Город без памяти - Кир Булычев

Через час полета Пашка так закоченел, что, несмотря на всю свою гордость, вынужден был признаться Альте, что вот-вот свалится.

— Глупости, — сказала Альта. — Мог бы и раньше сказать. Мне не нужны мертвые мальчики.

— Может, спустимся, и я немного попрыгаю, согреюсь, — сказал Пашка.

— Через пять минут будет такое место, — сказала птица. — Я и сама собиралась там сделать привал. И знаешь почему?

— Н-н-нет, — ответил Пашка. Даже губы у него замерзли так, что не слушались.

— Там есть чудесные ягоды. Вам, людям, они кажутся горькими, но мы, Альты из рода Альтосов, их обожаем.

Птица начала снижаться. Мерно поднимались и опускались по бокам Пашки ее громадные крылья. Внизу тянулись скалы, острые, кое-где поросшие колючками, мрачные под светом лун.

Наконец Альта опустилась в лощину между скал. Там было темно. Альта легла, чтобы Пашке было удобно с нее спуститься, и он скатился на землю — ноги не держали.

— Плохо дело, — сказала Альта, ее глаза светились в темноте, как голубые фонарики.

В лощине было теплее, чем наверху.

— Ходить можешь? — спросила птица.

— Сейчас, только ноги разотру.

— Тогда шагай за мной.

Птица уверенно пошла вдоль лощины. Впереди поднимался белый пар.

Когда Пашка добрался до того места, оказалось, что это маленькое озерко, чуть больше ванны размером. Вода в нем бурлила, и от нее поднимался пар.

— Рекомендую окунуться, — сказала птица. — Это целебная вода. Мой друг Ручеек всегда здесь купается.

Пашка послушался. Одеревеневшими пальцами он стащил с себя одежду и бултыхнулся в теплую, почти горячую, наполненную щекотными пузырьками воду. «Ванна» была неглубокой, по пояс. Пашку охватило блаженство. Наверное, никогда в жизни ему не было так хорошо.

Он нежился в воде минут десять. Наконец Альта, которая куда-то отходила, вернулась и сказала:

— Пора и честь знать. Всему хорошему бывает конец. Вылезай, а то перегреешься и простудишься. Ты забыл, что нам еще лететь и лететь. А тебе еще обсохнуть надо.

Пашка с сожалением подчинился птице, вылез, и его сразу стало знобить.

— Иди за мной, — сказала птица.

Она отошла на несколько шагов и остановилась перед углублением в земле.

— Ложись здесь.

Пашка подчинился. Камни оказались теплыми, как лежанка на печи. Жестко, но тепло и уютно.

— Я пойду поклюю немножко, — сказала птица. — Подожди меня.

Пашка решил, что несколько минут можно подремать.

И заснул.

А когда проснулся, солнце уже встало, жужжали насекомые, было тепло. Альта сидела рядом, подняв одно крыло, чтобы защитить Пашку от лучей солнца.

— Ой! — испугался Пашка. — Чего же вы меня не разбудили?

— Людей будить нельзя, — сказала птица. — Это вредно.

— Прости, — сказал Пашка. — Я нечаянно. Сколько я проспал?

— Два часа, — сказала птица, — ты же всего-навсего человеческий детеныш, наверное, недавно из яйца вылупился. Одевайся, полетим дальше.

И через три минуты они уже были в небе.

Начался лес. Вершины деревьев так переплелись листьями и сучьями, что Пашке казалось: под ними тянется сплошной слой зелени, по которому можно ходить. Стало теплее, и даже трудно было представить себе, что совсем недавно он умирал от холода. Страшно захотелось есть. Ведь если не считать нескольких кусочков хлеба да миски с жидкой похлебкой, за последние сутки у Пашки ничего во рту не было. Он думал о еде и не заметил, как откуда-то появились летучие мыши, такие же, как те, что напали на баржу.

Увидев одинокую птицу, они тут же начали снижаться.

— Держись, Пашка! — сказала Альта. — Попытаемся уйти.

Пашка обхватил шею Альты и прижался к птице всем телом. Крылья махали чаще, они казались голубыми занавесами, раздуваемыми ветром. Альта изменяла полет, ныряла вниз, взмывала вверх. Она летела быстрее мышей и была куда ловчее их, но мышей было не меньше десятка. И хоть почти все они промахивались, то одной, то другой удавалось дотянуться зубами до Альты… Вот одно перо взмыло в воздух и полетело, планируя, к земле. За ним второе…

Альта устала.

— Снижаемся, — сказала она. — Только бы дотянуть до поляны.

— А здесь нельзя?

— Нельзя! Здесь сплошная чаща, негде опуститься.

И тут одной из мышей удалось полоснуть зубами по крылу птицы.

Альта сразу полетела медленнее, часто взмахивая раненым крылом. Пашка всей душой чувствовал, как ей больно и тяжело. Почувствовали это и мыши, которые с новой яростью кинулись на Альту.

Удар, еще один… Острые желтые зубы мелькали со всех сторон. Пашка сумел развязать ремень на шее Альты и размахивал им, отбиваясь от мышей. Одной он угодил по морде, и она с воем стала падать вниз.

— Вот вам! — кричал Пашка. — Вот вам, стервятники! Ну давайте, смелее нападайте! Я вам покажу!

Он даже не сообразил, что Альта падает… Лишь у самой земли, на узкой прогалине между деревьями, она, отчаянно махая крыльями, задержала падение и, сев на землю, пробежала несколько шагов, волоча крыло.

Пашка свалился с птицы.

— В лес! — прошептала Альта.

Пашка помог ей спрятаться под укрытие деревьев.

Там было полутемно, сыро. Но, к счастью, летучие мыши не смогли последовать за своими жертвами и одна за другой поднялись в воздух. Они еще долго кружили над лесом, надеясь, что добыча к ним вернется.

— Плохо наше дело, — сказала птица.

— У тебя повреждено крыло!

— И боюсь, что серьезно.

— Можно, погляжу?

— Погоди, — сказала Альта. — Здесь недалеко есть развалины. Никто не знает, что там было раньше.

Альта побрела вперед. Она шла медленно, прихрамывая, крыло волочилось по земле, по перьям сочилась алая кровь.

Пашке хотелось поддержать птицу, помочь ей, но он не знал, как это сделать.

— Еще немного, — сказала Альта слабым голосом. — Осталось чуть-чуть…

Пашка увидел развалины, только когда они подошли к ним вплотную. Обвалившиеся бетонные стены, проемы окон, заплетенные лианами, груды плиток, провода… запустение.

Птица вошла в руины и тяжело опустилась на пыльный пол, усеянный камнями и сухими сучьями.

— Может, здесь они нас не найдут, — сказала птица.