История Меровингов - Елена Майорова

Король Хильперик получил известность авторством одного из эдиктов, изменившим главу «Салической правды» «Об аллодах»: «В случае отсутствия сына землю могут наследовать жена, дочь или сестра умершего». Эдикт Хильперика I признавал право наследования за потомками женского пола для землевладельцев и лейдов, отнятое у них Хлодвигом Великим, – до этого в случае пресечения мужской линии рода земли наследовали мужчины из числа соседей-общинников.

Отчего же этот жесткий и прагматичный политик, в отличие от деда и большинства современников, признал женщин равными мужчинам, полноправными наследницами? Может быть, он сочувствовал братьям, дочери которых потеряли свое наследство только из-за нормы закона, введенной Хлодвигом. Точная дата принятия этого акта неизвестна, но можно предположить, что король, у которого из всего многочисленного потомства остались в живых только две принцессы, решил таким образом позаботиться о них. Собственный горький опыт подсказывал, что его единственный наследник младенец Хлотарь мог повторить судьбу своих маленьких братьев, покинувших эту юдоль, едва появившись на свет. И тогда Нейстрия перешла бы сыну Брунгильды.

Фредегонда написала Гунтрамну, предлагая ему стать крестным отцом маленького Хлотаря. Взамен король Бургундии мог обеспечить себе регентство в Нейстрии до совершеннолетия короля. Конечно, на Гунтрамна легла бы моральная обязанность возвести новорожденного на трон и предоставить его матери поддержку и защиту.

Войска Австразии и Бургундии поспешили к Парижу, где находились Фредегонда и ее четырехмесячный сын, одно – чтобы устранить сына Хильперика, другое – чтобы защитить его. Гунтрамн вступил в Париж первый. Хильдеберт и Брунгильда направили послов для переговоров о доступе в город, ссылаясь на принцип его неделимости, заключенный франкскими королями еще в 568 году. Гунтрамн отказал, но Брунгильда возобновила попытки завязать диалог и потребовала, чтобы часть королевства Хариберта, переданная Хильперику, была по справедливости разделена между Гунтрамном и Хильдебертом II. Король Бургундии ответил, что в свое время Сигиберт I нарушил договор и вступил в Париж без разрешения братьев, позже это же сделал и Хильперик. Поэтому, согласно ранее принесенной ими клятве, они лишаются своих долей в разделе королевства Хариберта – отныне все принадлежит ему одному.

Воспользовавшись собранием нейстрийской аристократии, Гунтрамн объявил младенца Хлотаря своим приемным сыном, несмотря на то что в связи со свободным поведением его матери законность рождения ребенка подвергалась сомнению. Переживший своих братьев осторожный и рассудительный Гунтрамн (за постоянное покровительство Церкви он был впоследствии канонизирован) не мог поступить иначе, кроме как удостоверить законнорожденность Хлотаря. В противном случае Фредегонду и ее бастарда следовало отстранить от наследования, грозила бы новая губительная война за оставшиеся без владельца земли Нейстрии. И в первую очередь нарушилось бы равновесие политических сил, столь ценимое Гунтрамном и столь ему выгодное. Правда, он не захотел брать только на себя ответственность за это признание и заставил триста знатнейших нейстрийцев удостоверить легитимность происхождения ребенка. И хотя этот шаг вызывает определенные сомнения – из каких предпосылок исходили триста аристократов, подтверждая факт рождения Хлотаря от Хильперика? – коллегиальность решения развязывала бургундскому королю руки. Однако он не поставил под вопрос усыновление Хильдеберта II, которое совершил несколько лет назад.

А тот просил выдать ему для наказания Фредегонду, которая злодейски убила его отца и дядю. Гунтрамн медлил. Казалось, что он втайне покровительствует Фредегонде. Он часто приглашал ее к столу и, по-видимому, находил немалое удовольствие в ее обществе. Однажды он принялся радушно потчевать ее яствами, но она отказалась, объясняя отказ своей беременностью. Король удивился, зная, что не прошло еще и четырех месяцев, как она родила сына. Не иначе такая заявка должна была послужить началом новой интриги королевы-вдовы, но, по-видимому, развития не получила.

Гунтрамн опасался темперамента Фредегонды. Согласно не вполне достоверному преданию, глаза ему открыл случай; он узнал, что бывший постельничий Хильперика Фараульф и двое вооруженных людей, посланных к нему его невесткой, намеревались его убить при выходе из церкви после утрени. Если Фредегонда действительно планировала убийство деверя, то исключительно из любви к искусству: никаких выгод его устранение в данный момент ей не приносило. Тем не менее Гунтрамн не дозволил ей оставаться в Париже и выслал на виллу Боле в окрестности Руана, где воспитание малолетнего Хлотаря было поручено епископу Мелантию.

История повторялась. Ранее столь охотно отправлявшая в ссылку, в глушь неудобных женщин – королеву Аудоверу с дочерью Базиной, затем Брунгильду – Фредегонда поневоле повторила их судьбу. Но в изгнании вдовствующая королева получала огромное содержание, имела большой штат придворных как мать малолетнего монарха и не терпела никаких лишений.

Обоюдная ненависть обеих вдовствующих королев являлась фактом общеизвестным. В ряде случаев противоборствующие стороны пытались манипулировать враждующими женщинами в собственных интересах.

Так, после кончины св. Радегунды, аббатисы монастыря Св. Креста в Пуатье, была назначена настоятельницей некая Левбовера, что спровоцировало бунт монахинь. Его возглавили принцессы Хродехильда, дочь короля Хариберта, и перенесшая много лишений Базина, дочь Хильперика. К ним присоединилось около сорока монахинь, имевших кровную связь с домом Меровингов. Женщины направились в Тур к «родственникам-королям», чтобы рассказать о своем положении, которое принцессы считали унизительным; по их мнению, с ними обращались так, словно они не дочери королей, а бастарды, рожденные от ничтожных служанок.

Епископ Григорий Турский оказался в гуще этого конфликта, и именно ему принадлежат сведения «из первых рук».

Королева Брунгильда и король Гунтрамн назначили следственную комиссию из авторитетных епископов, которые провели допросы сторон. Аббатиса Левбовера была признана невиновной, а монахинь, повинных в мятеже, прелаты отлучили от Церкви. Мятеж монахинь был подавлен с присущей тому времени жестокостью. Воины «привязали монахинь к столбам и подвергли жесточайшему бичеванию; при этом одним они обрезали волосы, другим отрубили руки, а некоторым отрезали уши и носы. После того как мятеж был подавлен, воцарилось спокойствие». Хродехильда пыталась спастись, обвинив нескольких близких к аббатисе людей в том, что они – агенты Фредегонды. Это, конечно, повлияло на позицию Брунгильды, и мятеж закончился странно. Через некоторое время дворец потребовал от епископов снять отлучение, и принцесса Базина воспользовалась этим, согласившись вернуться в монастырь. Но Хродехильда отвергла полюбовное соглашение, и Брунгильда в итоге предоставила ей виллу из фиска, в которой принцесса и жила до конца своих дней.

Теперь, когда и в Австразии, и в Нейстрии на тронах сидели малолетние монархи-племянники, старый Гунтрамн оказался вершителем судеб всей франкской державы. От того, кому из юных Меровингов он передаст власть над Бургундией, зависела судьба государства франков. Очевидный военный перевес Австразии способствовал тому, что победила политика Брунгильды.