Меч ненависти - Джеймс Салливан

Теперь вокруг повсюду звучали охотничьи рога. Петля затягивалась. Олловейн проверил, как ходит меч в ножнах. Он готов!

— Теперь ты решил просто отослать нас прочь? Как трусов? — возмущенно спросил Гондоран. — Думаешь, мы боимся смерти? Думаешь, мы уйдем сейчас, чтобы прятаться в норы болотных крыс и надеяться на то, что тролли пройдут мимо? Мы можем убить всех троллей, если захотим!

— Всех, вот-вот! — поддержал его один из хольдов. — Мы удушим их под колючим покрывалом!

Оримедес рассмеялся.

— Как бы то ни было, вы ребята что надо.

— Я не шучу! — торжественно провозгласил Гондоран. Он запрокинул голову и посмотрел вверх, на густо переплетенные ветви деревьев. — В тебе достаточно мужества, чтобы защищать свою королеву не мечом, а телом, Олловейн?

— Что ты задумал?

Гондоран указал на густой нарост на развилке ветвей прямо над их головами. В слабом свете казалось, что на дереве надулся гнойник. И только со второго взгляда мастер меча разглядел, что это гнездо.

— Садовые пчелы, — негромко произнес хольд, словно опасался, что пчелиный народ в гнезде может их подслушать. — Они ухаживают за цветами в мангровых зарослях. У каждого пчелиного народа есть свой сад. И они прогоняют всех, кто подходит к нему слишком близко.

— Ой, прям мороз по коже. И ты, дурак, думаешь, что они прогонят троллей? — усмехнулся князь кентавров. Оримедес вынул из ножен меч. — Вот что нам нужно. Голая сталь — и ничего больше.

— Тебе никогда не доводилось видеть пчел в гневе, полуконь, в противном случае ты не стал бы столь легкомысленно утверждать такое. Садовые пчелы не прогонят троллей, они убьют их. И нас тоже, если мы только призовем их. Только тот, кто сумеет не открывать рта, когда они придут, может выжить.

— А что в этом может быть такого сложного? — неуверенно спросила Йильвина.

— Увидишь! Ничто в мангровых зарослях не может быть так смертельно, как садовые пчелы. Не зеленая древесная гадюка и не большой морской кайман, который иногда во время прилива пробирается в мангровые заросли. Пчелы тысячами нападают на любого, кто вторгнется сюда. Поэтому здесь нет ни птиц, ни обезьян. Даже водяных крыс. Все умирают или бегут. А мы, рыбаки, отваживаемся заходить в мангровые заросли только ночью, пока пчелиные народы спят. Если мы разрушим три-четыре гнезда, все пчелы восстанут. И тогда начнется смерть.

— Не могу себе представить, чтобы парочка пчел убила тролля, — сказал Оримедес. — Это все хольдские сказки.

Среди деревьев снова появились три огонька. Они подошли намного ближе. Еще несколько мгновений — и тролли врежутся прямо в беглецов.

— Как мы можем защитить Эмерелль? — поинтересовался Олловейн.

Он не был готов отказаться от надежды спасти королеву.

— Ты должен лечь на нее сверху. Но лучше всего она сама себя защитит. Я ведь уже говорил, что нельзя шевелиться и ни в коем случае — открывать рот. Тогда есть шанс выжить.

— Зови пчел, Гондоран.

Олловейн забрался в лодку. Он поспешно накрыл лицо королевы платком. Рука Линдвин по-прежнему лежала на груди Эмерелль. Это было трогательное зрелище: волшебница, будучи без сознания, хочет защитить королеву. Но нельзя поддаваться! Наверняка она делает это не из чувства сострадания, а чтобы защитить свою собственную жизнь.

Хольды сняли повязки, и Гондоран вынул из-под одной из скамей маленький кожаный мешочек с галькой.

— Хо-хо, кто у нас тут? — Тролли обнаружили их!

Мастер-лодочник вложил камень в повязку и раскрутил ее над головой. С глухим треском снаряд пробил оболочку пчелиного гнезда. Товарищи Гондорана нацелились в другие гнезда. Раскручивавшиеся повязки издавали тихий шипящий звук.

