Огненный крест - Диана Гэблдон

Хэйз улыбнулся говорившему.

— А, Рыжий Джейми, — сказал он. — Я как раз подумал, что рано или поздно ты решишь проведать жену. Искал тебя с самого утра.

Я вздрогнула, услышав прозвище, а по лицу Джейми скользнуло удивление, быстро сменившееся настороженностью. Никто не называл его Рыжим Джейми со времен восстания.

— Да, мне сообщили, — сухо ответил он и присел на вторую скамью лицом к Хэйзу. — Что ж, рассказывай. В чем дело?

Хэйз потянулся к споррану, болтавшемуся у него меж колен, и через несколько мгновений выудил оттуда письмо, скрепленное красной сургучной печатью. Я сразу узнала герб, и сердце замерло. Вряд ли губернатор Трион решил поздравить меня с прошедшим днем рождения.

Хэйз перевернул письмо, убедился, что там указано имя Джейми, и протянул его адресату. К моему удивлению, Джейми не стал его вскрывать, а вместо этого продолжал внимательно смотреть на Хэйза.

— Что тебя сюда привело? — неожиданно спросил он.

— Известное дело, долг службы, — ответил Хэйз, изумленно приподняв брови. Сама невинность. — Что еще может руководить солдатом?

— Долг службы, — эхом откликнулся Джейми и похлопал письмом по бедру. — Ладно, не спорю. По долгу службы ты отправился из Чарльстона в Виргинию, да только вот путь выбрал весьма окольный.

Хэйз хотел пожать плечами, но тут же замер, потревожив свежую рану у себя на спине. Я продолжала накладывать повязку.

— Мне нужно было огласить губернаторскую прокламацию.

— Ни ты, ни твои солдаты не обязаны подчиняться губернаторским приказам.

— Верно, — кивнул Хэйз, — но почему бы не оказать услугу хорошему человеку?

— Он сам попросил тебя об этой услуге или ты выступил добровольцем? — Голос Джейми сочился сарказмом.

— К старости ты стал излишне подозрителен, — сказал Хэйз, с упреком покачав головой.

— А как, по-твоему, я дожил до своих лет? Исключительно благодаря подозрительности. — Джейми слабо улыбнулся, а потом замолчал и пару мгновений внимательно смотрел на Хэйза. — Говоришь, того солдата, который выстрелил в тебя у Друмосси, звали Мурчисоном?

Я затянула последний узел на повязке, и Хэйз осторожно пошевелил плечом.

— Тебе ли не знать, Рыжий Джейми. Ты же сам там был.

Лицо Джейми едва заметно исказилось. Он почти не помнил тот день, когда погибло множество кланов, ту страшную бойню, после которой сотни людей остались истекать кровью на поле сражения — и он среди них. Порой обрывки воспоминаний настигали Джейми во сне и бередили сердце кошмарами, но что бы ни было тому причиной — глубокая травма, ранение или сила воли, — битва при Каллодене почти полностью изгладилась из его памяти. И вряд ли он хотел о ней вспоминать.

— Тогда много чего случилось. Всего не упомнишь.

Джейми склонил голову и поддел бумагу пальцем, вскрыв письмо с такой силой, что сургучная печать разлетелась на мелкие куски.

— Ваш муж — очень скромный человек, госпожа Фрейзер. — Хэйз кивнул мне и подозвал своего адъютанта. — Он никогда не рассказывал вам о том, что совершил на поле сражения?

— Многие в тот день проявили доблесть и мужество, — пробормотал Джейми, склонившись над письмом. — Но подлости и трусости было не меньше.

Он смотрел на бумагу, хотя вряд ли понимал, что там написано. Взгляд неподвижно застыл на одной точке, не видимой всем остальным.

— Не спорю, — кивнул Хэйз. — Но разве не стоит упоминания тот, кто спас тебе жизнь?

Джейми вскинулся от неожиданности, и я, торопливо подойдя к нему, осторожно положила ладонь на плечо. Тем временем Хэйз принялся натягивать рубашку, не переставая улыбаться. Улыбка была странная, настороженная.

— Разве ты не помнишь, как ударил Мурчисона по затылку, когда он поднял надо мной штык? А потом отнес меня к маленькому роднику? Глава одного из кланов лежал на траве, ему омывали водой лоб, но я видел, что он мертв, — живые никогда не бывают так неподвижны. Кто-то взялся осматривать мою рану, тебя тоже упрашивали остаться, однако ты отказался. Встал, весь в крови, пожелал мне выздоровления, благословил именем святого Михаила… и снова ушел на поле.

Хэйз надел цепочку с нагрудным знаком, аккуратно поправил маленький серебряный полумесяц. Горло, не прикрытое шейным платком, выглядело беззащитным и уязвимым.

— Вид у тебя был страшный. Кровь стекала по щекам, волосы развевались по ветру; ты развернулся и вновь достал палаш из ножен… Я думал, что больше тебя не увижу.

Хэйз покачал головой, прикрыв глаза, словно перед его внутренним взором стоял не суровый могучий горец, Фрейзер из Фрейзер-Риджа, — а тот, другой, Рыжий Джейми. Молодой воин, который отправился в бой, на смерть, тяготясь собственной жизнью, потому что недавно потерял меня.

— Вот как? — пробормотал Джейми. — Я и забыл.

Плечо под моей ладонью подрагивало от напряжения, как натянутая струна; за ухом отчаянно билась тонкая венка. Джейми не мог позабыть боль разлуки. Да и я не могла.

Хэйз склонил голову, позволяя адъютанту повязать шейный платок, потом выпрямился и кивнул мне.

— Примите мою глубочайшую благодарность, мэм. Вы были весьма любезны.

— Не стоит благодарить, — ответила я, едва шевеля пересохшими губами. — Я только рада оказать помощь.

Опять зарядил дождь; холодные капли падали мне на лицо и руки, застывали серебристыми искрами на волосах и ресницах Джейми, скатывались по его широким скулам.

Хэйз надел куртку и застегнул плед маленькой позолоченной брошью — той брошью, которую отец отдал ему перед Каллоденом.

— Значит, Мурчисон мертв, — задумчиво произнес он. — Впрочем, я слышал, — его пальцы на мгновение замерли на застежке броши, — что у него был брат, с которым они похожи как две капли воды.

— Был, — подтвердил Джейми. Он наконец посмотрел Хэйзу прямо в глаза. Лицо лейтенанта выражало только легкое любопытство.

— И ты знаешь, кто из них?..

— Нет. Но это неважно, оба давно мертвы.

— Ясно.

Хэйз застыл в минутном раздумье, потом прижал берет к груди и отвесил Джейми официальный поклон.

— Buidheachas dhut, a Sheumais mac Brian[9]. И да защитит тебя святой Михаил.

Он кивнул мне, надел берет и отправился прочь. Адъютант молча поспешил следом.

Над поляной пронесся сильный порыв ветра и окатил нас брызгами ледяного дождя, точь-в-точь как в то апрельское утро при Каллодене. Джейми вздрогнул всем телом, и его пальцы судорожно дернулись, комкая письмо, которое он по-прежнему держал в руке.

— Что ты помнишь о том дне? — спросила я, глядя, как Хэйз перешагивает через кровавые лужи.

— Почти ничего, — ответил он. Поднялся и посмотрел на меня потемневшими, как хмурое небо, глазами. — Но и этого бывает много.

Он протянул мне измятое письмо. Хотя кое-где от дождя чернила начали расплываться, текст оставался понятным и четким. В отличие от прокламации, в письме было целых два предложения.

Нью-Берн, 20 октября