Сюзанна и Александр - Роксана Гедеон

      Я вспомнила о своих близняшках и вспыхнула. Теперь я даже умом не хотела воспринимать того, что Клавьер – их отец. Физической связи между ними я давно не признавала. Да и не надо признавать. Близняшки – только мои, я одна их выносила и родила, а причастность к этому Клавьера надо забыть и вычеркнуть из памяти навсегда.

      Дом банкира, к моему удивлению, не был отмечен даже ритуальными знаками траура, а в левом крыле здания, как и прежде, продолжались какие-то строительные работы. Правда, у лакея, встретившего меня в вестибюле, рукав был украшен чёрным бантом.

Он поклонился мне и почтительно застыл на месте, придерживая дверь и ожидая, что же я скажу.

–– Дома ли господин Клавьер? – спросила я сухо.

–– Нет, сударыня. Желаете подождать?

–– Нет. Желаю узнать, где он. В банке?

      Лакей сделал отрицательный жест.

–– Господин банкир всегда по пятницам уезжает в клуб. Знаете клуб «Старина Роули»? Правда, осмелюсь заметить, что дамам лучше туда не ездить.

      Не слушая его, я вышла и направилась к карете. То, что я услышала, мне совсем не понравилось. Я знала заведение, о котором говорил лакей: это было нечто вроде кабака, публичного дома, бильярдного зала и мужского клуба, собранных воедино. Там нувориши заказывали себе отдельные кабинеты и наслаждались жизнью, там устраивались офицерские попойки с модными нынче пуншами и голыми девицами. Даже название говорило само за себя: Старина Роули – это была кличка жеребца Карла II. Словом, это было крайне неприличное заведение, куда порядочным женщинам лучше не ходить.

      Когда я назвала извозчику адрес, он изумлённо обернулся.

–– Вы уверены, что вам надо именно туда, сударыня?

–– Да! Уверена! И советовала бы вам не болтать, а ехать туда, куда приказано.

      Приехав на место, я отпустила извозчика и быстро подошла к ограде. Взялась за ввинченное в дубовую дверь кольцо и сильно постучала. В двери открылось окошко, и привратник долго разглядывал меня.

–– Что вам надо?– спросил он наконец.

–– Я пришла к господину Клавьеру, – сказала я.

–– О! Так вам же на час позже назначено.

      Этот ответ я поняла так: видимо, какая-то женщина должна приехать к банкиру, привратник об этом предупреждён, но в лицо её не знает.

–– Ничего, – сказала я резко. – Пропустите-ка меня.

      Он отворил, я быстро вошла, и дверь тут же была захлопнута. Какую-то долю секунды я постояла в нерешительности, оказавшись на просторном дворе. Я не знала, куда следует идти. Не желая дать пищу для подозрений привратнику, который, без сомнения, полагал, что я здесь не впервые, я наугад повернула влево и зашагала к нарядному зданию под черепичной крышей, увитой лозами винограда и плющом.

      Мне повезло. Пройдя через несколько пустых комнат, я оказалась в зале, который готовили, вероятно, к какой-то пирушке. Стол уже был сервирован фарфором и хрусталём, а из узкого коридора, который вёл, очевидно, на кухню, доносились прямо-таки умопомрачительные запахи. Выскочивший оттуда человек в малиновом жилете, мельком взглянув на меня, бросил на ходу:

– Вы уже пришли? Так ступайте в кабинет.

      Он сделал довольно неопределенный жест, указывая направление, и я решила этим руководствоваться. Галерея, задрапированная голубыми шпалерами, привела меня к чуть приоткрытой дубовой двери. Я заглянула внутрь, и сразу поняла, что пришла туда, куда надо.

      Это был большой, роскошный кабинет с окнами, выходящими на тихую заводь Сены, заросшую вербами. Китайская лакированная ширма отделяла альков от остальной части комнаты. Клавьер в рубашке, расстегнутом жилете и кюлотах сидел спиной ко мне – сидел в очень небрежной позе, положив ноги на стол, и курил, стряхивая пепел на ковёр. На столе стояло несколько бутылок вина, графин с водой и фрукты.

– Эй, – сказала я холодно, входя и плотно прикрывая за собой дверь.

      Какой-то миг он оставался неподвижен. Потом повернул голову и, увидев меня, сразу поднялся.

– Ну что же? – сказала я. – Разве вы не рады меня видеть?

      Он не ответил. Потом рассмеялся, разводя руками.

–– Поразительно!

–– Что поразительно?

–– Да то, что вы нашли меня здесь. Какая наглость! Уж не думаете ли вы, что и меня сможете оглушить бутылкой, как беднягу Лерабля?

–– Ну что вы, – сказала я, проходя на середину кабинета и присаживаясь к столу. – Для вас я нашла кое-что более убедительное.

      Он тоже сел, и в его насмешливо-злом взгляде, направленном на меня, нет-нет да и проглядывала тревога. Я не чувствовала ни малейшего беспокойства. Меня привлекло яблоко в вазе: большое, румяное; я взяла его и с наслаждением откусила кусочек.

– Имейте в виду, – предупредил он меня, – вам ничего не удастся добиться. Что бы вы ни говорили, наш разговор закончится тем, что вас задержат. То, что вы сотворили с Лераблем, только подтвердило вашу способность на что угодно.

– Способность, вами же выдуманную, – уточнила я.

– Отчасти. Я давно отучил себя от благородства по отношению к своим врагам.

      Со вздохом я откинулась на спинку стула и долгим взглядом посмотрела на Клавьера. Зеркало отражало меня: изящные лини полной груди и талии, белизну плеч, угадывающуюся под плотными кружевами корсажа, золотистого оттенка кожу, алые нежные губы. Я была довольна собой. В голове у меня уже вырисовывался дерзкий план того, чего я потребую от Клавьера, и мысли эти были так приятны, что я улыбнулась ему: загадочно, завлекающее, маняще.

      Он нахмурился, заметив эту улыбку.

–– Дело становится интересным, дорогая… Может быть, вы пришли соблазнить меня?

– Вынуждена разочаровать вас. Сегодня я исполняю лишь небольшую роль курьера.

–– Уловки вам не помогут. Вам вообще ничего не поможет. Я вас предупреждал, но вы не сделали из этого правильных выводов. Вся предыстория наших с вами отношений свидетельствует, что мы не можем существовать мирно.

–– Ах, несчастный Рене Клавьер, – проговорила я с улыбкой. – Бедняжка! Это вы не хотите мира. И всё потому, что я слишком вам нравлюсь, а вы мне нет.

      Я поднялась и, покачивая бёдрами, подошла к нему почти вплотную. Его взгляд, по-прежнему настороженный, остановился на моём лице, потом скользнул ниже, к груди, обрисованной тугим бархатом и чуть вздымающейся от дыхания. Брови его хмурились, но я заметила, как чаще заходил его кадык под плотным воротником.

– Чёрт возьми, – пробормотал он.

–– Не чертыхайтесь при даме, господин Клавьер. Да ещё при даме, которая вам так безумно нравится. Было время, когда вы просто с ума по мне сходили, – помните? Вы шли на самые ужасные выходки. И судьба улыбнулась вам. Я заметила ваши достоинства и отдала вам то, о чём вы так мечтали…