Олловейн задержал дыхание. Из разрушенного гнезда вытекла темная масса. А затем воздух наполнился глухим гудением. От пчелиного гнезда отделилась черно-серая туча.

Хольды хладнокровно заложили новые камни в свои пращи.

Мастер меча опустился на колени и, защищая королеву, склонился над ней.

Оттуда, где были тролли, послышался крик. Олловейн увидел, как пчелы отреагировали на звук. Только что они были бесцельно кружащей в ветвях тучей. Теперь же она вытянулась и в следующий миг снова превратилась в густой комок. Вся стая устремилась к троллям.

Олловейн облегченно вздохнул. В тумане перед ними слышались громкие проклятия. Что-то шумно топало по воде. Но ничего не было видно. Над ними в сплетении ветвей появились другие пчелиные народы. Внезапно над лодкой возникла огромная фигура. Беспомощно размахивая руками, она споткнулась, упала и, закричав, покатилась в застоявшейся воде. Олловейн узнал тролля по росту, но тело великана потеряло свои очертания. Тысячи пчел опустились на него и превратили его в бесформенную вздрагивающую массу. Воздух наполнился жужжанием, громким, как стук подков во время конной атаки.

Олловейн попытался окаменеть. На него опустились несколько пчел. Садовые пчелы были необычайно велики, длиной почти с две фаланги его мизинца. Их движения вызывали неприятные ощущения. Мастер меча почувствовал, как на лбу у него образовалась крупная капля пота. Теперь пчелы появились и на покрывале Эмерелль.

Гондоран смотрел на него с кормы. На носу хольда крутилась большая пчела, но он, казалось, совсем не замечал ее. В глазах мастера-лодочника читалась немая мольба не шевелиться.

Тролль выбрался на мель из черного ила. Обеими руками он держался за горло, словно пытался разорвать хватку невидимого противника.

Краем глаза Олловейн увидел, как пчелы напали на одного из кентавров. Отчаянно размахивая хвостом, тот встал на дыбы. Оримедес бросился на помощь товарищу чтобы тут же скрыться под колючим покрывалом.

Олловейн стиснул зубы. Теперь пчелы были и на его лице. Их крохотные лапки ощупывали обгорелую кожу. Они напали даже на факелы на мачте и дюжинами обжигали крылышки. Большинство обрушились на Линдвин, все еще лежавшую возле мачты. Волшебница заморгала. В какой-то миг она открыла глаза и посмотрела на Олловейна. Она абсолютно не походила на эльфийку, только что очнувшуюся от глубокого сна. Она улыбалась почти кокетливо. А потом снова закрыла глаза. Пчелы, опустившиеся на нее, взлетели, и ни одна из них к ней более не приблизилась.

Капли пота текли по лбу Олловейна. Жгучая боль опалила подбородок. Одна из тварей ужалила его. На глазах выступили слезы и побежали по щекам. Звук, с которым жужжали пчелы прямо рядом с ним, изменился. Он стал более низким. Более угрожающим!

Все больше и больше пчел опускались на него. Особенно на лицо. Щеки горели. Его жалили снова и снова. В уголки глаз, в шею. Олловейн дрожал от напряжения. Гудение стало громче. Теперь они были и у него в ушах. Затем он почувствовал, как пчела лезет ему в нос. Ее крылышки касались тоненьких волосков.

Крохотные пчелы щекотали его губы. Пчелы пытались пролезть ему в рот. Думай о чем-нибудь другом, приказал он себе. Он вспомнил Номью. Более ста лет прошло с тех пор, как она пришла в гвардию королевы. Он полюбил ее с первого взгляда. И тем не менее он никогда не осмеливался признаться ей в своих чувствах. Она давно мертва, погребена в чужом мире. Он захотел вернуть в памяти ее лицо. Мелкие правильные черты… Что-то начало щекотать его глаз! Олловейн вздрогнул. Пчела ужалила его в веко. Номья! Думай о ней… Он сходит с ума. Он больше не выдержит. Тысяча мелких лапок на лице, повсюду на теле. Он зажмурился и тут же был наказан очередным укусом.