Поцелуй страсти - Джейн Киддер

— Боюсь, мадам, — произнесла, смущаясь, Ребекка, — я не смогу объяснить все это джентльмену как должно. Может быть, мне просто сказать, что сейчас вы заняты и примете его позже?

Виктория покачала головой.

— Ничего подобного. Нужно, в конце концов, дать мистеру Уэлсли понять, что, вне зависимости от того, как поступают в подобных случаях в Америке, здесь, в Англии, незваных гостей не привечают.

— Я вовсе не требую, чтобы вы меня привечали, — послышался в комнате звучный мужской голос. — Я проезжал мимо и зашел, чтобы передать вам приглашение.

Все, кто находился в комнате, устремили глаза на светловолосого молодого красавца, который возник в дверном проеме, словно чертик из коробочки, и принялся с самым невозмутимым видом разглядывать маленькую компанию.

Неожиданное появление Майлза Уэлсли вызвало неподдельное удовольствие у Ребекки, удивление и смущение у Виктории и до крайности разозлило Хэррисона Гилфорда.

— Черт возьми, Уэлсли! — воскликнул он, вскакивая на ноги с самым воинственным видом. — Что вы себе позволяете? Нельзя же, в самом деле, врываться в дамскую гостиную, точно в трактир!

— Прежде всего добрый день, Гилфорд, — улыбнулся Майлз. Судя по всему, он считал ниже своего достоинства отвечать на выпад Хэррисона. Повернувшись к Виктории, он сказал: — Я не стану злоупотреблять вашим терпением, миледи. Уделите мне одну только минуту вашего драгоценного времени — и я удалюсь.

Виктория строго сдвинула брови, однако, не желая нагнетать атмосферу враждебности, которая воцарилась в гостиной во многом благодаря усилиям Хэррисона Гилфорда, поднялась с дивана и вышла в холл, увлекая за собой Майлза.

— Это уж слишком, мистер Уэлсли, — бросила она на ходу, направляясь к лестнице. — Даже американцам следует иметь в виду, что гостиная британской леди неприкосновенна.

— Прошу меня извинить, миледи. Американцы подчас действительно бывают несносны. — Хотя Майлз, казалось бы, просил прощения, лукавое выражение его глаз говорило, что он ничуть не сожалеет о беспокойстве, которое причинил Виктории своим вторжением. — Как я уже говорил, я зашел только для того, чтобы пригласить вас завтра утром покататься верхом.

Виктория одарила его задумчивым взглядом.

— Если я задам вам вопрос, вы ответите на него откровенно?

— Мисс Пемброк, вы меня убиваете своим недоверием! Разве я могу позволить себе вам лгать?

— Прошу вас, оставьте эти глупости, — поморщилась Виктория. — Скажите лучше, вы способны говорить правду?

Майлз шутливо вскинул руку.

— Клянусь говорить правду и одну только правду, миледи!

— Отлично. В таком случае ответьте — вы приехали сюда оттого, что так захотела ваша бабушка, или пригласили меня кататься по своей собственной воле?

Майлза посерьезнел:

— Давайте, миледи, сразу кое-что проясним. Да, я люблю свою бабушку и готов на многое, чтобы ее ублажить. Но никто, повторяю, никто не заставит меня сделать что-то против моей воли. Другими словами, если бы мне не захотелось покататься с вами верхом, меня бы здесь не было.

Виктория внимательно всмотрелась в лицо Майлза, и у нее перехватило дыхание — до того был хорош собой этот американский потомок британских аристократов! Встретившись с ним взглядом и порозовев от смущения, девушка, сама того не желая, произнесла:

— Хорошо, мистер Уэлсли. Я принимаю ваше приглашение.

Заручившись согласием Виктории, Майлз не моргнув глазом спросил:

— Вы принимаете его, потому что так захотела ваша мачеха — или же сами не прочь со мной прокатиться?

Виктория озадаченно молчала — сказать по правде, она и сама не знала, что ответить. Майлз предложил ей на выбор два варианта ответа, но ни один из них не отражал с достоверностью того, что она думала на этот счет.

Собравшись с мыслями, она сказала:

— Как и вас, сэр, меня трудно принудить сделать что-либо против моей воли.

К большому удивлению Виктории, этот, в общем-то, уклончивый ответ, пришелся Майлзу по вкусу.

— Вот и отлично, — сверкнув белозубой улыбкой, произнес молодой человек. — Тогда я заеду за вами в десять утра.

Улыбка Майлза была настолько обезоруживающей и доброжелательной, что Виктории оставалось лишь улыбнуться ему в ответ.

— К тому времени я соберусь и буду вас ждать.

С этими словами она распахнула перед гостем входную дверь.

Помахав девушке на прощанье и крикнув: «До завтра, мисс Пемброк», — Майлз сбежал по ступенькам к коновязи — и тут заметил лошадь Хэррисона Гилфорда.

Оглянувшись и убедившись, что за ним никто не наблюдает, Майлз молниеносным движением расстегнул и ослабил подпругу.

— Если Гилфорд грохнется, сам будет виноват, — пробормотал он себе под нос. — Хороший наездник, прежде чем вскочить в седло, должен проверить, надежно ли затянута подпруга.

Завершив несложные приготовления к диверсии, которая нанесет ущерб гордости, а также мягким частям тела Хэррисона Гилфорда, Майлз вскочил на собственную лошадь и помчался прочь от Пемброк-хауса, хохоча во все горло.

— Что ему было нужно?

Вопрос прозвучал так резко, почти вызывающе, что у Виктории от удивления округлились глаза. Тем не менее она прошла к диванчику и уселась рядом с Хэррисоном Гилфордом.

— Мистер Уэсли хотел пригласить меня завтра поутру на верховую прогулку.

— Вы, разумеется, отклонили его приглашение?

— Почему же? Наоборот, я сказала ему, что с радостью поеду с ним кататься, — сухо произнесла Виктория.

Хэррисон вскочил с такой поспешностью, что тарелка с лепешками, стоявшая у него на колене, упала на пол и с жалобным звоном раскололась.

— То есть как это «с радостью»? Согласившись скакать по окрестностям с этим… дремучим варваром, вы изволили насмехаться надо мной!

Виктория тоже вскочила с места, и ее темные глаза полыхнули негодованием.

— Простите, Хэррисон, но я не позволю вам разговаривать со мной в таком тоне! Или вы считаете, что имеете на меня какие-то права? То, что я согласилась покататься с Майлзом Уэлсли, нисколько вас не касается! Кстати, мне кажется, что вы слишком уж засиделись, и будет лучше, если вы уедете.

Хэррисон наконец понял, что повышать голос на Викторию — не лучшее средство добиться ее расположения. Он поторопился исправить ошибку:

— Извините меня, Виктория. Боюсь, что я позволил себе на минуту поддаться чувствам. Давайте присядем и спокойно все обсудим.

— Нечего тут обсуждать! — холодно отрезала Виктория. — И вообще, как я уже сказала, вам пора ехать.

От такого высокомерного обращения Хэррисон снова вспылил: