнет рукой на все остальное, то кремниевая чума рано или поздно пожрет всю сеть городских светопроводов. Ни один честный человек не может остаться равнодушным к этой напасти. Густава удивляло, что никого из вышестоящих господ не волновало распространение кремниевой заразы, словно и не было ее вовсе.

Правда, ходили слухи, что на Центральной распределительной подстанции есть один господин инженер, который будто бы занимается составлением карты распространения узлов кремниевой чумы, но сам Густав своими глазами не видел ни этого господина, ни карты, им составляемой, а слухам не верил. А вот покалеченного кремневиками смотрителя Бриджа, пятидесяти шести лет, он собственноручно доставил в приемный покой госпиталя Милосердной Десницы и своими ушами слышал, как полицейский чин, китель которого едва сходился на толстом брюхе, объявил случившееся с Бриджем несчастным случаем и отказался принять заявления свидетелей, утверждавших, что смотритель подвергся нападению неизвестного.

Медикусы в госпитале спорить с полицейским чином не рискнули, нехотя подтвердив, что работяга сверзился с эстакады, забыв пристегнуться. После этого случая подпольщики решили, что нет смысла привлекать внимание властей к расследованию нападений на рабочих. Начнешь настаивать — выйдет только хуже. Полиция скорее начнет трясти самих световиков, чем рискнет гоняться за неуловимыми «людьми кремния». Да и в госпитали приносить пострадавших в схватках товарищей световики перестали: в городе полным-полно частнопрактикующих медикусов, не имеющих привычки задавать лишние вопросы. Хотя странно, что смотрители светопроводов, отстаивая интересы всех жителей Полиглоба — и богатых, и бедных, — вынуждены были таиться, словно это они были преступниками.

Густав потрогал место залатанного повреждения — кажется, напылитель подсох и схватился. Убедившись в этом, смотритель начал осторожно развинчивать хомутики. Когда он снял их, то некоторое время внимательно наблюдал за поврежденным участком светопровода, не прорвется ли лучик света. Ночная тьма вокруг сгустилась настолько, что, если бы не городское освещение, можно было бы заметить малейшую искорку на расстоянии мили. Впрочем, здесь Густаву городские огни не мешали удостовериться в том, что руки его и на этот раз не подвели. Повреждение было ликвидировано. Он посмотрел на часы — старую добрую «луковицу», не имеющую ничего общего с навороченными функерами, которые время не только показывали, но и напевали, рисовали тлеющим огоньком в темноте и даже вызванивали падающими капельками.

Черные стрелки на обыкновенном белом, слегка фосфоресцирующем циферблате показывали девять часов. Рабочая смена Густава Эйлера закончилась, но у него оставалось еще дело, связанное с подпольем. Было бы неправдой сказать, что световики сражались с кремниевой чумой